Мария Фомальгаут - Реалити-шоу «Властелин мира» (сборник)

Может, получится…

2013 г.

Сегодня он придёт.

Я всегда чувствую, когда он должен прийти. Хотя он никогда ничем не выдаёт себя. он умеет прятаться, за годы и годы он хорошо научился прятаться, таиться по подворотням, по подземельям, по местам и местечкам, куда не ступала нога человека.

Он будет один. Я знаю, он будет один. Он всегда один. Я не знаю, как он выглядит, я никогда толком не видел его лица. И даже те плакаты на стенах, где за его голову обещают миллионы и миллиарды – не более чем подделка, и фотография там не его, какой-то фоторобот, составленный незнамо из чего.

Я знаю одно.

Он придёт убить меня.

Он давно намеревается убить меня. Его не остановят замки и двери, он просочится сквозь невидимые щели, может быть даже сквозь стены. Он будет вооружён, ещё не знаю, чем, но он будет вооружён, он придёт убивать.

Гадаю, откуда он появится. Закрываюсь в дальнем отсеке «Моисея», проверяю все засовы, все входы и выходы, просматриваю отсек, не прячется ли он уже где-нибудь здесь.

Вроде нет.

Кажется, его нет вовсе.

А он есть.

И он придёт. Явится, когда я буду ждать его меньше всего, явится, чтобы всадить пулю мне в лоб. Террорист номер один, безжалостный убийца.

Плывёт «Моисей» в темноте вечной ночи, в пустоте космоса. Плывёт – из ниоткуда в никуда.

Несёт нас двоих, меня и его, который прячется, чтобы убить меня.

Проверяю замки и двери, зорко вглядываюсь в темноту ночи, боязно, как в детстве, когда умолял не гасить на ночь свет, а свет-таки гасили (такой мальчик большой, и боится), и подступали ночные мороки.

Он придёт сегодня.

Чтобы убить меня.

Сегодня я убью его.

Подбираюсь к дальнему отсеку, прощупываю замки, двери, прикидываю, как можно пробраться к нему. Я проберусь, я это знаю.

Я убью его.

Он ещё не знает, что я убью его. Он ещё сидит в своём отсеке класса люкс, в условиях искусственной гравитации, пьёт дорогие вина, прислушивается к шуму двигателей. Будто чувствует что-то. Чувствуй, чувствуй, бойся, бойся, недолго тебе осталось.

Убью его. Отомщу за всех. За мать, умершую от голода там, в катакомбах. За парней, которые рвались к «Моисею», и которых жгли напалмом. За Джану, она так и не добралась до «Моисея», за всех тех, кто остался на погибающей земле, когда солнце разгоралось ярче и ярче.

Он ответит за всё. За то, что построил «Моисея» для себя одного, ну не для себя, для своих приближённых, гламурных барынек с их собачонками, крутых качков, любимых детишек. Построил… легко сказать, построил, не своими руками он строил «Моисея», и где теперь те, кто закручивал гайки и собирал отсеки?

Там же.

На земле.

На том, что от неё осталось.

За всё ответит. И, кстати, за гламурных барынек с их собачонками, они так и не поднялись на борт «Моисея». Всё случилось слишком быстро, он бежал на «Моисей» один.

Я убью его.

Ответит за всё.

Сегодня.

Здесь.

Сейчас.

Отмыкаю дверь потайным ключом, открывается удивительно легко, просачиваюсь в дальний отсек, щёлкаю замком…

Вхожу…

…никого нет.

Сажусь в просторное кресло, становлюсь им.

Сегодня я буду им. Тем, кто сидит в отсеке и ждёт его, который придёт убивать.

Завтра я буду тем. Кто подбирается к отсеку, чтобы убить.

По очереди.

Чтобы не сойти с ума одному в пустоте «Моисея»

И пустоте космоса.

2013 г.

Вымолили себе рай.

Даже сами удивились, что вымолили. Уж сколько веков просили небеса послать нам землю обетованную – и всё ни в какую, никто нас там не слышал. Да и то сказать, может, там и нет никого, там, наверху, за тёмными тучами, за метелями, за холодом вечной ночи вперемешку с короткими сумерками.

А вот вымолили себе райскую землю. Может, вспомнили там про нас, может, дошли наши молитвы, задержались на почте, завалились куда-нибудь за шкаф, пылились века и века, ждали своего часа.

Дождались.

Выдали нам райскую землю, не под расписку, а так, просто. Идите и володейте.

Райский сад был очень хорош, он цвёл на огромном острове посреди бескрайнего океана, к небу тянулись большие деревья с сочными плодами, в их кронах сновали шустрые птицы с яркими хвостами, в волнах прибоя плескались серебристые рыбы. В тени ветвей прятались уютные гроты, где можно укрыться от дождя, высланные мягким мхом.

Мы заслужили этот рай.

Мы так думали.

Заслужили – за века и века скитаний по бескрайней снежной пустыне, где редко-редко пробивались в снегу пахотные земли. Мы шли и шли через бескрайние снега, пробивали себе дорогу от земли до земли, в вечной ночи, вперемешку с сумерками, а за нами крался и крался ледник, подступал, сковывал землю, вымораживал реки и глубокие озёра до самого дна. Мы жили так из поколения в поколение, шли по бесконечной пустоши, никто не помнил, было ли что-то когда-то кроме этой пустоши, в седых легендах сохранилось всё то же: белые снега и колючие ледники. Распахивали землю, приоткрытую от снега, наскоро, наскоро, засевали, чем могли, пока пробивался из-за туч робкий свет, срезали урожай, высасывали из земли всё, что можно было высосать, шли дальше – в никуда, подгоняемые подступающим ледником.

Века и века.

По праздникам молились в наскоро сколоченных храмах, чтобы кто-то там, свыше, послал нам блаженную землю, где можно жить.

Кто-то услышал наши молитвы.

Не сразу, конечно, через века и века. видно, молитвы доходят до небес очень долго, должно быть, их везут простой почтой или на почтовой лошади. Это случилось в каком-то там веке, в каком-то там году, когда уже много месяцев не светало за тучами, когда много-много месяцев не было под снегом пахотной земли. Тогда-то – когда уже потеряли всякую надежду засеять хлебом скудную земличку – вот тогда-то и увидели глубокий провал в метели, в пустоте, в черноте ночи, а за провалом – тёплые волны, ласкающие цветущий берег.

Мы вышли в райский сад.

Мы благодарили кого-то – кто услышал наши молитвы, и поселил нас на чудном острове. Мы вышли на чудный остров, мы распахали земли – скорей, скорей, пока тепло, пока солнце, мы рубили цветущие деревья и топтали нежные цветы. Мы высосали из земли всё, что можно было высосать, мы перебили птиц с яркими хвостами, мы выловили рыб, мы побросали в прибрежные волны перья и кости.

И когда на земле не осталось ничего, мы двинулись дальше. Дальше ничего не было, и мы всем народом, один за другим, прыгали с обрыва в волны.

2013 г.

…к сожалению, даже в наш просвещённый век остаются фантазёры и мечтатели, которые ищут иные миры, параллельные измерения, и в каждом странном явлении видят послание свыше и проявление сверхъестественных сил.

Так, например, лично мне доводилось читать научный труд одного мыслителя, который уверял, что за пределами нашего мира что-то есть. Это тем более странно, что автор трактата был не желторотый юнец, отрицающий все устои, а весьма почтенный старец, умудрённый годами. Он уверял, что раз в тридцать дней врата нашего мира открываются, и становятся видны вселенные, которые лежат за пределами нашего мира. Учёный муж говорит, что совершил экспедицию к вратам, и видел, как они открываются. Он сам был настолько поражён, что долгие дни не мог прийти в себя от потрясения, а его верный спутник сошёл с ума.