Борис Штерн - Вперед, конюшня!

Наконец, когда пошел пространственно-временной диффузионный текстиль (его поначалу не отличили от обычного) и началось производство экспериментальных фуфаек, на фабрике появился сам Лобан. Корова не знал, что это Лобан. Корова видел его молодым, по телевизору и на фотографиях, и не узнал его. Корова знал, что Лобан находится в Приоби, но никогда не думал увидеть его в Шараглаге. Он начал работать с Лобаном, они примерили и опробовали "нулевую" фуфайку. Фуфайка была неотлаженной, барахлила, по некоторым параметрам даже уступала обычному панцирю, но Корову с Лобаном интересовала только проблема кройки-шитья и отливки, они даже не пытались в этой фуфайке свернуть пространство в хроно-кольцо и отложили ее в сторону. Ждали первую, экспериментальную, но диффузионный текстиль накапливался Установочкой буквально по чайной ложке (10 граммов в день), притом, что на одну фуфайку нужен был 1 килограмм текстиля. Они ждали этот первый килограмм сто дней, потом дело пошло веселее.

ПОБЕГ.

Как и когда Лобан завербовал Корову? Это не вопрос, никакой вербовки не было, они поняли друг друга с первого взгляда, а Приобский хант и его тайные спецслужбы хлопали ушами и не видели дальше футбольной рамки и ближе своего тиффозного носа. Они собирались с новыми фуфайками выиграть чемпионат Вселенной, всего лишь. Они не понимали, каким грозным оружием обзавелись, захват Вселенной им пока в голову не приходил - пока. Только Лобан и Корова понимали подлинную силу и неограниченные возможности новых фуфаек. Собственно, Корова с Лобаном разговорились только в предпоследний день, когда должно было состояться испытание второй фуфайки (или третьей, если считать "нулевую"). Утром, когда они остались один на один с фуфайкой, Лобан прислушался (внутренние конвоиры у шахтерской клети пели жал иену ю песню: "В забое на шахте "Приобской" погиб молодой инженер"), подмигнул Корове и спросил:

- Ну?

И Корова с восторгом ответил: -Да!

Вот и вся вербовка.

Потом они молчали до самого обеда, и Корова спросил:

- Когда?

В ответ Лобан произнес целую речь:

- Сегодня рано, послезавтра поздно.

Больше они ни о чем не говорили, все было ясно без слов: сегодня фуфаек еще нет, послезавтра фуфайки у них заберут, значит - завтра. Утром им принесли вторую (третью от нулевой), но еще не заряженную, фуфайку. Корова быстро привел ее в боевое состояние и надел на себя, Лобан надел нулевую и первую. Прислушались. Конвоиры у клети пели "Песню об автомате Калашникова", Корова уже подзабыл: то ли "гной неси", то ли "гной еси, добрый молодец". Хорошая, душевная песня, вспоминает Корова. Это был добрый знак. Решили не подниматься в клети, чтобы не терять времени и обойтись без жертв. Лобан покрепче взял Корову за шкирку и включил зажигание; они пробили бетонный потолок бункера, крышу фабрики и - бывайте нам здоровы!

Остальное известно - вдвоем на одной фуфайке далеко уйти не смогли, пришлось три месяца квантоваться по поверхностному барьеру через всю Приобскую диаметраль в сто пятьдесят градусов мороза - и это без когерентных лыж! - пока не вышли в район Верхней Варты. Потом наступил Абсолютный Нуль, изодранная фуфайка почти заглохла, они уже превратились в двойную ледяную комету и еле тянули до СОС-форпоста на одном сопле. Войти внутрь уже не смогли, но Корова поскреб обмороженным пальцем по обледеневшему иллюминатору, пограничники - уже отходившие ко сну - выбежали и затащили их внутрь.

ПРОБЛЕМА АМУНИЦИИ И СНАРЯЖЕНИЯ.

ИСПЫТАНИЕ ФУФАЙКИ.

Ночь. Сириус очень хорош!

Он, как переливающийся бриллиант, рядом с ним все звезды кажутся блеклой дрожащей слюдой. Без дураков: очень красиво!

Сегодня мне дали примерить две экспериментальные фуфайки, которые Лобан и Корова изодрали в Приоби. Изделие называется "Фуфайка Гусочкина". Жалкое зрелище, изодраны вщерть, действует только вторая, и всего лишь на 20 процентов КПД, но когда я примерил это рванье и чуть-чуть поддал газ, то сразу очутился где-то за орбитой Плутона с Хароном в Облаке Оорта. Даже не сразу сообразил - где я?! Рядом тускло светился какой-то ржавый астероид... "..."

"ЛАКУНА:

"...как потом оказалось, это был алмазный астероид О'к-Аллисто, будущая столица всего Диффузионного проекта."

- Ты где?! - орал Лобан.- В ней нельзя газовать, в ней думать, думать надо!

Я был в восторге. Я размышлял: в этих фуфайках конюшня получает свой Шанс и может выиграть чемпионат - даже у федералов. Нам только надо выиграть все оставшиеся игры,- и чтобы никаких технических поражений. Открытие Гусочкина просто и гениально: он проложил двойную ткань стекловатнои подкладкой и прострочил ее на "зингере" силиконово-стальной проволокой. Чeрт-те что, до чего просто! В этих фуфайках можно осваивать даже тонкий подпространственный диапазон по шкале Клопштока,- а ведь мы туда никогда носа не совали. Из диффузионного текстиля можно и бутсы производить, и трусы, и гетры, и перчатки, и теплое белье. Нам нужно, как минимум, одиннадцать таких фуфаек.

Это единственный Шанс. Недаром Приобский Хант как с цепи сорвался. Даже фуфайки федералов по сравнению с ними - детские игрушки. Значит, придется строить текстильный завод - раз, обувную фабрику - два, пю-мюзонный синхрофазотрон с циклическим выходом - три. Кто это будет делать и на какие шиши?

"ПРИМ.

Я тогда еще не знал, что из-за этих Коровиных фуфаек, и не только из-за них, нам придется создавать целую - даже не промышленную отрасль Промышленную Империю."

ПРЕДСТАВЛЕНИЕ ЛОБАНА КОНЮШНЕ.

Наконец состоялась презентация Лобана. Собрались все, даже Войнович пришел. Председатель Сури'Нам, хоть и большой любитель всяческих презентаций, на эту не приехал.

- Делайте как знаете, я на все согласен и все подпишу,сказал он и не приехал.

Все сидели угрюмо и настороженно, кто-то поджимал ноги, все поджали хвосты. Я думал, что они уже жеребцы, а они еще сосунки-жеребята. Допрыгались! Я ведь предупреждал: вот придет Лобан, и тогда вы поскачете вдоль по Питерской и попляшете кровавый краковяк!

Презентация была сверхкороткой. Я сказал несколько вступительных слов. Говорил один Лобан, вопросов ему не задавали. Речь Лобана была весьма неожиданной. Оказывается, Лобан не столько болел у нас в эти три дня, сколько приглядывался к конюшне. Он все обдумал. Он отказывается брать конюшню. Ему надоело возиться с ними. Все равно ничего хорошего не получится. Разошлись в задумчивой тишине. Я поднялся к Лобану. Я так ничего и не понял.

- Что случилось? Что изменилось за эти три дня?

- Ничего,- ответил Лобан.- Хотелось, да расхотелось.

- Дженераль знает о твоем решении?

- Еще нет, но он предоставил мне право решить самому.

- Может быть, тебя надо упрашивать? - спросил я, бухнулся перед ним на колени и завыл: - Возьми конюшню, отец родной!