Иван Крамер - Машины Российской Империи

– Одним выстрелом, – бормотал мальчишка завороженно. – Совсем башку снес, ничего не осталось. Вообще ничего. Бах! – и нет башки…

– Слушай, помолчи! – взмолилась Электра. – Томагавк тебе в печень, и так тошно, а тут ты еще… Заткнись!

Вскоре конвоировавшие грузчиков наемники вернулись к поезду. По приказу Джусы они стали сходиться к последнему вагону, в то время как Бальтазар Цепеш, подойдя к первому, украшенному бронзовыми львами, повернулся к нам.

– Хочу, чтобы вы хорошо понимали происходящее, – громко заговорил он своим звучным баритоном, разнесшимся по всей пещере. – Особенно вы, юноша. Гидроразрыв пласта углубил трещину, она почти достигла реки, протекающей внутри этой горы. Когда вода из трещины ушла, туда закачали содержимое бочки. Снаружи Джуса подаст напряжение… Вы уже видели взрыв смеси. Представьте такой же, но в тысячи раз больший, внутри этой горы. Он соединит трещину с естественной полостью, по которой течет река, и массив камня окажется практически отделен от остального. К этому массиву относится и уступ, где стоит замок. Осознаете последствия? Прекрасно. Что же, на этом мы расстанемся. Не могу не отметить, мои молодые недруги, что наше знакомство было столь же недолгим, сколько и, признаться, неинтересным.

Паровоз зарокотал, из трубы ударил дым, и Цепеш зашагал к составу.

– Ты не бойся, – вдруг сказал Заяц девушке. – Анри нас спасет.

– Думаешь? – она закусила губу. – А я почему-то не уверена.

Наемники исчезли в последнем вагоне, в то время как Бальтазар, Кариб и Чосер забрались в первый. Дверь закрылась, но тут же отворилась снова, и возникший в проеме граф прокричал:

– Прощайте, дети мои! Сгиньте в аду, и да пребудет с вами дьявол!

Потом Бальтазар достал из-под плаща нечто синее – в первый миг мне показалось, что это платок. Граф приложил его к лицу, и когда опустил руку, Эли ахнула, а Заяц громко лязгнул цепью.

Лицо Бальтазара Цепеша было скрыто под маской. Бледно-синяя, с безгубым ртом и приплюснутыми ушами… Знакомая маска. Знаменитая маска! Весь мир знал ее по газетным снимкам, ведь тот, кто прятался за ней, в своем болезненном тщеславии сам иногда присылал в редакции свои фотографии. Это была маска легендарного французского злодея, садиста и психопата, убийцы и грабителя – синяя маска Фантомаса!

Граф отступил в тамбур, дверь закрылась, состав покатил к туннелю, медленно набирая ход. На обзорной площадке первого вагона появились Вука с Карибом, а потом поезд целиком втянулся в туннель. Бо́льшая часть пещеры погрузилась во мрак – теперь свет давал только газовый светильник, стоящий на плоском камне неподалеку от нас.

Стоящий посреди пещеры Джуса поднял взрывное устройство и по шпалам направился к туннелю, по которому мы все попали сюда, на ходу разматывая катушку со шнуром.

– Вы видели?! Чтоб мне ни одного скальпа не снять! – прошептала Электра. – Цепеш – это Фантомас! Румынский граф – французский преступник!

– Да, новость удивительная, но сейчас она ничего для нас не меняет, – тихо ответил я, наблюдая за идущим мимо Джусой. – Амиго! Эй! Ты собираешься улететь отсюда на воздушном шаре, который привязан к стене?

Он ничего не ответил, быстро шагая по шпалам, и я задал другой вопрос:

– Ты знал Вилла Брутмана, английского инженера? С ним интересная история произошла.

Джуса сплюнул на рельсы, остановился и нетерпеливо бросил:

– Ну?

– С ним и с его семьей, – продолжал я. – Слышал же, да? Граф с помощниками сначала использовали его, а потом убили. И взорвали всю его семью – так, на всякий случай, хотя те ничего не знали. Вместе с семилетней дочкой.

– Ну? – повторил он.

Я развел руками:

– У тебя есть дочка, амиго? Можешь попрощаться с ней. И с семьей… И с самим собой тоже. Они тебя убьют, избавятся от лишнего свидетеля. Возможно, в корзине шара спрятан динамит, который взорвется, как только запустишь мотор. Или в Будапеште… в общем, готовься к скорой смерти. Но если освободишь нас – сможем что-нибудь придумать.

Джуса опустил взрыватель на шпалу и зашагал к нам.

– Избавятся? – повторил он, и лицо его побагровело. – Избавятся от меня?! Это я взорвал ту машину с родичами бриташки! Ты не понимаешь вообще ничего, вонючее каброн мьердо! Вета а ла полья, марикон де мьерда! Тявкаешь на Хуана Родриго Кортасара Валидеса?! Обманул меня на барже, люк раскрыл… Думал, хитрый трюк? У меня есть похитрее!

Его плетка взметнулась – и ослепительная, горячая, как солнце, боль взорвала мое лицо, темя, затылок. Три тугих, жестких хвоста ударили по голове, а потом Джуса хлестнул по плечу бросившегося на него Зайца. Я присел, заслонившись руками, опасаясь лишь того, что толстяк выбьет мне глаза. Заяц с воем упал, и тут же тонко вскрикнула получившая удар Электра.

– Виен чика бара! – выплюнула она в лицо Джусы.

– Ходэр каньо! – он снова ударил ее.

– Виене пота рика!

– Чиката брача!

– Тупой жирный урод!

– Краснорожая сука! Радуйтесь, что у меня нет на вас времени, твари! А не то я забил бы вас до смерти и сплясал румбу на ваших трупах! – он еще раз перетянул меня по спине, повернулся к рельсам, но заметил стоящий на камне неподалеку несессер и направился к нему, сунув плеть за пояс.

Я наблюдал за Джусой, рукавом стирая текущую по лбу кровь, чтобы она не заливала глаза. Голову будто сунули в куст крапивы, обмотанный колючей проволокой. Чтобы не стонать от мучительной боли, я прикусил губу и буквально не давал рту раскрыться. Заяц подвывал, стоя на коленях и раскачиваясь из стороны в сторону, порванная на плече рубаха потемнела от крови. Электра, бормоча индейские ругательства, медленно выпрямилась.

Джуса раскрыл несессер, с мясом выдрав защелку, вытащил смятую коробку, где лежали темные очки, рассмотрел, достал одну пару и нацепил на себя. Потом снял, сунул в карман. Коробку отбросил и принялся доставать другие вещи, разглядывать, швырять на пол. В карманы к нему перекочевала бензиновая зажигалка и пустой портсигар. Последним в руках оказался мой газовый фонарь, толстяк повертел его, попытался включить, не смог и тоже швырнул на пол. Я зажмурился, но ничего не произошло. Металлическая сфера прокатилась по камням и стукнулась о стену неподалеку.

Джуса вернулся к рельсам, подхватил взрыватель и зашагал к туннелю, разматывая катушку с уходящим в расселину шахты проводом.

– Пять минут! – произнес он громко. – Пять минут – и вы сдохнете, тупые болваны!

Как только дородная фигура скрылась в туннеля, я рванулся к концу цепи. Туда, где лежал, задрав руки над головой, мертвый чернокожий в ошейнике, и где примерно в полутора метрах от него валялся мой особый, суперсовешенный, безотказный газовый фонарь. Переступив через мертвеца, я потянулся к фонарю рукой, потом ногой, наклонился, чуть ли не улегся на пол, заскреб каблуком по камням.