Анджей Земяньский - Бреслау Forever

Кугер с Хельгой бежали теперь уже исключительно по принципу русской рулетки. Удастся — или нет. Вокруг них становилось все больше места, только приходилось лавировать среди все большего количества лежащих на земле тел. В реве самолетных моторов и грохоте взрывов они не могли разговаривать, поэтому он просто тащил ее за руку, русская рулетка! С тем только, что барабаны были полны патронами, а револьверов уж слишком много.

Но они добежали. Кугер потащил женщину влево. Рев двигателей постепенно стихал, пулеметов тоже не было слышно.

— Под мост? — с трудом произнесла Хельга.

— Нет! Самолеты сделают круг и вернутся, чтобы сбросить бомбы. Лучше всего — на мост. — Теперь он втаскивал Хельгу наверх, по крутому склону.

— Но здесь мы будем полностью на виду! — в истерике кричала та.

— Не бойся. Два человека, для самолета не цель. Но для уверенности отойди от меня шагов на двадцать.

Тем временем, Грюневальд спокойно стоял среди жертв. Раненные протягивали руки, прося помощи. Те, с которыми ничего не произошло, бесцельно бегали вокруг, оглушенные. Кто-то кого-то тащил за ноги, пятная асфальт кровью. Кто-то из ближайшей виллы шел, разрывая на ходу простыню на бинты. Грюневальд, тем временем, наблюдал любопытное явление на небе. Маленькие птички атаковали небольшую, ярко-белую тучку, влетали в нее, вылетали, пикировали сверху, пытались снизу… Все это выглядело по-настоящему красиво. Грюневальд улыбнулся. Ближайшая коляска, хотя никто ее и не толкал, медленно катилась в его сторону. Из-за нее поднялся отец, которого не было в живых уже много лет. Выражение на его лице было самым дружеским, поэтому Грюневальд улыбнулся еще сильнее. А потом он увидел скончавшуюся от гриппа мать. Он хотел подойти к ней, обнять, но оставил на потом. Боже, насколько же красив мир!

Штурмовики возвращались, сделав круг. Грюневальд видел лицо пилота первой машины. Он помахал ему рукой. Потом повернулся, чтобы увидеть результаты налета. Миленькие золотые бомбы, медленно опадая, махали крылышками над мостом. А потом они превращались в ангелов, окруженных серебристыми искорками. Одна из бомб подлетела поближе и зависла в воздухе, как бы приглядываясь. Грюневальд вытащил из кармана пальто портсигар, чтобы угостить ее сигареткой. Бомба отказалась и полетела дальше, наверное, в небо.

А в это время Кугер орал Хельге:

— Пока еще не вставай! Не поднимайся еще!

Только лишь когда грохот взрывов утих, до него дошло, что он вопил изо всех сил.

— Они стреляли в людей! — плакала Хельга. — Они стреляли в людей!

Она никак не могла этого понять.

— А мы в кого стреляли? — разозлился калека. — В лягушек на лугу?

Он оглянулся по сторонам.

— Боже! А где же Грюневальд?

— Не знаю, — всхлипнула Хельга.

— Я думал, что он бежит за нами.

— Не знаю.

— Тогда идем назад. Нужно организовать какую-то помощь.

Его тянуло на рвоту. Он с трудом поднялся и поправил одежду. И тут же они начали карабкаться на вал, насыпанный против наводнений.

— Я так и знал, — сопел он, вытирая пот своей единственной рукой. При этом он дрожал и никак не мог вздохнуть полной грудью. — Я же знал, что так и будет.

Наверху они наконец-то увидели каких-то людей, которые пережили кровавый налет. Целой толпой они убегали по верхней части валов.

— Стоять! — крикнул Кугер. — Я унтер-офицер крипо! Нам необходимо предоставить первую помощь!

— А пошел ты в задницу! — взвизгнула какая-то женщина и побежала дальше.

— Как вам не стыдно! — крикнула ей вслед Хельга.

Но уже через несколько шагов, увидав ситуацию на мостовой, она пошатнулась, оперлась на ближайшее дерево, и ее вырвало.

— Пошли, пошли. Возьми себя в руки.

Они отправились дальше. Когда завернули за ограду, среди бесчисленных лежащих тел увидели стоявшего с радостным выражением на лице Грюневальда.

— О, вот, наконец, и вы. — Он вынул сигарету, прикурил, но не затянулся, а только, кося глазом, глядел на жар.

— Герр Альберт, что с вами? — первой к нему подбежала Хельга.

Кугер осторожно отодвинул ее. Действенно, на сколько мог, он проверял состояние коллеги. Число рук и ног более-менее, на первый взгляд, соответствовало, но Кугер искал следы крови. К счастью, ничего не обнаружил.

— Спокойно. Это всего лишь шок.

Грюневальд позволял себя осматривать, бесстрастный, словно Будда. Он попросту растворился в окружающей среде.

— Видите, насколько прекрасен мир? — спокойно и с благоговением, словно священник на воскресной мессе, произнес он. — Разве не так?

— Герр Альберт. Что с вами?

— Это шок, — повторил Кугер. Он направился к людям, рвавшим простыни для раненных, но не дошел. В этот самый момент рванула бомба с временным запалом, и осколок ударил его в ногу. Кугер упал на землю.

Видимо, на советском заводе кто-то в чем-то облажался. Бомба должна была взорваться значительно позже — когда уже прибудут организованные спасательные группы, чтобы полакомится свежим мясом и чтобы сеять пораженческие настроения. А тут — обычный фальстарт.

Кстати, второй жертвой этого же взрыва был поляк, находящийся здесь на принудительных работах, и который потом рассказывал множество историй, происходивших в то время. Ему тоже повезло. Он валялся раненным и орал от боли. Осколок пробил ему правую щеку, пролетел сквозь широко открытый в крике рот и вылетел через левую щеку. Так что, практически никаких потерь. Если не считать пары шрамов. Благодаря ним, через много лет ветеран выглядел так, будто вечно улыбался.

Спустя несколько лет, по улице Лацярской, ранее называвшейся Альтбузерштрассе, шел перепуганный офицер Гражданской Милиции. Следовало бы попросить помощи. Но как? Пешком, до главного управления, или до ближайшего комиссариата? Лацярская представляла собой одну большую развалину. Мищук едва мог пройти по ней. Он расстегнул дешевую куртку, которую получил из поставок УНРРА, вынул советскую «тэтэшку» и перезарядил. Милиционер шкурой чувствовал, что это ему не поможет. Тем не менее, он обязан был решить это дело.

— Спрячьте свои стэны под плащи. Это ведь самый центр. Здесь никаких банд нет.

Борович с Васяком не были в этом столь уверены, но приказ выполнили. Вспотевшие и замученные, они добрались до ворот монастыря [64]. Тот пострадал мало, во всяком случае, по сравнению с полностью разрушенным костелом рядом. Сестра-привратница не хотела их впустить, но, увидав милицейские удостоверения, открыла мигом. По широкому коридору они прошли в направлении внутреннего двора. Перед застекленными дверями им встретилась приличных размеров группа монашек, которые пытались разговаривать жестами. Под стенами выстроились тележки с жалким имуществом.