Александр Сиваков - Настя

– И как тебе тут?

– Я пока ещё ничего не знаю, – признался мальчик. – Я сначала по территории гулял. Как-то там всё странно.

– Что именно? – Не поняла я.

– Вообще – всё. Людей почти нет, хоть через день уже учёба начинается. А те, что есть, – так лучше бы их не было. Кому не задай вопрос – или молчат или цедят сквозь зубы, так, что больше и подходить не хочется.

– Это точно, – согласилась я. – Мне тоже довелось на одну компанию набрести. Они себя вели так, словно я им помешала труп закапывать.

– Я этому нисколько не удивляюсь. Даже мне жутковато в школе одному стало. Вот я пошёл найти кого-нибудь из нормальных людей, кто ещё на территорию не зашёл.

– Ты имеешь в виду, там все ТАКИЕ?

– По крайней мере, ты первая из нормальных, кого я встретил. На стоянке, правда, с родителями пацан какой-то целый час торчит, но я к нему подходить не стал, какой-то он болезный. И в главном корпусе ребята с нашего курса сидят, ждут шести часов, но там шумно и все с сумками, кто ест, кто спит, – короче, бардак полный. Я тоже туда не ходок. Так что можно сказать, что я никого не знаю. Ты первая. Кстати, а где твои родители?

– Угадай.

– Ты сирота?

– Дурак ты! Я самостоятельная. А родители меня проводили и уже уехали. Что я, сама не доберусь куда нужно?

Никита с таким уважением посмотрел на меня, что я сразу поняла, насколько всё-таки хорошей была идея оставить родственников на стоянке.

Через несколько минут мы добрались до больших деревянных ворот с затейливой резьбой по периметру. "ШКОЛА ЮН" было написано на левой створке. "НЫХ ТАЛАНТОВ" заканчивалось на другой. И внизу, буквами чуть поменьше, надписано: "Отделение Навигаторов"

Большой жёлто-зелёный плакат на перетяжках над воротами гласил: "Добро пожаловать!"

Мы подошли к воротам. На будочке около входа белела новенькая надпись "Лицам старше шестнадцати лет вход строго запрещён". Я помедлила, остановившись у черты. Мне казалось, что стоит только сделать шаг – и всё тут же будет по-другому.

Мальчик, аккуратно подстриженный, в ослепительно белой рубашке и тёмном костюме вышел из будки, весело посмотрел на нас.

– Чего не заходите? Боитесь?

Я тут же сделала несколько шагов вперёд и остановилась. Не хватало ещё, чтобы меня считали за трусиху.

Появился второй мальчишка, одетый так же элегантно, как первый,

– Туда! – Кивнул второй мальчик, весьма широким жестом указывая в глубину территории.

– Куда именно?

– Найдёшь, не маленькая. – И посмотрел на Никиту. – А ты чего туда-сюда шляешься? Stultus!

– Absibi disce omnes! – Не задумываясь, ответил ему мой новый знакомый.

Мальчишка хотел ответить, но потом махнул рукой и ушёл в свою дежурку.

Я не могла не восхититься:

– Ты даже ругаться по латыни умеешь?

Никита смутился.

– Обычный бытовой грубиян. Надо было на место поставить. А ещё супер.

– А о чём вы говорили?

– Ты что, разве латыни не знаешь? – Вытянулось лицо моего собеседника.

Я смутилась.

– Я в языках не очень. Так, кое-что поняла, но не совсем…

– Он сказал, что я дурак, а я ответил, что по себе не нужно судить о других.

– Здорово! Молодец. Это он тебя проверял, "супер" ты или нет.

– Если бы кому-нибудь из обычных детей нужно было сюда пробраться, он бы латынь выучил по любому.

– В десять лет? Не-е, Никита, ты слишком высокого мнения о современных малышах. Если бы он МЕНЯ о чём-нибудь спросил, максимум, что я смогла бы сказать, это "Dura lex, sed lex" или что-нибудь в этом роде.

– Тоже неплохо.

Пройдя вахту. Никита обернулся, с ненавистью посмотрел в сторону каморки дежурных.

– Вырядились! Уроды!

– Чего это ты так на них?

– Неважно…

Мы пошли по широкой асфальтовой дорожке. С обоих сторон стояли небольшие скульптуры. Никита увидел, что я их рассматриваю.

– Навигаторы позапрошлого века, – пояснил он.

– А-а…

Я бы с удовольствием взяла его за руку, слишком непривычно было всё вокруг, но признаться кому-то в своей слабости – тоже удовольствие ещё то.

Долговязая девочка в потёртых, обрезанных чуть выше колен джинсах вскапывала клумбу, часто вытирая тыльной стороной ладони мокрый лоб.

– Поздоровайся с ней, – предложил Никита.

– Зачем?

– Увидишь.

Мне не хотелось далеко уходить от своего спутника, тем не менее, оставив сумки около него, я подошла к девочке. Та бросила на меня быстрый взгляд и невозмутимо продолжила свою работу.

– Здравствуйте.

– Привет, – буркнула девочка и отвернулась.

– Вы не подскажете, где тут первый курс собирается?

Девочка даже не обернулась.

– Не подскажу.

Мне сразу расхотелось с ней разговаривать.

– Теперь ты поняла? – Спросил Никита, когда я возвратилась к нему. – Сборище грубиянов. Мы скоро тоже станем такими.

– Ещё чего! – Я была твёрдо уверена, что кто-кто, но я в любом случае останусь самой собой. – И ещё, кто тебе сказал, что они грубияны? Они просто не хотят ни с кем общаться.

– Не вижу большого отличия.

– Может быть, тут принято ставить новичков на место.

– Зачем? Мы и так только поступили сюда, находимся на самой нижней ступени. Зачем это лишний раз показывать?

– На следующий год, когда сами будем так делать, тогда и узнаем.

– Дурак ты!

– Не обзывайся.

– Прости.

– Ладно.

Вообще-то я вежливая, но тут не смогла сдержаться. Мне и так было не по себе, а тут ещё Никита со своими страшилками.

Первое впечатление о школе у меня сложилось самое положительное. Её территория напоминала большой парк. Можно идти по тропинке пять, десять минут и вокруг не будет ничего, только лес. Потом появляется лужайка с длинным кирпичным зданием, вокруг – плохонькие неухоженные клумбы, какие-то непонятные плакаты, несколько потёртых скамеек – и полная тишина, ни одного человека. Даже если несколько раз обойти вокруг здания, вглядываясь в окна, ничего не изменится. Кажется, что в нём много лет никто не живёт. Можно пойти дальше – и метров через сто встретится точно такое же здание – ещё более безлюдное, ещё более пустынное, хотя, дальше, вроде бы уже некуда. Тем не менее, следы жизни всё-таки присутствуют: в урнах полным-полно обёрток от каких-то полуфабрикатов, пыль с крохотного пятачка перед входом небрежна подметена.

Мы обошли несколько таких зданий с номерами от четырнадцати до девятнадцати. В конце концов я попросила Никиту вернуться обратно, в более обитаемые места.

– Тоже страшно стало?

Я молча кивнула. Только когда мы очутились на главной аллее, я внутренне немного расслабилась.

Мальчик шёл рядом нахмурившись и избегая смотреть в мою сторону. Тут не надо быть семи пядей во лбу, чтобы сообразить, что после того эпизода в песочнице он только ищет случая уйти от меня куда-нибудь подальше и в одиночестве зализать раны, нанесённые его уязвлённому самолюбию. К этому времени я уже придумала, как можно поступить.