Пол Андерсон - Миры Пола Андерсона. Том 18

— Я ждала Ареса или Цермунноса, — говорила Пеле, — и раньше.

Мужчина пожал плечами. Он был ее копией, если не считать пола, но явно моложе. Рост его был сантиметров на десять побольше, плечи пошире, бедра уже, телосложение типично мужское, но столь же атлетическое, как и у нее, и разница не так бросалась в глаза, как могла бы. Тот же оливковый цвет кожи контрастировал с белизной короткой одежды, те же каштановые волосы на такой же брахицефалической голове. Когда он заговорил, оказалось, что его голос — баритон — вполне соответствует его внешности.

— Твою весть на Захарии рассмотрели без задержки, — сказал он, — но так как я оказался в Аурейе, было решено, что я остановлюсь у тебя по пути домой и проведу дальнейшее расследование. Да и я мог там получить полезную информацию.

У Таргови шерсть встала дыбом. Среди этой информации могли быть сведения, которые он с таким трудом стер в местной базе данных.

Что ж, если так, то он предупрежден и сможет спешно организовать бегство свое и своих товарищей. Уже одно это оправдало бы риск теперешней слежки.

— И ты так и сделал? — спросила Пеле.

Вслушиваясь изо всех сил, Таргови оступился. В чаще промелькнуло тельце уити, задев стебель камыша. Зашелестели листья, качнулись ветви. Мужчина замер, среагировав быстро, как тигранин.

— Что это было? — рявкнул он.

Таргови метнулся на ближайшее дерево. Человек не успел бы. Но у тигранина, кроме силы, было еще проворство, быстрая реакция и когти на ногах. Он ловко цеплялся за лианы и за кору. Тревожно каркнула и взлетела тварь с кожистыми крыльями.

— Да это просто… — начала Пеле, но мужчина не слушал. Сойдя с тропы, он стал продираться сквозь кусты, внимательно оглядываясь и держа руку на рукояти пистолета — у захарийцев было много законных привилегий. Таргови распластался на ветке.

— Ты слишком нервный, Кукулькан, — заметила Пеле. — Тут все время в кустах что-то шуршит. Звери эти несъедобные, понимаешь, и посевы не портят, так что на них вряд ли охотятся, и они непуганые.

Мужчину это успокоило.

— Да, ты, конечно, права. Должен признать, я что-то нервничаю.

— Почему?

Они пошли дальше. Еще минута — и их не будет слышно. Таргови прикинул шансы. Он не был цинтианином, чтобы передвигаться по деревьям, но…

Подобравшись, он прыгнул. Пролетев над людьми, он ухватился за ветку впереди и постарался с ней слиться.

Захарийцы уже не обращали внимания на лесные звуки.

— …тогда фазу два придется начинать раньше срока, — говорил Кукулькан Захари. — Если бы межзвездные сообщения были побыстрее! Все, что они могли мне показать, — единственное послание, хотя и прямо от Магнуссона. Как бы там ни было, а у нас вскоре может оказаться хлопот полон рот.

— Хм! — Пеле потерла подбородок. — Так ты думаешь, нам не следует приглашать этих трех чужаков?

— Это ни из чего не следует. Я не имел в виду, что мы неизбежно окажемся в ближайшем будущем под сильным давлением. Если же это случится, мы их сможем быстро отправить обратно на материк. А рассказы их интересны, и — кто знает? — они могут составить нам дополнительное прикрытие.

Пеле хихикнула:

— Я-то знаю, что ты хочешь прикрыть!

Кукулькан усмехнулся в ответ:

— Видеопортрет девушки, что ты прислала, вдохновляет. Я в Аурейе был все время занят.

— И я тоже была и занята, и одинока, — мурлыкнула Пеле. Теперь уже рассмеялся он и обнял ее за талию:

— Мы это поправим.

И они пошли дальше в обнимку.

Таргови отстал. Было очевидно, что ни о чем важном они по дороге говорить уже не будут, пока не окажутся в доме. И вообще они оказались теперь ближе к домам, и вскоре цинтиане заметят его на деревьях. Могут пойти сплетни.

Он спустился на землю и лениво побрел дальше. На душе у него было радостно. Удалось узнать больше, чем он смел надеяться. Захарийцы его не подозревают — пока что. Им понравилась мысль пустить их компанию к себе на остров. Что из этого выйдет — знают только боги, хотя и они могут не знать — протянет руку Джавак Огнеметатель и смешает карты судьбы.

В трехстах километрах от материка над оконечностью Захарии, как нос корабля, вздымался утес. От него на две сотни километров тянулся сам остров, достигавший в самом широком месте восьмидесяти километров с юга на север. Диана впервые увидела его, когда несший их аппарат вынырнул из облаков. Остров все еще был далеко впереди и внизу, но виден был весь из-за особенности перспективы на Дедале.

— О-о-о-х! — выдохнула Диана.

— Красивый вид, правда? — отозвался Кукулькан Захари. Диана сначала не заметила, как его рука обвилась вокруг ее талии, а потом не возражала. — Как я рад, что сейчас такая погода и все видно!

Они вместе с Аксором и Таргови стояли в наблюдательном отсеке. Поскольку для перевозки воданита с удобствами нужен был приличных размеров воздушный корабль, Кукулькан нажал на необходимые пружины и вызвал пассажирский прогулочный самолет первого класса: все равно он во время войны не мог летать по планетарным линиям.

В той секции, где они стояли, только шпангоуты были из металла, а корпус был витриловый — толстый, прочный, но полностью прозрачный. Если не считать переборок впереди и сзади, наблюдатель словно парил над миром посреди неба.

Из-за быстрого вращения Дедала люди в своей деятельности мало ориентировались на восход и заход Патриция. Полет проходил ночью, потому что так оказалось удобнее. Цвет неба менялся от фиолетово-синего над головой, где мерцали несколько звезд, до бериллового над водой. На востоке громоздились облака, их гребни и пики подсвечивал холодный отсвет скрытой за ними луны, ниже они отливали аметистовым блеском, и в свете солнечного кольца блестели бронзой и серебром струи дождя. Вокруг острова лежал Фосфорический океан: не как нечто ограничивающее, а как бесконечная даль солнечного сияния, в необозримости которой терялось закругление планеты. Там море блестело дамасской сталью, а ближе переливалось всеми оттенками — от аквамаринового до бархатно-черного. Над этой тьмой клубился и вспыхивал зеленый огонь — свет крошечных клеток жизни, несомых прибоем.

Среди этого великолепия лежала Захария, прекрасная и загадочная. Она казалась смутной зеленой тенью со сложными контурами берегов, серебряными блестками вспыхивали реки, озера, полосы тумана. Недалеко от северного берега с запада на восток тянулась горная гряда, и ее пики розовели в ночном свете, склоны уходили в сине-черные лабиринты долин. Огни городов и поселков блестели алмазной пылью по всему острову. Светлячками обозначали себя движущиеся по воде или воздуху экипажи.

Самолет вздрогнул, и палуба чуть накренилась под ногами — аппарат начал спускаться.