Дмитрий Колосов - То самое копье

Очень скоро в расселине была установлена палатка, а рядом заплясал огонек костерка. Аргала [14] Аргал — сухой помет яков. Используется тибетцами в качестве топлива. было маловато, и потому следивший за пламенем шерп то и дело добавлял в него горючую жидкость, чье название — керосин — навевало Шеве воспоминания о лекциях по развитию технологий, прослушанных ею в годы безоблачной юности. Когда-то люди широко применяли этот продукт для добычи энергии. Примитивная и неразумная трата ценного органического сырья. Совершенно неразумная, особенно если учесть, что вокруг полно снега, одной пригоршни которого вполне достаточно, чтобы обеспечить энергией десяток таких экспедиций. Нет, все-таки абсолютное настоящее было по душе Шеве!

— Мисс Лурн, ужин готов.

— Иду, Пауль. — Шева улыбнулась и, неловко пошатнувшись, поднялась на ноги. В тяжелой и неудобной шубе девушка походила на неуклюжего медвежонка. Пауль протянул руку, и Шева оперлась на нее. Ей было приятно, Паулю, вне всяких сомнений, тоже.

Пауль… Впервые увидев его, Шева невольно вздрогнула. Пауль был невероятно похож на молодого Арктура, каким его Шева увидела впервые. Загорелый, красивый, улыбчивый, сильный. Только Арктур был куда более уверен в себе, Пауль еще помнил, что такое стеснительность. К Шеве он обращался с нерешительной улыбкой, которая говорила сама за себя. Если бы не эта улыбка, Шева наверняка приняла бы его за Арктура со всеми вытекающими последствиями. Но Арктур не мог так улыбаться. Он был великим актером, однако нерешительность не соответствовала ни одному из его амплуа. Во всех своих обличьях Арктур неизменно оставался победителем — в этом и заключался его просчет, который рано или поздно должен был сыграть на руку преследователям. Арктур не смог бы так долго сдерживать свое естество. Он был терпелив в чем угодно, но только не в этом.

Вцепившись в руку Пауля, Шева спустилась к костру и уселась на предусмотрительно расстеленную для нее шкуру. У костра уже сидели Шольц и двое его подчиненных — Раубен — заместитель полковника — и Ганс — молодой парень, бывший у прочих участников экспедиции на побегушках. Признаться честно, Шева приглядывала за Гансом. Арктур нередко рядился в шкуру подобных недотеп. Отличная маскировка! Такие если и вызывают опасение, то лишь по поводу своей неловкости. Очень удобно: сначала отвлечь внимание, а потом, сбросив маску, нанести неожиданный удар. Арктур был мастером на подобные трюки. Другой из немцев, Раубен, напротив, был у Охотницы вне подозрений. Он был злобен, отвратителен и жесток. Шева была свидетельницей того, как Раубен бил шерпа. Бил за мелкую провинность и с такой яростью, что, не вмешайся полковник, Раубен замордовал бы бедолагу до смерти. На Шеву Раубен смотрел косо, при каждом удобном случае выказывая ей свою неприязнь. Поначалу девушка не могла понять причину неприязни, и лишь спустя несколько дней Пауль шепнул ей, что Раубен ненавидит мисс Лурн за то, что ее мать была азиаткой.

— Но это же глупо! — отреагировала Шева.

— Конечно, — согласился Пауль. — Но для Раубена это естественно. Он помешан на расовой чистоте.

Шева лишь пожала плечами. Сказать ей было нечего. Одним словом, более неприятного человека, чем Раубен, Шева не встречала. Однако Раубен вызывал у Шевы отвращение, но никак не подозрение. Арктур любил очаровывать людей, он не избрал бы для маскировки подобный типаж.

Сверху донеслись голоса. Шева подняла голову. По тропинке, в сопровождении шерпов, груженных аргалом и хворостом, спускались еще два участника экспедиции — Нойберт и Прунц. Оба были вполне во вкусе Арктура. Неглупые, прыткие и очень много о себе мнящие. Шева не сомневалась: если бы не присутствие полковника, эта парочка не давала бы ей проходу.

— Как дела, крошка?

Приятели уселись по правую руку от девушки и незамедлительно завели совершенно ничего не значащий разговор. Похоже, они считали своим долгом развлекать очаровательную спутницу.

— Сегодня прохладно, не находите ли?

— Да. И особенно резкий ветер.

— Погода меняется к худшему.

— Знает ли мисс новую песню, чрезвычайно популярную сейчас в Европе?

Шева рассеянно кивала, порой снисходя до односложного ответа. Ей было не до пустой болтовни, хотя это и не означало, что Охотница не приглядывалась к ним. Любой из них мог оказаться Арктуром, как, впрочем, и любой из остальных. Даже сам Шольц. Теоретически это не было исключено. Арктур разрабатывал свои операции на высочайшем уровне, он мог просчитать комбинацию еще до своего ареста и соответственно подготовиться.

Помешав в последний раз булькающее варево, Ганс снял котелок с огня. С помощью Нойберта он разлил еду по мискам, первую из которых получила Шева.

— Приятного аппетита, мисс Лурн!

— Спасибо.

Старательно дуя на ложку, девушка принялась за еду, при этом не оставляя ни на мгновение вниманием своих спутников. Немцы ели очень по-разному. Прунц противно чавкал и, косясь на полковника, бормотал вполголоса приятелю насчет какой-то стопки. Шольц и Раубен жевали молча: первый с присущим ему аристократизмом, второй жадно и неопрятно. Пауль хлебал почти нехотя, время от времени исподлобья поглядывая на Шеву. Девушка никак не могла отвязаться от ощущения, будто Пауль изучает ее. С одной стороны, это было несколько подозрительно, с другой, если предположить, что юноша влюбился в нее, — естественно. Кроме того, Арктур ни за что не выдал бы себя назойливым любопытством.

Да, скорее всего, Пауль был неравнодушен к Шеве. Да и как в нее не влюбиться! Девушка улыбнулась польстившей ее самолюбию мысли и обожгла губу. Попеняв на себя за кокетство, Шева зачерпнула новую ложку похлебки и принялась старательно дуть на нее.

Варево было горячим и не слишком аппетитным. Задумывалось оно как луковый суп, но добавленные для калорийности мука и мясо породили вкусовую нелепицу. Шева была лакомкой, поэтому дурно приготовленная пища отравляла ей настроение. Но ничего, сейчас главным было сохранить силы. По возвращении в абсолютное настоящее она возьмет свое и отведет душу на всяких вкусностях. Кстати, от диеты, какую предлагало ей относительное настоящее, Шева должна похудеть, так что никто, даже ядовитый на язык Сурт, не сможет поставить ей в укор чревоугодие.

Шева так размечталась о предстоящем празднике желудка, что не заметила, как расправилась со своим супом.

Тем временем один из шерпов вычистил котел, набил его снегом и вновь водрузил на огонь. Шольц и его команда дружно отставили опустевшие миски и закурили. Приятно покурить и расслабиться в ожидании чая. Мужчины завели неторопливую беседу. Говорили они преимущественно по-английски, чтобы мисс Лурн понимала их, но порой позволяли себе перейти на родной язык. Это случалось, когда кто-нибудь или забывался, или желал сообщить нечто, не предназначавшееся для ушей переводчицы. В таких случаях Шева делала равнодушное лицо, а на деле чутко прислушивалась к обрывистым фразам, благо мнемотический переводчик позволял без проблем вникать в смысл незнакомых слов. Из этих разговоров Шева выяснила немало полезного как о предприятии, затеянном Шольцем, так и о людях, с которыми по воле судьбы и Управления ей приходилось путешествовать по горам. Немцы, сами того не подозревая, подтвердили, что охотятся за копьем. Шеве не до конца была ясна цель, для какой им требовалось копье, но то и дело произносимое слово Macht [15] Власть (нем.). говорило само за себя. Власть — слово краткое и жесткое во всех земных языках. Стремление древних людей к власти представлялось Шеве неестественным. Нездоровая психология, присущая больному дикостью обществу. Впрочем, здесь было над чем подумать. Шеву всегда интересовала психология древних. Одно время, подражая бросающемуся из одной крайности в другую Арктуру, она даже намеревалась всерьез заняться этой проблемой, но, к счастью, вовремя одумалась. Она — и вдруг специалист по древности! Шеве стало смешно, и она улыбнулась. Однако через мгновение ее лицо вновь посерьезнело. Абстрактные, пустые размышления лишь отвлекали ее внимание, никак не способствуя конечной цели — найти и обезвредить Арктура.