Игорь Дроздов - Брат-зверь

День для Алексея Каширцева начинался как светлый, яркий, классный, сногсшибательный. В общем просто…

На улице моросит мелкий зыбкий дождик. Противный и нудный до зуда в зубах. Небо в три слоя затянуто низкими серыми облаками. Свет такой же серый, безжизненно мокрый. Что сейчас, утро, день или вечер можно понять только по часам.

Алексей засмеялся. В зеркале отразились классические голливудские сорок два зуба. Он оскалился сам себе и показал язык. Неожиданно захотелось сделать что ни будь эдакое, что бы у мчавшихся вокруг него водителей округлились глаза, а палец сам пополз к виску.

Алексей еще раз хохотнул. Поворошил волосы — они у него темно коричневые — в задоре хлопнул по колену.

Тут же вцепился в руль, крутанул в сторону. Побитый «Москвич» вылетел сбоку, дико сигналя, словно это не он едет на красный свет. Мелькнул мимо. Позади него поднялась целая волна грязнющей воды. Алексей весело выругался. Включил дворники и те начали, мерно шурша, счищать мутные разводы.

Каширцев не утерпел, скосил глаз и посмотрел на толстенную папку лежащую рядом с ним на переднем сиденье. Из нее торчали белые уголки листков, кокетливо выглядывали краешки фотографий. Рядом с папкой лежали два CD-диска.

Черт, как же все классно.

— Останови здесь, — сидевший за спиной человек указал на обшарпанную автобусную остановку.

— Зачем? — сказал Алексей. — Доставлю прямо домой. Только адрес назови.

— Я сказал здесь! — резко обрубил человек. — Я уже выполнил все, что ты хотел, достал тебе эти долбаные дискеты.

— За что тебе огромное спасибо.

Человек секунду промолчал. Наклонился к уху Каширцева.

— Ненавижу вас, журналюг, — прошипел он, стараясь вложить во фразу как можно больше презрения. — Без мыла в задницу пролезете.

— Такова цена информации, — Алексей улыбнулся. — Наша служба и опасна и трудна…

— Для других. До сих пор не пойму, как ты смог меня сфотографировать?

— Профессиональная тайна. А если, честно, то извини мужик, что пришлось надавить. Но иначе как я смог бы добыть такую информацию.

— В гробу я видел твои извинения.

— Послушай, а ты сам не считаешь, что они должны ответить? Как они только умудрялись проворачивать такое? Опыты на людях. Это же фашистами попахивает.

— Сам ты фашист, урод. Их судишь, а сам теми же методами пользуешься. Так чем ты лучше?

Алексей начал закипать, но все же сдержался.

— Я должен разоблачать злодеев. Такова моя профессия. И так платить приходиться, что бы донести правду до людей.

Человек скривился. Пробурчал что-то непонятное.

— Останови! — неожиданно закричал он. — Я сказал, останови!

Алексей ударил по тормозам. Его кинуло вперед, и он налетел грудью на приборную доску. Человек ткнулся лицом в спинку кресла. Спешно отстранился. Начал тянуть за ручку дверь.

— Осторожнее сломаешь, — не выдержал Алексей.

Дверь распахнулась. Человек выпрыгнул. Попал в лужу. Побежал, не обращая внимания на хлюпающую в ботинках воду.

— Зонтик забыл, — крикнул вслед Каширцев, но спина в потертом плаще уже затерялась на фоне хрущевских пятиэтажек как хамелеон в листве. Алексей хмыкнул, перегнулся через сиденье и захлопнул дверь.

Мимо проехала красная «Ауди». Свернула в тот же двор, куда забежал человек. Алексей посмотрел с тревогой. Потом обругал сам себя: мало ли машин могут проехать по улице. Нервы, нервы.

По крыше застучало: мелкая морось перешла в ливень. По лужам запрыгали миниатюрные копии взрывов. Поплыли важные, надутые пузыри.

— Черт, ну и погодка, — проворчал Алексей. Посмотрел на часы. Двадцать минут третьего, а в редакцию надо к пяти: отчитываться за проработанный день. Отлично: хватит и щи похлебать, и с женой пообщаться.

Высотки за окном пропали, словно боялись лезть в грязь частного сектора. Алексей не побоялся. Свернул. Секунда и от города остались только воспоминания. Вдоль дороги потянулись небольшие домики. Копии деревенских, словно перенесся куда с помощью неведомого телепорта. Да и дорога, смех один. Вокруг грязища, машина плывет в ней как подводная лодка. Так и кажется сейчас через край окна польется коричневая жижа. По такой дороге ездить нельзя. Только машину на горб, и на четвереньках, на четвереньках.

Алексей выругался, помянул недобрым словом друга Олежку. Тот после армии сманил его заниматься бизнесом. Сначала то все шло неплохо. Алексей раскрутился, квартиру купил, машину. Жене и детям обновки. А потом Олежка только раз и сгинул, а в контору вместо него два жлоба шкафоподобных заглянули. Долги какие-то требовали и так кровожадно пообещали насчет закатать в асфальт. Квартиру тогда и пришлось продать. Благо родители хорошие — помогли хоть такую халупу купить. Но с друзьями Каширцев решил больше не связываться, полагался только на себя.

Впереди показалась острая крыша дома родимого. Алексей нажал клаксон. Пронзительный гудок полетел впереди него.

Во двор Алексей заезжать не стал. Оставил машину у ворот.

Как только ступил на бетонную дорожку, на душе снова запели соловьи. Наконец-то, под подошвами что-то твердое, не грозившее расплескаться под ногами и залиться в ботинки. Сбоку раздалось негромкое ворчание. Алексей засмеялся и съежился под секущими струями ливня.

— Тарас, не сыровато тебе?

Тарас, огромный, седой расцветки овчар, лежал в будке на спине. Он снова заворчал, потянулся передними лапами. Алексей наклонился к нему, потрепал торчащие на улицу уши. Тарас тут же извернулся и лизнул ему пальцы.

— Но, но… — Алексей погрозил кулаком. Не любил он, когда собаки кидались обниматься. Особенно в такую погоду.

— Папка приехал! — раздался за спиной звонкий голос. Тяжелое запрыгнуло на спину, вцепилось в шею.

— Ваня, ты ж меня задушишь.

— Я богатырь! — завопил на ухо Ваня — Берегись злодей.

— Ах, так я злодей! — крикнул отец — Ну тогда держись.

Он перехватил сына, подбросил его перед собой. Зашевелил пальцами под мышками. Малыш завизжал, начал извиваться в руках.

— А ну домой, заболеете оба. — Юля выглядывала на улицу. Она зябко ежилась, куталась в тонкий домашний халатик. Алексей кивнул ей. С Ваней на руках пробежал мимо жены. Успел на ходу чмокнуть ее в губы.

— Разувайтесь, — крикнула Юля вслед. Закрыла дверь. Посмотрела на мужа и всплеснула руками.

— Да где ж ты лазил? Немедленно переодеваться.

— И я? — поинтересовался Ваня.

— И ты. Мамочки, когда только успел. Во двор на минуту вышел.

Ваня, до колен в грязи, пошел с гордым видом, словно сделал нечто великое. Алексей проводил сына взглядом, особенно внимательно посмотрел на ботинки. Потом, изогнув шею, на свою рубашку. Так и есть, вся спина в коричневых разводах.