Фредерик Пол - Врата. За синим горизонтом событий

Это совсем не забавно. Даже если мы не сумеем передвинуть эту проклятую штуку к Земле, со всеми новыми достижениями сумма доходов должна быть колоссальной. «Как он может этого добиться? Она ведь подписала стандартный контракт? Значит, нам нужно только предъявить этот контракт. Она не вернулась и, следовательно, никакой доли не получает».

— Да, так мы должны действовать, если дело дойдет до суда, Робин. Но есть один или два сомнительных прецедента. Ну, может, даже не сомнительных: адвокат истца считает их хорошими, хотя они и довольно старые. Самый важный из них: парень подписал контракт о том, что пройдет по натянутой веревке над Ниагарским водопадом. Если нет представления, нет оплаты. Он упал на полпути. Суд решил, что представление все же состоялось и сумма должна быть выплачена.

— Это безумие, Мортон!

— Нет, всего лишь судебный прецедент, Робин. Но я сказал, что беспокоиться следует немного. Я считаю, что, вероятно , все будет в порядке, хотя не совсем в этом уверен . Предварительное рассмотрение в суде через два дня. Там посмотрим, что получится.

— Хорошо. Погасни, Мортон, — сказал я, потому что теперь был уже абсолютно уверен, что пришло время ланча. Как раз в этот момент появилась Эсси, к моему разочарованию, совершенно одетая.

Эсси — прекрасная женщина, и одна из радостей брака с ней в том, что каждый год она выглядит лучше, чем в предыдущий. Она обняла меня, и мы вместе пошли в столовую. Эсси посмотрела мне в лицо и спросила: «Что случилось, Робин?»

— Да ничего, дорогая С.Я., — ответил я. — Только я планировал пригласить тебя в душ после ланча.

— Ты сексуальный старый козел, старик, — сердито ответила она. — Что плохого в душе вечером, после чего мы обязательно отправимся в постель?

— Вечером я должен быть в Вашингтоне. А ты завтра утром в Таксоне на твоей конференции, а уикэнд у меня будет занят медицинским осмотром. Впрочем это не имеет значения.

Она села за стол. «К тому же ты жалкий лжец, — заметила она. — Ешь быстрее, старик. В конце концов нельзя только и делать, что принимать душ».

Я ответил: «Эсси, ты очень разумная женщина. Это одна из твоих лучших особенностей».

Квартальный отчет пищевых шахт еще до завтрака ждал меня на столе кабинета в Вашингтоне. Дела обстояли еще хуже, чем я ожидал: по крайней мере два миллиона долларов сгорели под холмами Вайоминга, и ежедневно продолжают сгорать по пятьдесят тысяч, пока не погасят пожар. Если его погасят. Это не означает, конечно, что у меня серьезные неприятности, просто некоторая часть легко достававшихся кредитов теперь будет доставаться нелегко. И не только я знал об этом. К тому времени, как я явился на сенатские слушания, весь Вашингтон знал об этом. Я быстро принес присягу и дал показания. Когда я кончил, сенатор Прагглер объявил перерыв и отвел меня в сторону. «Не могу вас понять, Робин, — сказал он. — Разве пожар не изменил ваши планы?»

— Нет. Мы ведь говорим о долговременных планах.

Он покачал головой. «Удивительно. Человек, владеющий значительной частью пищевых шахт, требует повышения налогов на них! Для меня это не имеет смысла».

Я снова объяснил ему. В целом пищевые шахты вполне могут потратить, скажем, десять процентов своих доходов на восстановление Скалистых гор, после того как весь сланец извлечен. Но никакая компания в отдельности не сможет это сделать. Если этим займусь только я, я утрачу позиции в конкуренции, и меня быстро разорят. «Так что если поправка пройдет, Тим, — сказал я, — мы все вынуждены будем заниматься этим. Цена на пищу поднимается, да, но ненамного.

Мои специалисты говорят, что не больше восьми-девяти долларов в год на человека. А местность останется почти неиспорченной!»

Он рассмеялся. «Вы странный человек. Со всей вашей благотворительностью, не говоря уже об этих штуках… — он кивком указал на мои браслеты; три браслета на руке означали три вылета с Врат — сколько я при этом испытал страха, будучи старателем! — Почему вы не баллотируетесь в сенат?»

— Не хочу, Тим. К тому же, баллотируясь от Нью-Йорка, я стану соперником вашим или Шейлы, а я этого не хочу. Я слишком много времени провожу на Гаваях. А в Вайоминг переселяться я не хочу.

Он похлопал меня по плечу. «Ну, хорошо, — сказал он.

— Постараюсь провести эту вашу поправку, хотя Бог знает, какие уловки используют ваши конкуренты, чтобы не допустить этого».

Расставшись с ним, я вернулся в отель. Эсси в Таксоне, и у меня не было особой необходимости спешно возвращаться в Нью-Йорк, поэтому я решил остаток дня провести в Вашингтоне — как оказалось, решение неправильное, но я тогда этого не знал. Я думал о том, нравится ли мне, когда меня называют «филантропом». Мой старый психоаналитик помог мне: я научился не возражать, если меня за что-то хвалят, но в основном я действовал ради себя. Поправка о восстановлении местности мне ничего не будет стоить; как я объяснил, все расходы покроет повышение цены на пищу. Деньги, которые я трачу на космические исследования, могут принести прибыль и, вероятно, принесут; впрочем все равно я буду тратить деньги там, где их получил. К тому же у меня там есть незаконченное дело. Где-то там. Я сидел в своем номере на сорок пятом этаже, смотрел на Капитолий и монумент и думал, живо ли еще мое незавершенное дело. Я надеялся, что она жива. Даже если ненавидит меня за это.

Мысль о незавершенных делах заставила меня вспомнить об Эсси, которая уже должна прибыть в Таксон, и я почувствовал легкое беспокойство. Приближается очередной приступ статридцатидневной лихорадки. Я об этом не подумал. Мне не понравилось, что Эсси от меня в тысячах километров, особенно если приступ будет тяжелым. Я не ревнив, но приступы становятся все более и более эротическими и оргаистическими, и мне хотелось бы, чтобы Эсси была эротической и оргаистической рядом со мной.

А почему бы и нет? Я вызвал Харриет и приказал ей заказать мне место на дневной рейс в Таксон. Дела можно вести и оттуда, хотя это и не так удобно. Потом я начал заниматься делами. Вначале Альберт. Он сказал, что никаких особенных новостей нет, только у мальчика сильный насморк. «Мы предложили группе Хертер-Холл применить обычные антибиотики и саппресанты, — сказал он мне, — но, конечно, инструкцию они получат только через несколько недель».

— Это серьезно?

Он нахмурился, попыхтел трубкой. «Вэн никогда не подвергался воздействию вирусов и бактерий, — сказал он, — поэтому ничего определенного сказать не могу. Но надеюсь, не серьезно. Во всяком случае экспедиция располагает достаточным медицинским оборудованием, чтобы справиться с большинством патологий».

— Что-нибудь новое о нем известно?

— Многое, но ничего такого, что изменило бы мои прежние оценки, Робин. — Пуф, пуф. — Мать его была испанкой, отец американцем, оба старатели с Врат. Так по крайней мере кажется. Таковы же обычно и личности, которых он называет «Мертвецами», хотя окончательно это пока неясно.