Генри Олди - Шерлок Холмс против марсиан

– Прошу тишины, – сказал профессор Ван Хелзинг. – Любой посторонний звук может оказаться губительным.

Он заметил, как округлились глаза вдовы Пристли, и торопливо исправился:

– Губительным для гипнотического транса. Разумеется, сама Дженни находится в полной безопасности. Ее здоровью, физическому и душевному, ничто не угрожает.

Дженни сидела, как кукла. Скамейка была высоковата для нее, ноги девочки потешно болтались в воздухе. Пятка левой ноги выскользнула из туфельки, и обувь повисла, закачалась, грозя упасть. Лицо Дженни не выражало испуга. Напротив, все черты расслабились, приобрели странную мягкость – казалось, дитя отлично знает, что такое гипноз, и хочет поскорее нырнуть в глубины транса.

– Приступим, джентльмены?

Гипноз, думал Том, пока Ван Хелзинг, устремив на девочку пристальный взгляд, руками проделывал сложные пассы. Вот ведь удивительная штука, да. Полчаса назад Том был свидетелем разговора между мистером Холмсом и доктором Ватсоном. Мистер Холмс полагал, что профессор воспользуется блестящим предметом, вроде медальона или зеркальца на цепочке. Доктор же утверждал, что индийские факиры чудесно обходятся без зеркальца. Возьмут веревку, завяжут на конце узел – да и бросят узел в небо. Веревка взлетит за облака, а нижний конец ее трепыхается в двух футах от земли, словно ангелы господни подвесили веревку на невидимый крючок. Мальчишка-факирёнок вскарабкается по ней – выше, выше! – и тоже исчезнет. А толпа знай хлопает в ладоши да кидает в плошку медяки. Потом факир тоже хлопнет в ладоши – раз, и веревки нет, а мальчишка вбегает в толпу, весь запыхавшийся, будто с горы слетел.

Гипноз, сказал доктор, и умов помраченье.

То́му смертельно захотелось в Индию. Но не сейчас, а то гипноз прозеваешь. Рэдклиф до сих пор дрожал от возбуждения, не в силах успокоиться. За всю жизнь он не принимал столько ответственных, а главное, самостоятельных решений, не совершал столько головокружительных поступков, сколько за эти дни. Мистер Холмс, отправляясь воевать с марсианами, велел Тому вместе с профессором следить за Дженни. Но капитан Уоллес еще раньше поручил мистера Холмса и доктора Ватсона попечению Тома. Чей приказ главнее? Раздираемый сомнениями, Том в конце концов решил, что профессор с его револьверами и вдова Пристли с ее медной сковородкой вполне справятся сами – и бегом бросился к капитану Уоллесу с докладом. Капитан, не дослушав сбивчивую речь Тома, верхом ускакал прочь, туда, где стоял захваченный треножник. Том, вскарабкавшись на чью-то кобылу, ринулся следом. К счастью, кобыла оказалась заседланной, иначе Том непременно свалился бы и сломал себе шею. Позже, когда стало ясно, что треножник в пылу битвы потерпел крушение – а вместе с ним два джентльмена и одна леди – Том сменил вредную кобылу на тарантас, по пятам следуя за капитаном к месту катастрофы. Они успели вовремя: Тому почти не пришлось трудиться. Он только ссадил костяшки правого кулака о небритую скулу О'Брайена, грубияна, как и все ирландцы.

«Молодец!» – похвалил Тома капитан, глядя на поверженного негодяя. А мисс Пфайфер на ходу чмокнула Тома в щеку, чем навсегда покорила сердце грузчика, заняв место рядом с образом покойной матушки.

– Тишина! – напомнил Ван Хелзинг.

Том обнаружил, что воинственно сопит – и очень смутился. Он стал внимательно следить за Дженни: девочка сидела смирно, веки ее сомкнулись. Еще свалится, испугался Том. Спать на скамейке опасно… Вдова Пристли была того же мнения, но экономка боялась нарушить тишину, подвергнув риску спасение души малютки Дженни; кроме того, и Том, и вдова быстро успели убедиться, что Дженни сидит смирно и падать не собирается.

Даже туфелька прекратила раскачиваться.

По лицу профессора градом катился пот. Том взмок бы меньше, перетаскай он десятка три мешков с ячменем. Движения Ван Хелзинга замедлились, руки двигались сверху вниз, приобретя гибкость необычайную. Дженни открыла глаза, и у Тома по спине пробежал холодок. Он не знал, где могут находиться дали, куда сейчас смотрела сиротка Дженни. Лицо девочки вовсе утратило какое бы то ни было выражение, голова по-птичьи склонилась к плечу.

Профессор сделал знак, напоминая присутствующим о молчании.

– Где ты? – спросил он у девочки.

Ответа не последовало.

– Где ты? – властно повторил Ван Хелзинг.

Тишина.

– Кто ты?

Дженни облизала губы языком. Все ждали, что сейчас малютка заговорит, но этого не произошло.

– Кто ты?! Где ты находишься?!

Вопросы профессора излучали такую силу, что Тому стало страшно. Он молился, чтобы Дженни ответила и не гневила этого страшного человека, стреляющего «крестовыми» пулями из двух револьверов. Но Дженни, судя по ее поведению, нисколечко не боялась гипнотизера, вернее, не замечала его присутствия.

– Пальцы, – еле слышно заметил Холмс. – Обратите внимание на ее пальцы.

Профессор напрягся, втянув затылок в плечи. Том сперва решил, что Ван Хелзинг хочет обругать мистера Холмса за вмешательство, но профессор взглянул на руки Дженни – и, похоже, догадался, на что намекает незваный советчик. Том и сам заметил, что пальцы девочки непрерывно шевелятся. Дженни словно искала что-то, искала и не могла найти – а может, играла на невидимом фортепиано.

Сделав шаг вперед, Ван Хелзинг легким движением оттянул Дженни верхнюю губу, затем нижнюю. Судя по реакции профессора, осмотр удовлетворил его.

– Что вы делаете? – не удержалась вдова Пристли.

К счастью, зловещий шепот экономки не нарушил транс Дженни.

– Извините, – профессор выглядел смущенным. – Я привык иметь дело со специфическими клиентами. Во время гипноза мне приходилось регулярно осматривать их зубы.

– Зачем?!

– Пока зубы не начнут заостряться, можно не опасаться губительных перемен.

Вдова сильно обеспокоилась:

– Ну и как? Зубы нашей крошки в порядке?

– В полном, – серьезно ответил профессор. – Я продолжу, с вашего позволения?

– Она же не отвечает!

– Она ответит. Как верно подметил мистер Холмс, девочка ищет письменный прибор. Надеюсь, этот способ окажется более действенным.

Том был уже готов сбегать, куда скажут, но у мистера Холмса нашелся блокнот и карандаш. С разрешения вдовы Пристли все это передали в распоряжение онемевшей Дженни. Девочка открыла блокнот, примостив его на коленях, нацелилась остро заточенным грифелем карандаша – и застыла в ожидании.

– Марсиане, – кратко и внятно, как говорят со слабоумными, сказал Холмс. – Молдон. Дженни, ты помнишь, как марсиане появились в Молдоне?

Карандаш забегал по бумаге:

«Низкий берег Эссекса уже оделся голубоватой дымкой, когда появился марсианин. Маленький, чуть заметный на таком расстоянии, он приближался по илистому берегу со стороны Фаулнесса. Перепуганный капитан стал злобно браниться во весь голос, ругая себя за задержку, и лопасти колес, казалось, заразились его страхом. Все пассажиры стояли у поручней и смотрели на марсианина, который возвышался над деревьями и колокольнями на берегу и двигался так, словно пародировал человеческую походку.»