Мария Фомальгаут - Реалити-шоу «Властелин мира» (сборник)

– Обещаю. Всенепременнейше…

Теперь, главное, дотащить его высочество до постели, при этом лучше не попадаться на глаза королеве, а то выгонят меня из дворца в два счёта… Волоку принца в покои, Боже, дай мне сил, принц у нас, конечно, худенький, только меня бы самого кто-нибудь дотащил, на ногах не держусь…

Бросаю обмякшее тело на постель. Смотрю на бледные руки, так, на всякий случай. Ничего тут нет, что он бредит, ничего тут…

Чёрт…

Не к ночи будь помянут…

Вижу уходящие от рук принца длинные нити. Тонкие-тонкие, еле видны. И от головы. И от ступней…

Приглядываюсь…

Нет, ничего нет. Темнота ночи сыграла со мной злую шутку.

Выхожу из покоев, держусь ровно, даже сам себе удивляюсь, какой молодец, вроде бы выхлестал полбутылки бургундского, а ничего, держусь ровнёхонько, хоть сейчас на парад. Понять бы ещё, почему пол и стены приплясывают и ходят ходуном, пол бросается мне на грудь, стоять, с-сучье отродье…

Ищу свою комнатёнку, которая от меня убегает. Что за чёрт, ещё час назад в зале было три двери, в сад, в королевские покои, в кухню, чего ради дверей стало не меньше пятидесяти… имя им легион… Надо намекнуть каменщикам, которые строили, что число дверей должно быть постоянным, а не так, что сегодня три, завтра десять, послезавтра пятьдесят. Вхожу в дверь, дверь убегает от меня, впечатываюсь в стену. Тпру, стоять, падла…

Бреду куда-то, сам не знаю, куда, вот моя дверь, вроде бы моя, ну да, моя серая была, а эта зеленоватая, ну да какая разница, и замок на ней кто-то поменял, и доски поперёк были, а эти вдоль… ну да ничего…

Вхожу… а что это старуха черница делает в моей комнате… нет, шалишь, бабка, устарела… что это она творит…

Не сразу понимаю, что вижу. Черница сидит над восковой куклой, шепчет что-то… молится… не похоже. До меня не сразу доходит, что я слышу, это же Патер Ностер задом наперёд…

Чёрт…

Вот уж действительно, чёрт…

Черница вонзает в голову куклы острую иглу с крохотной бумажкой. Хочу броситься на старуху, броситься не получается, падаю, лечу кувырком, стража, стража, ай-й-й, насилуют, да ты на себя посмотри, кто ж на такую позарится…

– Вот, Ваше Высочество…

Протягиваю принцу восковую куклу, интересно, признает он в ней себя… Признал, бормочет что-то: вылитый я, и верно, к крошечному камзолу черница прикрепила даже крошечную шпагу из лучины…

– А вот чем черница пыталась пронзить вашу голову, ваше высочество.

Показываю иголку с нанизанной на ней бумажкой.

– Что там, Горацио?

– Всего одно слово, ваше высочество. Слово, которым черница хотела покарать вас. Слово – безумие.

Принц недоверчиво смотрит на фигурку.

– Черницу казнят в полдень, Ваше Высочество. Можете не сомневаться, вам больше ничего не угрожает.

Принц недоверчиво кладёт восковое изваяние в шкатулку, закрывает на ключ. Горацио говорит ещё что-то, как всегда, трещит без умолку, кто его вообще навязал принцу, мать, не иначе… а ничего парень, не промах, ловко он разыскал черницу, не зря пьёт вино и ест рябчиков в королевских покоях…

И всё-таки…

И всё-таки не уходит мерзёхонькое чувство, что кто-то стоит за спиной принца, кто-то движет его руками, кто-то говорит его голосом. Кто-то… принц то и дело отряхивает руки, пытается освободиться от невидимых пут.

Нет, вроде бы ничего…

Показалось…

Приближённые во дворце то и дело смотрят на свои руки, Клавдий проверяет запястья, Розенкранц и Гильденстерн ощупывают головы: не тянется ли что-нибудь из затылков… нет, ничего. Показалось. Померещилось… Это всё принц с ума сходит и других туда же…

Кукловоды берутся за крестовины, тянут за нитки Гамлета, Офелию, Клавдия… распутывают нити у королевы, у Горацио нитка оборвалась, спешно подвязывают…

Поднимается занавес

Сцена Пятая. Эльсинор. Зала в замке. Входят Королева, Горацио и Первый Дворянин…

2013 г.

До дома на холме осталось полдня пути. Не больше.

Впрочем, до него и вчера оставалось полдня пути. И позавчера. И месяц назад. И два года назад тоже.

Об этом старались не думать. Здесь вообще обо всём старались не думать, так было проще. Да и думать было некогда, надо было забираться на холм.

– Игнатка, хорош машину гнать, что, всю ночь пилить будем?

Смотрю на Лешку, на то, что осталось от Лешки, красные глаза на измождённом лице…

– Не ночь, полночи. А там и доберёмся, осталось хрен да маленько…

Парни кивают. Сверяют карты, устраиваются поудобнее в машине. Только потому и согласились доехать, что за рулём я сижу, и руль выжимать мне, и дела никому нет, что у меня руки трясутся, и вообще…

И вообще…

Мерцает огоньками дом на холме. С наступлением ночи окна гаснут, остаётся только одно окно, под самой крышей, мерцает уютным светом. Если бы не это окно, давно бы уже сбились с пути, потому что карты всё врут. Мы давно знаем, что карты врут. Наверное, всегда знали. Почему парни их не выбросят, это вы у парней спросите.

Да вообще много что нужно выбросить. Того же Лешку. За руль чёрта с два сядет, только командовать хорош…

– Ждут нас там? – спрашивает Антон.

– Ждут конечно, вон, окна зажгли, – кивает Олег.

– Пироги пекут…

– Тьфу на вас, пекут, кто сейчас печёт… в ресторане в каком-нибудь заказали, и хорэ… – фыркает Лешка.

– Да хоть бы и в ресторане, я бы и то съел… сто лет маковой росинки во рту не было…

Парни соглашаются со мной, что верно, то верно. Продолжаем мечтать, как там, в доме накрыли столы, разлили вино, пироги нарезали, Игнатушка, жми на газ, без нас там всё слопают…

Жму на газ. Жигулишко фырчит, давится мотором, тонет в снегу.

– Во, блин…

– Приехали.

– Не было, блин, печали, купила баба порося…

– В России две беды…

– …всё остальное, блин, катастрофа, мать его тудыть…

Выкарабкиваемся из жигулишки, идём разгребать снег. Лешка хочет забиться поглубже машину, отсидеться, Олег выпихивает его локтем…

– Давайте гадать…

Неровный свет свечей. Кольца, накрытые платками. Песня вьюги за окном. И другая песня – в комнате, песня, древняя, как мир.

– Мышь пищит, каравай тащит, ещё попищу, ещё потащу…

Девки подхватывают:

– Слава, девы, сла-ава!

Украдкой смотрим на окна. На заснеженный лес вокруг дома. Нет-нет да и мелькнёт далеко-далеко неприметный огонёк, и не поймёшь, то ли на самом деле был огонёк, то ли показалось, померещилось…

– Кому вынется, тому сбудется, тому сбудется, не минуется – сла-а-ава-а!

Дымятся пироги на столе. Потом девчонки будут гадать, какой пирог с чем, обязательно ошибутся.

– Чьё кольцо? – Лада вынимает неприметное колечко.

– Моё, моё! – хлопочет Инга, маленькая, бойкая.

– К богатству.

Аплодисменты. То ли Ладе, то ли Инге, то ли не знаем, кому. Кто-то робко заикается, что можно бы и за стол сесть. Девки шикают, не сейчас, что, блин, все голодные такие, подождать нельзя…