Н Шитова - Отступник

Пока Шеп занимался этим неотложным делом, Кшан и Цьев трудились над ссадинами и синяками, тщательно проверяли, нет ли переломов и повреждений связок. Кроме простого знания чувствительных точек на теле, эта работа требовала немалой чуткости пальцев, терпения и умения сосредоточиться. Оба лешака, и Цьев, и Кшан, были довольно опытными и умелыми, им не впервые приходилось иметь дело с такими травмами. Но вот сосредоточиться им было нелегко. Это было особенно трудной задачей, если учесть, что приходя постепенно в себя, Валентин стал орать от боли во все горло, употребляя при этом множество крайне выразительных эпитетов и крутых идиоматизмов, в обществе считающихся недозволенными. Шеп даже не понял большую часть из вырвавшихся у Валентина фраз...

Было заметно сразу же, что его тело приняло на себя столько сильнейших и самых жестоких ударов во все мыслимые и немыслимые места. Но руки и слюна лешаков сделали свое дело. Затем Шеп наложил травяные примочки на ушибы, внушающие опасения, а напоследок обработал левую ладонь Валентина, которая была проткнута насквозь чем-то очень ржавым. А поскольку даже после обработки прокол выглядел не лучшим образом, Шеп просунул в ранку узенький лоскуток, смоченный своей слюной, и забинтовал руку.

После всех процедур Валентин лежал и молча кусал губы, а в глазах его стояли слезы. Шепу пришлось только пожалеть о том, что Валя ни под каким видом не стал бы пить кровь. Это было бы так кстати! Но увы, со странными и, что уж там, с глупыми принципами своего друга Шеп вынужден был считаться. Ни приказывать, ни уговаривать, ни тем более вливать Валентину свою кровь силой Шеп не стал бы. Он просто сидел рядом с другом, пока тот, измученный и беспомощный, наконец не уснул.

Убедившись, что все в порядке, Шеп решил заняться собой, и теперь сидел за столом и через силу глотал горький и крепкий настой.

Он думал над последствиями дерзкого рейда Валентина. Он не знал еще ни одного конкретного факта, но был уверен, что последствия или уже грянули, или возымеют место в самом ближайшем будущем. Ведь было ясно, что прогулка Валентина по усадьбе Пряжкина не была безобидной. Не только Валин вид, но и его сдержанные реплики в лесу делали обоснованной тревогу Хранителя...

Был уже полдень, а в землянке Шепа по-прежнему царил полумрак.

Шепу не терпелось скорее отправиться в Логово, убедиться в том, что дома с женой и сестрой все в порядке. Но он не решался будить никого из тех, кто сейчас спал и набирался сил. И бросить друзей в убежище он сейчас тоже не мог себе позволить. Делать сразу несколько дел было невозможно, и надо было прежде закончить хотя бы одно.

Шеп слегка удивлялся тому, что спокойствие не спешит как-то возвращаться к нему. Вроде бы сетовать было не на что. Мрон был с ними, раненый, но живой. Валентин тоже отделался куда легче, чем предвидел Шеп. И все же, где-то на самом дне души, в том уголке, который люди зовут подсознанием, у Шепа назойливо шевелилось что-то гадкое, обжигая болью.

Заслышав шаги, Шеп обернулся и увидел плетущегося к столу Валентина.

- Ну куда ты вскочил?! - вознегодовал Шеп. - Куда тебе теперь-то спешить? Ложись обратно, отсыпайся...

- Хватит, отоспался. Я посмотрю, как Мирошка, - хмуро ответил Валя и прошел к сыну.

Валентина долго не было, зато из своего закутка показался Сергей. Толстяк невозмутимо отозвался толстяк и присел на скамью напротив Шепа.

- Валяй где? - тревожно спросил Сергей и привстал, заглядывая за перегородку, где лешие лечили его брата.

- Он у сына, не переживай, - ответил Шеп. - Тебе надо выпить травяного чая...

- Вот этого самого, который так воняет? - поморщился Сергей, помахав рукой у себя перед носом. - Уволь, Шеп. От подобного пойла мне станет плохо...

- Тебе я разведу пожиже. Но это необходимо. Я не сплю уже несколько суток, но посмотри на меня, разве это очень заметно? А все из-за этого чая. И для леших, и для людей это целая кладовая энергии...

Сергей всмотрелся в Шепа и неопределенно пожал плечами:

- Ладно, отведаю... Но после, Шеп.

Валентин вышел из закутка Мрона, удивленно поднял брови при виде сидящего брата, но ничего не сказал, а просто опустился рядом с лешаком.

- По-моему, он крепко спит, - удовлетворенно сказал Валя. - Спасибо вам, ребята.

Сергей слегка улыбнулся и заверил:

- Мне кажется, Валяй, что ребенку больше ничего не угрожает. Все будет в порядке. Ты-то как?

- Это с какой стороны посмотреть, - усмехнулся Валя. - Если честно, то твоя мертвая смесь, Шеп, это такая скверная штука, что не приведи, Господи, еще раз... Пить гадко, а уж отходить от нее - и вовсе слов нет.

- Я тебя предупреждал, - сухо сказал Шеп. - Ты еще дешево отделался...

- Ты так считаешь? Это как рассудить, - буркнул Валя, поводя плечами.

Тон Валентина не просто не понравился Шепу. В голосе друга чувствовалась какая-то опасная обреченность и раздражение.

- Что произошло в усадьбе, расскажи-ка! - насторожился Шеп.

Валентин снова покосился на Сергея.

- Не зыркай глазищами, Валяй, - пробормотал Сергей. - Очень страшно, конечно, но я уж как-нибудь переживу...

Валентин вздохнул, оперся локтем о столешницу и, потирая лоб ладонью, заговорил, словно припоминая:

- Думаю, что в одиночку у меня ничего бы не вышло... Но там в лешачнике был Жлар. Он помог мне... Помнишь Жлара, Шеп?

- Еще бы не помнить, - обронил Шеп, внимательно слушая. - Там были еще лешие?

- Были. Но я бросил их, даже подходить к ним не стал... А ведь мог хотя бы снять с них кандалы... - буркнул Валя. - Думаю, что на тех беднягах люди уже выместили свою злобу...

- Скорее всего, - прошептал Шеп. Но у него язык не повернулся обвинить друга. Обвинения были бы несправедливы. Давая человеку смесь, Шеп добивался именно того, чтобы Валя забыл обо всех прочих обязательствах, кроме главной своей цели. - Все прошло именно так, как мы с тобой планировали... Только... Звездочку я нашел, а нож? Где нож, Валя?

Валентин потер глаза, вспоминая:

- Нож?.. Нож, насколько я помню, я оставил в желудке какого-то мерзавца...

- Убил?! - ахнул Сергей.

Валентин злобно покосился на брата и ответил обреченно:

- Пожалуй, он мог и умереть... Людей Пряжкина там было не меньше двух дюжин. Хотя, впрочем, я мог и обсчитаться со страху, может быть, их было и меньше. Но несколько носов и челюстей я точно сломал. Одному связки на ноге подрезал. Потом звездочка моя пятерых положила, думаю, что двоих или троих насмерть...

- Да ты у меня мясник, Валенька, - грустно и удивленно произнес толстяк.

- Да, мясник! А ты не знал? - Валентин резко разогнулся, вцепившись пальцами в край столешницы. Прищурившись, он добавил горько: - Люблю, грешным делом... Топориком помахать, ножички покидать... Слава Рэмбо покоя не дает, знаешь ли...