Александр Сиваков - Полина

– Заходи, чего уж там. Только в следующий раз стучаться надо.

– Об штору?

– Хотя бы.

– Ладно. Ну, как тебе у нас дома? – Поинтересовался он, присаживаясь рядом на стул.

– Не очень, – осторожно ответила я. – Неуютно тут, словно на вокзале, комнаты большие, бардак жуткий, какие-то люди всюду ходят…

– Зато здесь весело. Вчера двойняшки шкаф в прихожей опрокинули, вообще чуть весь дом не развалился.

– Прихожая – это самая первая комната, да?

Он кивнул

– Я думала, там всегда так, – проговорила я, вспомнив удивление, которое испытала, только войдя в дом.

– Нет, не всегда. А этот шкаф – он давно уже на честном слове держался, – не понимаю, как он раньше не упал.

Мишутка ёрзал на стуле, словно гость, чувствующий, что пришёл совсем некстати, но не находящий предлога для того чтобы уйти.

Как всё-таки изменчива бывает человеческая жизнь! Ещё несколько дней назад я не представляла, что мне придётся жить в одном доме с абсолютно незнакомыми людьми на одной из второстепенных планет Федерации. А Мишель, кстати, не подозревал, что на второй половине комнаты, которую он привык считать своей, будет жить девочка, которую он до этого видел только по визору.

– Полина!

Задумавшись, я отозвалась не сразу.

– У?

– Я сегодня новости специально посмотрел.

– И что? – Мой голос похолодел градусов на двести.

– Там про твоего папу говорили.

Я повторила вопрос, таким же тоном.

– Сказали, что… твой папа… он на самом деле какие-то странные операции проворачивал… финансовые, я имею в виду… незаконные, в смысле…, – мальчик не успел договорить.

– Дурак ты! – Заорала я.

– Я просто спросил…

– Надо хоть немножко думать, прежде чем спрашивать, – я корила себя за эту неожиданную вспышку гнева. – Если бы мой папа на самом деле был виноват, то в любом случае сделал бы так, чтобы подумали на кого угодно, только не на него.

Дверь распахнулась, судя по звуку, от удара ноги.

Кто-то из близнецов появился на моей половине комнаты, явно убегая от другого.

– Он меня обзывает! – Последовал краткий доклад. Я поняла, что это была Августа.

Вслед за ней появился её брат. Вид у него был настолько взъерошенный, что сразу становилось понятно: он только что получил в глаз. Я даже подозревала, от кого.

Они стали выяснять отношения прямо передо мной.

– Сколько раз тебе говорить, чтобы ты меня так не обзывал! – Вспылила девочка.

Я решила заступиться.

– Будешь обзываться – по уху получишь, – пришлось пообещать мне.

– По какому? – Поинтересовался Федя.

– По левому.

– Гуська! – Сказал Фердинанд сестре, прикрывая рукой левое ухо.

– Во, опять он обзывается!

Я хлопнула Фердинанда по правому.

– Обманщица! – Закричал мальчик.

– Это смотря с какой стороны посмотреть, – рассудительно заметила я. – С моей стороны твоё правое ухо – это левое, так что всё правильно.

Тот долго молчал, размышляя.

– Ты хитрая, – наконец, сказал он.

– Вот-вот, – поддакнула я. – Поэтому лишний раз со мной лучше не связывайся. А теперь быстро по кроватями, уже поздно. Да и мне пора спать.

Они меня послушались. Или из-за того, что я на несколько лет старше, или просто привыкли подчиняться любому, у кого командный голос.

– Мишутка! – Осмелилась задать я, наконец, вопрос, который мучил меня последние несколько часов. – А что же я буду делать, когда ты уедешь?

– Как – что?

– Ведь тёте Анфисе нужно будет объяснять, почему ты уехал, а я осталась?

– Тут в каждой школе своё расписание, – отмахнулся тот.

– Свой учебный план, – уточнила я.

– В школе Федьки, например, занятия идут вовсю, в моей – каникулы закончатся совсем скоро, а в твоей, допустим, только начались. Так всем и скажешь. Как тебе такая идея? А если хочешь, поехали вместе со мной, ко мне домой. Скажем, что ты родственница кого-нибудь, кого тётя Анфиса хорошо знает.

– Я подумаю. А если кто-нибудь узнает?

– Никто не узнает. Тут с гостями такой бардак, ты даже не представляешь. Ещё пару раз почистишь картошку – и сама тётя Анфиса будет уверена, что тебя знает несколько лет.

– На меня она не произвела впечатление забывчивой особы, – вздохнула я.

Тут было, о чём подумать.

Упав в кровать, я не смогла не пожаловаться:

– Жутко хочу спать! Никогда так сильно не уставала!

– У вас на Земле в сутках сколько часов? – Поинтересовался Мишутка со своей половины комнаты. – Двадцать шесть?

– Двадцать четыре.

– Тогда всё понятно.

Мы погасили свет.

Но вместо того, чтобы лечь спать, я принялась надиктовывать дневник. Из-за того, что говорила шёпотом, программа распознавания делала забавные ошибки. Чего только, например, она не печатала вместо слова МИШЕЛЬ, чаще всего – вермишель.

Кстати, я начала понимать писателей. Мне приходилось много писать раньше, но это были большей частью лекции. Теперь же, глядя на послушно возникающие из ничего строчки, которые могли бы не появиться, но возникли благодаря мне; которые, может быть, кто-нибудь когда-нибудь прочитает и поймёт, всё, что я чувствовала, о чём думала, что переживала, я ощутила радость творца. (Специально сказала это слово значительным голосом, но программа всё равно напечатала его с маленькой буквы. Ну и ладно, не буду исправлять, жутко хочется спать!)

Потом я долго лежала в постели, глядя на две больших луны за окном и пытаясь разобраться в своих чувствах. Впервые, наверное, я так отчётливо поняла, что значит быть дочерью сенатора. По контрасту. Сегодня целый день со мной обращались так, словно я – самая обычная девчонка, даже не очень умная. И мне это понравилось! Я даже подумала, что на следующие каникулы попрошу папу куда-нибудь отправиться инкогнито, чтобы никто не знал, кто мы и откуда, и пожить обычной жизнью обычной семьи. Снимем такой вот домик на крохотной аграрной планетке. Папе тоже, я думаю, понравится. Интересно, он когда-нибудь так пробовал?

Полина сидела на постели в позе лотоса и что-то печатала на клавиатуре лежащего на коленях персональника.

– К тебе можно? – Спросил Мишутка.

Девочка подняла голову от компьютера и несколько секунд непонимающе смотрела на раннего посетителя. Затуманенный чтением взгляд постепенно прояснился.

– Заходи.

– Ты уже не спишь?

– Как видишь. – Полина мягко улеглась на подушку, закинув руки за голову. – Не понимаю, зачем задавать вопросы, ответы на которые и так очевидны.

Видимо, произнесённая сентенция оказалась слишком сложна для мальчика, тот несколько секунд помолчал.

– Я думал, ты поздно будешь вставать.

– У меня не настолько барские замашки.

– И что ты делаешь?

– Учусь, – мурлыкнула она со своего места. – Ведь что-то делать нужно, пока все спят.