Пол Андерсон - Миры Пола Андерсона. Том 18

— Сэр? — обратился к нему вскочивший со стула лейтенант.

— Никого ко мне не пускать, Вайат, — сказал Кернкросс.

— Слушаю, сэр.

Кернкросс кивнул ему и спустился в холл. Теперь, пока не поступит новый приказ, лейтенант будет следить за тем, чтобы никто, включая и герцогиню, не вошел к герцогу.

Кернкросс в лифте поднялся на башню. Пересек ее и подошел к зубчатой стене. Это был просто элемент декора, отнюдь, впрочем, не бесполезный. Он приказал соорудить эту стену, чтобы ни в чем не уступать Ци Хуанди, Карлу Великому, Сулейману Великолепному, Петру Великому — словом, ни одному из правителей, когда-либо властвовавших на Терре.

Тишина становилась тягостной. Парок, сопровождающий дыхание, свидетельствовал о приближении холодного циклона Сандалион; казалось, он ощущал на вкус бодрящую прохладу воздуха, который вдыхал. Ему видны были крыши и стены домов, окутанные туманом вершины деревьев, утесы и скалы, а за всем этим — горизонт. Подняв глаза к небу, он увидел мириады звезд.

Ярче других был Антарес. Почти не уступала им оранжевая искорка Могула. Могул — солнце Бабура, протектората. Он не стал искать взглядом Ольгу, потому что в этом невидимом теперь созвездии находилось черное солнце Обители Мрака, а у него сейчас не было времени думать о том, как бы завоевать эту драгоценную для Гермеса планету. Сол тоже не виден сейчас, но то Сол — солнце Терры, светило всех светил. Он перевел взгляд на Млечный Путь. Его льдистость напоминала о том, что Империя зависит от постоянного воздействия сотни тысяч звезд, что она затеряна на окраине Галактики, которая насчитывает сотни биллионов таких звезд. Следовало пока воздержаться от подобных попыток.

Или, выражаясь точнее, не стоило пренебрегать второстепенными деталями. То, что сегодня стало известно Кернкроссу, требовало незамедлительных действий.

Беда в том, что у него нет формальных оснований предпринять быстрые и решительные шаги. Эта Бэннер действовала слишком уж осторожно. Он сжал пальцы в кулак.

Благодарение Богу, он был достаточно предусмотрителен и велел установить «жучки» в доме Рунеберга, когда тот приехал сюда, уволенный с Рамну. Сам Рунеберг особых хлопот не причинял. Но в принципе — мог. Род его многочисленный и влиятельный, герцогиня Айва была троюродной сестрой Стена. А сам он долгое время пробыл на Рамну, был близко связан с этой Абрамс, наверняка поднабрался идей от нее… А самые опасные идеи, возможно, внушены ему именно теперь, потому что переписывались и встречались они довольно нерегулярно.

Ничего заслуживающего внимания до сегодняшнего дня не происходило. Однако то, что в конце концов случилось, ударило в самое сердце.

Эта ведьма перехитрила меня, думал Кернкросс, должен честно в этом признаться. Она заранее написала Рунебергу, прося доставить ее на его служебном корабле: на обычном корабле ни один «жучок» не мог бы избежать проверки Службы безопасности. Прибыла инкогнито — и сразу к нему на квартиру. У правительства герцога не было возможности устанавливать постоянный контроль за местами, которые не вызывали особых подозрений, поэтому записи проверялись лишь время от времени. Рунеберг и пара его парней собираются провожать ее — не прямо к пригородному поезду, а на «Королеву», на орбиту, и проследить, чтобы она уехала. Сначала Стен возражал, упирая на то, что это нелепость, но потом согласился, чтобы успокоить ее. К тому же в их план посвящены его жена и еще кое-кто. В этих условиях невозможно организовать похищение или убийство… Всякое из ряда вон выходящее происшествие неминуемо вызовет подозрения — теперь, когда тень подозрения уже, казалось, рассеялась над Кернкроссом…

Ну ничего, у меня есть план на случай непредвиденных обстоятельств. Я не мог предусмотреть именно такой поворот событий, но…

Решение пришло неожиданно. Да, я сам отправлюсь на Терру. Мой спидстер обгонит ее на несколько дней.

Угрожающая ухмылка появилась на его губах. Во всяком случае дела предстояли захватывающие!

У вице-адмирала сэра Доминика Флэндри из Корпуса разведки Космофлота Терранской Империи было три излюбленных пристанища в разных районах. Однако самым уютным считалась его домашняя резиденция в Аркополисе, часть которой служила ему офисом. В свою очередь часть офиса была выдержана в аскетически-строгом стиле, чтобы в случае надобности создать о себе соответствующее впечатление. Обычно не имело значения, в какой комнате расположиться: как правило, он работал с помощью компьютеров, инфотривов и эйдофонов, причем последние были установлены так, что схему невозможно было определить. И все же приходилось иногда принимать некоторых посетителей, например правящую элиту, которая непременно желала встретиться лично.

Это означало, что нужно встать в неурочный час, — особенно если накануне посетитель продержал его до полуночи, — а потому лучше всего — заранее назначить подходящее время встречи. Вчерашнюю посетительницу загодя предупредили, что ей придется удалиться до его завтрака, ибо на галантность у него совершенно нет времени. Вырвавшись из ее сонного тепла и оставив позади поток недовольного бормотания, он ощупью добрался до гимнастического зала и нырнул в воду. Двенадцать кругов в бассейне вернули привычную бодрость. Последовавшие затем упражнения, впрочем, особого удовольствия не доставили. С каждым годом он все с меньшей охотой занимался зарядкой. Ему шел шестьдесят второй год. В юности, однако, именно благодаря физической тренировке тело его приобрело исключительную быстроту реакций; оно и теперь оставалось стройным и упругим, и в первую очередь за счет неукоснительного соблюдения режима.

Наконец можно было принять душ. Когда он вышел оттуда, Чайвз принес турецкое полотенце и подал хозяину королевский кофе.

— Доброе утро, сэр, — сказал он.

Флэндри взял чашку.

— «Доброе» и «утро» — понятия несовместимые, — сказал он. — Как ты себя чувствуешь?

— Хорошо, благодарю вас, сэр, — Чайвз насухо вытер хозяина. Он делал это уже не столь искусно, как прежде. Он чуть не пролил кофе, но Флэндри смолчал. Вздумай он взять себе другого слугу, сердце шалмуанина — он это точно знал — будет разбито.

Флэндри разглядывал маленькую зеленую фигурку, которая могла бы напомнить безволосое человеческое существо с длинным хвостом, если бы не полное отсутствие пропорций в телосложении и в чертах лица; но на это лучше закрыть глаза.

Сейчас, рано утром, на Чайвзе был только хитон. Худущий, передвигается с трудом, лицо в морщинах — все это не заметить невозможно. Ни один исследовательский институт никогда не интересовался проблемой старения дикарей-туземцев… Впрочем, займись они одной расой, — сколько бы других стали требовать того же, каждая от своей, совершенно изолированной биохимической науки. Уже в который раз пришла к нему эта неутешительная мысль. Ничего, если повезет, мой слуга-мажордом-повар-пилот-массажист-мастер на все руки-арбитр в делах — послужит мне еще лет десять!