Пол Андерсон - Царица ветров и тьмы

— Нет! — прогремел голос Гуннара.

Джо окаменел, его взгляд метнулся к двери. В руках его хозяина, стоявшего на пороге комнаты, матово блестело ружье.

— Я давно слушаю ваш разговор, — продолжал дядя Гуннар. — Ты останешься здесь, Джо.

— И не подумаю, — тут же возразил тот. — Я успею выстрелить до того, как вы меня убьете. Вам и мальчику может не поздоровиться. Позвольте мне уйти.

— Никогда. Ты у меня на прицеле. Пуля вызовет гидростатический шок, и ты не успеешь нажать на курок. Я не могу отпустить тебя.

— Вы забываете, что на боевом звездолете ждут моего возвращения, — спокойно ответил Джо. — Если меня убьют, мои товарищи это так не оставят. Они отомстят. А теперь — выпустите меня.

Он двинулся к двери, не поднимая оружия, но и не снимая пальца с курка.

— Возможно, вы сумеете выстрелить первым, но рискнете ли вы жизнью мальчика?

— Давай разойдемся по-хорошему, — предложил дядя Гуннар. — Я пойду с тобой и поговорю с твоими друзьями.

— Нет, — качнул головой Джо. — Мы улетаем сегодня.

Внезапным прыжком Джо покрыл оставшиеся два метра до дяди Гуннара. Их тела сплелись в клубок, а в следующее мгновение дядя Гуннар вылетел на середину гостиной. Джо бросился в холл.

Дядя Гуннар рванулся следом. Джо выстрелил, что-то вспыхнуло, громыхнуло, входную дверь сорвало с петель и швырнуло наружу.

И Джо помчался по залитому лунным светом лугу. А затем скрылся в лесу.

Потом Пит плакал на груди у тети Эдит, а дядя Гуннар неуклюже похлопывал его по плечу, приговаривая, какой он храбрый мальчик.

— Но почему ты мне ничего не сказал? — сокрушался он. — Я услышал голоса в гостиной и спустился вниз, но если бы ты предупредил меня заранее..

Немного успокоившись, Пит выложил всю историю о том, как он заподозрил Джо. Дядя Гуннар помрачнел. Тетя Эдит побледнела.

— Значит, он вернулся на боевой звездолет, — прошептала она. — И теперь полетит на свою планету…

— Возможно, — дядя Гуннар прошелся по комнате. От сожженной двери тянуло гарью. — Возможно и так. Но зачем он взял мои книги? — он оглядел опустевшие полки. — Зачем ему понадобилась литература по биологии, если он и так знает о растениях и животных куда больше, чем мы, люди?

Дядя Гуннар почесал рыжую голову.

— Я ничего не могу понять, Эдит. Вероятно, он хотел заполнить какой-то пробел в своем образовании. Его интересовали биофизика и биохимия. Наверное, цивилизация Джо отстала в этих дисциплинах. На это указывает и его полная беспомощность в технике… Но как такая цивилизация могла построить звездолет?

— Возможно, у них есть союзники, — предположила тетя Эдит, — которые и строят и водят звездолеты.

— Может быть и так, — в голосе дяди Гуннара слышалось сомнение. — Но все равно, не сходятся тут концы с концами.

Он замолк на полуслове и долгую, долгую минуту стоял с открытым ртом.

— О, великий космос! — прохрипел он, вновь обретя дар речи. — Так вот, значит, в чем дело.

— В чем же? — озабоченно откликнулась тетя Эдит.

— Джо! Он лгал. Как он лгал! Когда его поймали на одной лжи, он тут же выдумал другую. Он просто гений, этот Джо!

— Я тебя не понимаю. Кто он? Откуда?

Дядя Гуннар сумел взять себя в руки.

— Все сходится. Большинство животных на этой планете имеет шесть конечностей. Млекопитающие покрыты зеленоватой шерстью. Как и Джо.

— Ты думаешь…

— Да, дорогая. Поэтому местных животных не беспокоил его запах, поэтому он так много знал о растениях Нертуса. Вот почему у него, как ты говорила, зеленая рука. Джо — абориген.

Повисла тяжелая тишина. Затем дядя Гуннар невесело рассмеялся.

— Они создали биологическую цивилизацию. Они живут в лесах, но это не означает, что они дикари. Просто они умеют обходиться без машин. Они не строят домов, возможно, живут в стволах деревьев, не пользуются орудиями труда, и не мудрено, что исследовательская экспедиция не нашла признаков разумной жизни. Особенно, если учесть, что местные жители встретили людей настороженно и спрятались от них. Все это время мы думали, что на планете, кроме нас, никого нет, а они наблюдали за нами..

— Они брали наши вещи — видеофоны, гипнотехнику, книги. Познакомились с нашей культурой, выучили наш язык… и наконец послали агента, чтобы тот пожил с нами и понял нас.

Дядя Гуннар вновь усмехнулся.

— Да, задумано было блестяще. Джо правильно рассчитал, что мы не будем проверять, кто он такой. И мы не стали, только вот Пит… А потом он чуть не убедил нас, что прилетел издалека. Он едва не заставил человечество прочесать всю Галактику в поисках его мифической планеты, в то время как она находится у нас под носом.

И он выиграл! Он убежал с бесценной информацией, унес с собой книги, благодаря которым его народ опередит нас на столетия. Если они начнут биологическую войну… А мы по-прежнему ничего о них не знаем. Сколько их, где они живут, как мыслят, чего хотят..

Тетя Эдит прижала к себе Пита.

— Но Джо… такой хороший, — прошептал тот.

— Да, конечно, — дядя Гуннар задумчиво взглянул на серебрящийся луг. — Конечно, отличный парень, но все ли они такие? А может, он только прикидывался? Он ведь убежал.

— А если они выберут мир? — спросила тетя Эдит. — Они же понимают, что не смогут победить всю Галактику.

— Понимать-то понимают, но смогут немало выторговать, угрожая напасть на колонистов. Если захотят… — дядя Гуннар пожал плечами. — Возможно, и не захотят. А наоборот, решат сотрудничать с нами. Работая вместе, люди и нертусианцы превратят эту планету в рай. Но мы не знаем, какие они, Эдит, пока не знаем…

Последние отблески последнего заката продержатся в небе еще до середины зимы, но день уже кончился, и северные земли охватило ликование. Раскрылись яркие соцветия на ветвях огненных деревьев, на поросших броком и дождевальником холмах заголубели чашечки сталецвета, в долинах раскрыли белые лепестки первые застенчивые «недотроги». Заметались над лугами порхунчики с радужными крыльями, тряхнул рогами и зычно затрубил королевский олень. Фиолетовое небо от горизонта до горизонта заполнилось чернотой. Обе луны, почти полные, лили свой студеный свет на листву и оставляли в воде дорожки расплавленного серебра, но тени от них размывались северным сиянием. Огромное мерцающее полотнище раскинулось на полнеба, а за ним уже проглядывали ранние звезды.

Под дольменом, венчающим курган Воланда, сидели юноша и девушка. Их длинные, чуть не до пояса, волосы, выбеленные летним солнцем, светились в полутьме, словно два ярких пятна, зато тела, темные от загара, почти сливались с землей, кустарником и камнями. Юноша играл на костяной флейте, девушка пела. Совсем недавно они открыли для себя любовь. Им было около шестнадцати, но ни он, ни она не знали этого. Оба считали себя аутлингами, по традиции безразличными к ходу времени, и почти ничего не помнили о жизни среди людей.