Анджей Земяньский - Бреслау Forever

Сташевский только махнул рукой.

— Очень смешно… А вон того паучка на стене видишь?

— Вижу, — Мариола была настроена мирно.

— Тогда, черт с ним. В таком случае, это не галлюцинация.

— А вон ту птичку видишь? — спросила теперь она.

— Боже, какую еще птичку? — он глянул в указанном направлении. — Не вижу.

— Галлюцинации! — перепугано воскликнула Мариола. — Или у тебя, или у меня!

Славек выпучил глаза.

— Да не вижу я!

Мариола подбежала к стенке, на которой висела абстрактная картина.

— Ну, вот же. Видишь?

Сташевский чуть сознание не потерял.

— Так я же думал, что ты говоришь о живом создании… — Он снял картину со стены, начал поворачивать ее, сначала в бок, затем — вверх ногами. — И откуда мне знать, что это вообще птичка. Это может быть черт знает что.

Его перебили звуки симфонии Вагнера, исходящие их громадных колонок.

— Принять звонок, первый канал, — сказал Сташевский.

Маленькое устройство, подвешенное у него на мочке уха, явно понимало человеческую речь. Оно переключило сигнал с сотового прямо в ухо и заодно сообщило, кто звонит.

— Привет, пани Эля.

— День добрый, пан Славек. К сожалению, от спецслужб добрых новостей нет.

— Что, тех двоих с мерседесом не нашли?

— Нашли. К сожалению, в уже несвежем состоянии.

— Блин! — Славек никак не мог повесить картину назад на стенку. — Как их убили?

Он еще слушал какое-то время, потом хлопнул себя по щеке, чтобы устройство в ухе отключило телефон. Мариола внимательно тянула на Славека.

— Сильно паршиво?

— Сильно.

Борович с Васяком добрались до развалин перед Центральным Вокзалом. Там они укрылись в разбомбленной гостинице, чтобы почистить одежду. С огромным трудом, с помощью газеты, они отряхнули один другого от пыли и грязи. Осторожно перешли через площадь, по которой шастало несколько патрулей. Из бункера под площадью просачивалась ужасная вонь, от противопожарного бетонного бассейна несло еще сильнее. В подавляющем своими размерами зале они начали разыскивать пост службы охраны железных дорог. Такой нашелся быстро — у самого входа в тоннель, ведущий к перронам. Первым вошел Васяк.

— Гражданская Милиция, — предъявил он удостоверение. — Охрана капитана УБ из Варшавы, — указал он на Боровича. — Нам необходимо быстро написать рапорт для воеводского управления.

Железнодорожный охранник сорвался с места и отдал салют. Борович милостиво кивнул.

— Товарищ, — продолжил Васяк, — есть ли у вас тут пишущая машинка и бумага?

— Машинка есть, только немецкая.

— Достаточно. А есть ли у вас надежный человек, который доставит рапорт в управление? А то нам нужно ехать дальше. Гражданин капитан преследует одного, очень подозрительного…

— Больше ничего не говори, — перебил его Борович. — Дело секретное.

— Так точно, гражданин капитан! — Васяк снова обернулся к железнодорожнику: — Вам придется покинуть пост. Рапорт совершенно секретный.

Тут включился Борович.

— Встаньте перед дверью и проследите, чтобы сюда никто не входил. Ну, разве что другие товарищи из УБ. Нас тут много.

Охранник щелкнул каблуками, и даже довольно по уставу, по-видимому, перед войной он служил в армии, затем, слегка напуганный, он вышел и закрыл за собой дверь. Борович уселся и спокойно вставил лист бумаги в машинку. При этом он допил остатки кофе, что стояли на столе.

— О, даже и ничего, — удивился он. — Не то что те американские крашеные ссаки.

— Может, еще довоенный? — полюбопытствовал Васяк.

— Тииии… а не то нас «товарищи из УБ» услышат, — пошутил Борович.

— Да ладно… — Васяк присмотрелся к собственному отражению на блестящей поверхности какого-то устройства. — «Товарищи» — то есть, я и мое отражение в зеркале.

Клавиши машинки издавали глухой отзвук. И хотя сама машинка была очень качественной, зато красящая лента выдавала свое происхождение — эрзац, произведенный в последние месяцы войны. Боровичу приходилось чуть ли не всякий раз проворачивать вал машинки назад и перебивать какие-то буквы. Это ему не мешало. В АК он подделывал немецкие документы и печати и был в этом деле весьма хорош. Сейчас же все было еще легче. Он быстро напечатал несколько писем. Потом открыл ящик стола и снабдил каждое таким количеством печатей и штампом, сколько мог найти. Некоторые штампы он слегка изменил, подкладывая бумажку под половину отпечатка, чтобы не было адреса учреждения, выдавшего документ. Оставался один заголовок.

— Теперь ты, — обратился он к Васяку. — Карандаш есть?

— А не будет лучше, чтобы ты напечатал на машинке? Я плохо пишу.

— В этом-то и дело. Нужен твой почерк и способ формулировки мыслей.

Борович подал Васяку листок бумаги и химический карандаш. Тот солидно поплевал и в муках начал творить письмо коменданту, в котором описывал, как самостоятельно преследует грозного преступника и просит, чтобы окружили вокзал в Кракове, чтобы там совместными усилиями поймать. Все это он украсил старательной подписью.

Борович сложил письмо аккуратным треугольником, открыл двери и передал «рапорт» железнодорожному охраннику.

— Мы тут передумали. В первую очередь с рапортом должен ознакомиться комендант в Ополе. Как только прочтет, пускай переправит во Вроцлав. Можете послать кого-нибудь надежного?

— Так точно!

— Хорошо.

Больше на охранника внимания он уже не обращал. Быстрым шагом они пересекли холл в поисках начальника вокзала. Кто-то сказал, что начальство находится в соседнем здании. Пришлось выйти на залитую солнцем площадь.

— Черт! Это какой-то лабиринт. Или дворец какой-то…

— Не бойся. Увидишь вокзалы и побольше.

Они подошли к человеку, стоявшему на газоне и опирающемуся на мотыгу, при этом задумчиво глядящему вдаль.

— Прошу прощения, — начал было Борович. Но ему не дали закончить.

— Там. — Находящийся в философском настроении мужчина даже не отвел глаз. Просто показал пальцем.

— А откуда вы знаете, о чем мы хотим спросить?

— Все спрашивают. Очередь там дня на два.

Васяк вдруг заинтересовался:

— А чего это пан здесь так стоит?

— Прополоть приказали, но здесь сорняков нет.

Он лениво отвел взгляд.

— Так что вы делаете?

— Жду сорняков. — Мужчина снова перевел глаза на какую-то точку в далеком пространстве. — Пока не вырастут.

— Пошли, — подогнал Борович Васяка. — У нас нет времени.

Они с трудом пробились сквозь плотную толпу, где не было чем дышать. Только лишь благодаря силе и решительности Васяка, они добрались до секретариата.

— Пан начальник никого не принимает! — увидав их, взвизгнула секретарша.

— Милиция! — вновь предъявление удостоверений.

— А я — контролер службы охраны железных дорог, — Борович показал созданную несколько минут назад бумагу.