Александр Сиваков - Полина

Я не убрала руку.

– Мне и так это известно. А вот тебя проверить не помешало бы.

От моего тона Ната смутилась. Цепко схватив ладонь, она принялась внимательно рассматривать линии.

– Холм Венеры, – с глубоким удовлетворением в голосе сказала она. – Большой!

– И что?

– Значит ты влюбишься.

– Когда?

– Ну-у… Когда-нибудь.

– Само собой, – хмыкнула я, – куда же я денусь. Но ведь ты говорила, что по левой видно прошлое, а не будущее.

– Ах, да, – вспомнила девушка и тут же нашлась. – Ну, значит ты уже влюблялась.

– Я тебе минуту назад об этом говорила!

Ната снова суетливо уткнулась в мою ладонь.

– Линия жизни длинная, значит долго жить будешь.

– А я думала, что на левой ладони её нет, – бесхитростно удивилась я. – Тут ведь только прошлое? Или нет?

– Не совсем. Линия жизни – она такая… Универсальная…

– Тогда понятно.

– У тебя была несчастная любовь! – Вдруг брякнула доморощеная гадалка.

– С чего ты взяла? – Откровенно удивилась я.

– Но ведь была же? – Принялась допытываться Ната.

– Она и сейчас есть.

– Несчастная?

Я задумалась:

– Не знаю, что ты имеешь в виду. Я даже не уверена, что это любовь. Просто есть мальчишка, который мне понравился немножко больше, чем все остальные. Мы ещё не выясняли отношения, да и вряд ли до этого скоро дойдёт. А может и вообще не дойдёт… Это любовь?

– Как-то у тебя всё запутанно, – поскучнела девушка. – Даже не знаю… может и она, может и нет. Лучше я ещё ладонь почитаю!

– Читай.

– У тебя линия судьбы какая-то многослойная. Будто ты не одна живёшь, а тебя трое или четверо.

– Имеешь в виду, что я – параноик?

– Может быть. А может, ты просто, такая… двуличная… Точнее, многоличная. Всегда перед всеми притворяешься.

– Есть такое, – согласилась я, вызвав у Натки взрыв восторга.

– Во, видишь, я угадала!! – С новым энтузиазмом она снова принялась водить носом по моей ладони.

– Один раз ты сильно болела и даже, может быть, была в реанимации, – через минуту доложила она результаты очередных наблюдений

– С чего ты взяла?

– Видишь, тут линия жизни только начинается – и сразу прерывается. А потом продолжается снова.

– И что это значит?

– Когда ты была совсем маленькой, с тобой что-то случилось. Будто ты умерла ненадолго, а потом снова ожила.

На миг мне стало нехорошо. Натка попала, как это называется, пальцем в небо. Моя мама умерла сразу, как только я родилась, а потом и меня пришлось выводить из несколькоминутной комы.

Увидев моё лицо, Наташа встревожилась:

– Я опять угадала?

– Почти, – поднялась я из кресла. – Ладно, правую руку на следующий раз оставим, хорошо?

– Ага! – Обрадовалась девушка. – Хочешь, кофе приготовлю? У меня и чайник есть.

– Как-нибудь в другой раз. Ты одна здесь живёшь? – Оглядела я комнату, в которой в разных углах стояли три кровати

– Не, с Катькой, но она всегда где-то бегает. Так что можно сказать, одна. Короче, заходи в любое время, я ещё много всего интересного знаю.

Когда я появилась в нашей с Мишуткой комнате, тот как раз заканчивал перекладывать местами аксессуары своего хобби.

Усевшись на свою кровать, я некоторое время наблюдала за этим процессом, потом саркастически осведомилась:

– И это ты называешь наведением порядка?

– А что?

Мне оставалось только вздохнуть, что я и сделала:

– Да ладно уж, ничего.

Несколько минут мы помолчали, потом я поинтересовалась:

– Как тебе Наташа?

– Нормально. А что? Она тебе гадала, да?

– Точно.

– Она всем гадает. Что-нибудь сошлось?

– Один раз она угадала, – дипломатично ответила я. – Может быть случайно, может нет, кто знает.

– А что она угадала? – Заинтересовался мальчик.

– Не скажу. Это слишком личное.

– Я-то думал, мы друзья!

Я внимательно посмотрела на Мишутку. Видик у него был тот ещё! Никогда бы не подумала, что он способен обижаться.

– Мы и есть друзья. Только я не люблю обманывать без особенной в том необходимости. Именно поэтому я сказала тебе правду, что ничего не скажу. В противном случае я могла бы наплести ерунды с три короба – и тебе бы пришлось мне верить на слово, потому что проверить ты всё равно не сможешь. Логично?

Мальчик подумал и согласился.

– Теперь я тебя больше уважать буду! – Сказал он и невозмутимо продолжил уборку.

Я осталась неподвижно сидеть на постели, хлопая глазами словно старая механическая кукла.

И как расценить эту сентенцию?

В психологии есть тип людей, которые что думают, то и говорят. Как правило, это очень расчётливые и холодные люди, ярко выраженные интраверты. Однажды, рассчитав все минусы и плюсы, они избрали линию своего поведения в отношениях с другими людьми – предельную откровенность. Именно она заставляет прочих людей в ужасе шарахаться от подобных психологических маргиналов, которым даже задать простенький вопрос "Как дела?" чревато, ибо в ответ можно услышать что угодно, от подробного описания всех своих болячек (после этого пару дней подряд при виде любой еды испытываешь стойкий приступ тошноты), до констатации факта, что у меня-то, мол, всё в порядке, а вот ты, приятель, за последнее время сдал; всего год прошёл, а уже пополнел, осунулся, да и постарел лет на пятнадцать, не меньше. Что, болеешь? Или дома какие-то проблемы?

Такие люди постоянно на грани фола, но они всегда выигрывают, потому что нельзя привыкнуть к их абсолютной честности на общем фоне остальных людей, когда каждый обманывает всех, кого можно, – ближних и дальних родственников, хороших и не очень хороших знакомых, друзей, врагов, совсем незнакомых людей, но чаще всего – самих себя.

Мишель таким не был.

Может он в самом деле такой наивным, каким кажется на первый взгляд?

Я размышляла над этой, в общем, не самой глобальной проблемой бытия, с четверть часа, но так и не пришла ни к каким определённым выводам. В итоге я порадовалась, что Мишель оказался куда более интересным персонажем, чем я предполагала – и это очень даже хорошо. По крайней мере, скучать мне в этом доме не придётся.

Часы на стене прокуковали шесть раз. Я автоматически взглянула на время, про себя отметив, что сверху, вместо привычной цифры "12" находится "10". То есть на Цитрее в сутках не двадцать четыре, а двадцать часов. Нужно запомнить. На моём мобильнике был первый час ночи. Вроде бы уже пора спать, а за окном ещё светло. С этими несовпадениями межпланетного времени и часовых поясов одна морока!

Только я включила компьютер, дверь без всякого стука распахнулась, в комнату, толкаясь и смеясь, вбежали те самые рыжие дети, которых я видела за обедом. Один из них догонял другого. Увидев меня, первый остановился.

– Ой, привет! В догонялки будешь?… Ой! – Последнее восклицание относилось к тому, что его обдали; ему оставалось только хлопать глазами, глядя на своего партнёра, который, пользуясь всеобщим замешательством, на четвёртой скорости выбежал из комнаты.