Айзек Азимов - Фантастическое путешествие II

— Наталье.

— Ну, конечно. Не стоило спрашивать, — сухо заметил он.

— На то были причины. Она считает, что во время миниатюризации с вами мог случиться приступ. А нам совсем ни к чему ваша истерика при эксперименте.

— Ну что же, думаю, я заслужил такие слова, — проговорил Моррисон, в смущении отведя глаза. — И поэтому она поручила вам войти со мной в корабль и отвлекать меня во время испытания.

— Нет. Эта идея моя. Она сама хотела пойти с вами. Но будь она сейчас на моем месте, мне кажется, вы вряд ли простили бы этот обман.

— Тогда как с вами я буду чувствовать себя совершенно спокойно?

— Ну, по крайней мере, как вы сами говорите, мне удалось вас отвлечь. Надеюсь, я достаточно молода, и у меня это, видимо, получается. — Затем, с некоторой горечью в голосе она добавила: — С большинством мужчин...

Моррисон посмотрел на нее с язвительным прищуром:

— Вы сказали, я вряд ли бы простил обман...

— Я имела в виду Наталью.

— А почему я должен верить вам? Все, что я вижу, — это увеличенную комнату за бортом корабля. А как вы докажите, что это не иллюзия, сотворенная вами, как убедите в безвредности минимизации лично для меня? Хотя бы для того, чтобы завтра я со спокойной душой вошел вместе с вами в корабль.

— Ну это же просто смешно, Альберт, но я все же приведу доказательства. Мы с вами утратили половину линейных размеров по всем параметрам. Сила наших мускулов изменяется обратно пропорционально их поперечному сечению. Они наполовину уменьшились в ширину и настолько же уменьшилась их плотность. Поэтому теперь их поперечное сечение составляет всего одну четвертую от прежнего, а сила их, вместе с тем, совершенно не изменилась. Вы понимаете, о чем я говорю?

— Конечно, — раздраженно ответил Моррисон. — Это элементарно.

— Наше тело имеет теперь половину своей высоты, половину в обхвате, и половину своего веса. Поэтому общий объем как по массе, так и по весу — половина от половины половины, то есть — всего одна восьмая от нашего первоначального объема. Так должно быть, если мы действительно минимизированы.

— Да. Это по закону квадратуры куба. И известно еще со времен Галилея.

— Я знаю. Но вы ведь до сих пор об этом не думали. Так вот, если я попытаюсь вас сейчас поднять, то мне придется поднимать всего одну восьмую от вашего обычного веса и придется использовать силу своих мускулов всего на четверть. Мои мускулы относительно вашего веса будут в два раза сильнее, чем были бы, не подвергнись мы минимизации.

С этими словами Калныня подхватила его под мышки и, слегка выдохнув, подняла. Он завис над сиденьем.

Она продержала его несколько секунд и затем опустила в кресло.

— Не так уж и легко, — проговорила она, отдуваясь, — но я смогла это сделать. Но поскольку вы можете подумать, что эта Софья, возможно, занималась тяжелой атлетикой, то, пожалуйста, проделайте то же самое со мной.

Калныня уселась в кресло перед ним, вытянула руки по швам и повторила:

— Ну, давайте встаньте и поднимите меня.

Моррисон приподнялся и вылез в проход. Сделав шаг вперед, он повернулся лицом к Софье. Стоять было неудобно из-за довольно низкого потолка. С минуту он колебался.

Калныня подбадривала его:

— Ну, возьмите меня под мышки. Не волнуйтесь, я пользуюсь дезодорантом. И не смущайтесь, что вам придется коснуться моей груди. До нее уже не раз дотрагивались. Давайте, я легче вас, а вы сильнее меня. Я же вас подняла, поэтому вам вообще это ничего не будет стоить.

Ему и не стоило. Из-за несколько полусогнутого положения он не мог применить всю силу, но чисто автоматически напрягся так, чтобы поднять вес именно такого размера. И Софья просто взлетела вверх, как пушинка. От обратного эффекта и неожиданности он чуть не выронил ее.

— Ну, вы все еще считаете это иллюзией?

— Верю, верю, — ответил Моррисон. — Но как это произошло? Я не заметил, чтобы вы предпринимали что-нибудь.

— А я ничего и не должна была делать. Испытанием руководят снаружи. На корабле тоже есть кое-какие приспособления для минимизации, но у меня не было необходимости ими пользоваться. Этим занимается Наталья.

— И деминимизацией управляют оттуда же?

— Да, вы правы.

— А если этот процесс слегка нарушится? Нашему мозгу будет причинен такой же ущерб, как и мозгу Шапирова, а то и хуже?

— В реальности это мало вероятно, — проговорила Калныня, вытягивая ноги в проход, — и нет никакой надобности все время думать о худшем. Почему бы вам не расслабиться и не закрыть глаза?

Но Моррисон продолжал:

— Но ведь неполадки возможны?

— Конечно, возможны. Все что угодно возможно. Через две минуты гору, в которой находится наш центр, может расплющить метеорит. Эта комната может взорваться вместе с нами и нашим кораблем. И весь проект в несколько секунд полетит в тартарары. Но это вовсе не обязательно должно произойти.

Моррисон обхватил голову руками. Он все тревожился: если корабль начнет нагреваться, ощутит он ожоги или не ощутит, прежде чем сварится белковая масса его мозга?

Прошло добрых полчаса, прежде чем Моррисон убедился, что предметы за пределами корабля действительно как бы сжались и заметно уменьшились до своих нормальных размеров.

Моррисон первым нарушил молчание:

— Я думаю вот о каком парадоксе.

— О каком же? — поинтересовалась Калныня, сдерживая зевоту. Она явно последовала собственному совету о целесообразности релаксации.

— В то время когда мы как бы усыхали, окружающие нас за пределами корабля предметы будто бы увеличивались. Не кажется ли вам, что длина световых волн тоже должна увеличиваться вне корабля? Разве мы не должны были видеть окружающее в инфракрасном излучении, поскольку ультрафиолетовое излучение не может расширяться до таких пределов и визуально подменять более короткие световые волны?

Калныня ответила:

— Если бы мы могли видеть эти самые волны вне корабля, то они действительно были бы того самого цвета, о котором вы говорите. Но ведь мы же их не видим. Вы фиксируете глазом световые волны, только после того, как они попадают в корабль и соприкасаются с сетчаткой. Но, оказавшись в корабле, они также поддаются влиянию поля минимизации и автоматически сокращаются, поэтому-то вам и представляется, что длина волны внутри корабля точно таже, что и снаружи.

— Но если сокращается длина волн, должна увеличиваться мощность.

— Да, при условии, что константа Планка остается неизменной внутри поля минимизации. Но и константа Планка в этом поле уменьшается. В чем и заключается сущность минимизации. Световые волны, попадая в это поле, сжимаются и приходят в соответствие с уменьшившейся постоянной Планка, поэтому-то они и не квантуются. Аналогичный процесс происходит и с атомами. Они также сжимаются. Уменьшается даже расстояние между ними, и поэтому мы внутри корабля не замечаем никаких изменений.