Фредерик Пол - Проклятие волков. Век нерешительности. Рассказы

— Прошу прощения. Но это мне не понятно, — Форрестер мило кивнул, напряженно размышляя. Ситуация немного прояснилась. Важно было помнить, что смерть для этих людей — не окончательное событие, а всего лишь антракт между актами. — Как я понимаю — то есть, если я понимаю правильно, — продолжал Форрестер, — юридическая часть дела означает, что в случае убийства ты гарантируешь оплатить расходы по замораживанию.

— Подчеркиваю: только своему замораживанию.

— У меня нет комментариев. Закон позволяет убить меня. И деться мне некуда.

— Да.

Форрестер задумчиво прокомментировал:

— Но, учитывая все моменты, это несколько несправедливо.

— Несправедливо? Все справедливо! В этом и есть суть гарантий.

— Да, конечно, при условии нормальных обстоятельств. Но в случае, когда о реверсе смерти не может идти речи…

— Ты спятил? — раздраженно отрезал марсианин.

— Вроде бы, нет, — упорно продолжал Форрестер. — Ты упомянул, что собираешься избежать оплаты расходов. Конечно, тебе виднее, ты лучше осведомлен. Положим, твой план удастся? Тогда?..

— Тогда ты заплатишь за все сам.

Форрестер вежливо сообщил:

— Такой вариант не подходит. У меня нет денег. Спроси у Эдне.

Хайнцлихен Джура со взглядом, полным марсианского гнева, обернулся к Эдне, но она лишь подтвердила:

— Вообще-то, Чарлз говорит правду, Хайнци. Я не подумала заранее о данном аспекте. Но его слова соответствуют истине. Я не проверяла лично его банковский счет, но… денег там должно быть немного.

— К черту его счет! Какое мне, о Пот небесный, дело до счета!? Я горю желанием убить его!

— Джура, но если ты убиваешь меня…

— Заткнись!

— При таком раскладе, Сыртис…

— Пот собачий! — Лицо марсианина исказила гримаса мохнато-бородатой злобы. Он был классно сбит с толку, что выводило его из себя. — Что с тобой, Форрестер? Почему ты не найдешь работу?

— Найду. Как только смогу, Майджор.

— О Пот! Струсил и собрался увильнуть!

— Я все еще недопонимаю своего финансового положения. Я не планировал быть бедным. Прими мои извинения, Джура, но…

— Заткнись! — рявкнул марсианин. — Времени на разговоры уже не осталось. Я спешу на спевку. Мы репетируем песни Шумана, в которых я солирую. Отвечай на вопрос: ты собираешься увильнуть?

— Ну, — проронил Форрестер, поигрывая бокалом, и бросая взгляд на Эдне. — Да…

— Мудозвон! Провонявший потом мудозвон!

— Я понимаю твои чувства. Возможно, я ощущаю себя точно так же.

— Плевать я хотел на твои чувства! Ладно… Ничего не обещаю. Но снова обсужу все с адвокатом и проясню ситуацию. А ты тем временем устраивайся на работу!

Форрестер проводил марсианина. Но по непонятной причине, не поддающейся анализу, он чувствовал себя на подъеме.

Он постоял задумчиво у двери, тестируя ощущение человека, только что обнаружившего свою нищету и усилившего ненависть врага, поклявшегося убить его. Форрестер чувствовал себя достаточно хорошо. Вероятно, это фатальная иллюзия, подумал он.

Эдне, свернувшись на диване калачиком, наблюдала за ним. Она вновь поколдовала с освещением, и теперь туманно-голубой дым окутывал комнату. Кожа девушки призывно мерцала сквозь кружева накидки. Возможно, она что-то сделала и с одеждой. Казалось, тело Эдне раскрылось, стало более заметным. Форрестер извинился, прошел в ванную и холодной водой ополоснул лицо. И только тогда осознал причину приподнятого настроения.

Он выиграл очко.

Он не был уверен в ценности добытого очка.

Он даже не знал, в какой игре выиграл его.

Но, к лучшему или к худшему, он добился маленькой победы над Хайнцлихеном Джурой де Сыртисом Мэйджором. Все прошедшие дни Форрестер был пробкой, качающейся на волнах от проплывающих мимо судов. Теперь он готов отвечать ударом на удар. Улыбаясь, он вернулся в комнату и воскликнул:

— Заказывай выпивку!

Эдне по-прежнему лежала на диване, перешептываясь с инджойером.

— И не забудь проверить, закрыты ли двери, — повторила она. — Не забудьте о профилактике и пожелай мне спокойной ночи, Мим. — Она отложила инджойер, взглянула на Форрестера чуть угрюмо, но с явным интересом.

— Дети?

Она кивнула.

— Боже, уже так поздно? — Он напрочь забыл о времени. — Прости. А как же их ужин?

Угрюмость сменилась интересом, потом удивлением.

— О, Чарлз! Неужели ты считаешь, что я варю овсянку или чищу картошку? Они, разумеется, уже поужинали.

— Отлично. Думаю, теперь нам следует подумать о нашем ужине.

— Думаешь, следует?

Форрестер, быстро переориентировав мысли, согласился:

— Хорошо. Тогда выпьем?

— Я не хочу пить, глупышка. Сядь. — Она подняла инджойер, сощурила глаза и, внимательно вглядевшись в Форрестера, поцеловала в ямочку на шее, потом прикоснулась к ней инджойером.

Волна, по типу слабого электрошока, напомнив дуновение кислорода, смешанного с мускусом, внезапно окатила Форрестера.

Эдне практически изучила Форрестера, затем нагнулась ему навстречу и поцеловала в губы.

Немного погодя он попросил:

— Еще…

Она подчинилась. Затем придвинулась, прислонившись спиной и положив голову ему на плечо.

— Дорогой Чарлз, — нежно повторила она. — Ты такой глупышка.

Он ласкал ее, целовал волосы. Параллельные нити ткани не были грубы и жестки, он не ощущал их вовсе.

— Не знаю, правильно ли ты поступил с Хайнци, — в задумчивости сказала она. — Это напоминает… Выглядит трусостью. — Она повернулась в его объятиях и поцеловала-прикусила ухо. — Я знаю, что биологические аспекты смущают тебя. Но причина тому личность естественного течения. Я девушка естественного типа. Ты понимаешь меня?

— Конечно, — солгал он, смутно слыша ее голос…

— Ты можешь принять пилюли и добавить к ним химиостимулянты, эффект останется таким же. Но я не использую этот путь. Хотя, если ты собрался «отправиться», иди, ради Бога, отправляйся по полной программе и воспользуйся менинджойером.

— Я понял, — начал было Форрестер, но девушка перебила его и продолжила.

— Но все же нельзя загонять себя в жесткие рамки условностей. Иногда, находясь в нижней точке депрессии, ты вдруг испытываешь нечто необыкновенное и желание резко улучшить настроение. Тогда — если на то есть желание — ты принимаешь пилюлю и все остальное… Тебе ясно?

— О да! — воскликнул Форрестер в приятно-нетерпеливом возбуждении. — Интересно. Не хочешь ли ты принять таблетку сейчас?

Она привстала, потянулась и обняла его.

— Излишне, — сообщила она, прижимаясь к его щеке. — Я приняла таблетку заранее, когда ты впускал Хайнци.

Две победы в один день, подытожил Форрестер, пребывая в состоянии приятного триумфа и усталости. Этот мир приблизился к его первоначальным предполагаемым ожиданиям и надеждам. Девушка ушла, и он, проспав десять часов, проснулся с убеждением, что все образуется к лучшему. Он — отец президента и любовник Эдне Бенсен — представлял, по крайней мере, в его собственных глазах, неоспоримый объект поклонения. Существовали проблемы, но он справится с ними.