Брайан Ламли - Психосфера

— Кнопку, мистер Стоун, — пролепетал он. — Пожалуйста, нажмите на неё. Мы должны выбраться отсюда, сейчас же!

Стоун подозрительно отнёсся к такой настойчивости. Желание срочно покинуть здание, конечно, было объяснимо, но… Поддерживая Вики, он занёс палец над кнопкой лифта.

— Что ты сделал, Губва?

— Нажмите на неё, ради Бога! — затараторил гермафродит, размахивая руками. — Замок заминирован! Я запустил последовательную детонацию!

— Ради Бога, значит? — насмешливо сказал Стоун, но нажал кнопку. Клеть дёрнулась и начала подниматься, и тотчас же прогремел колоссальный взрыв, раскидавший части тел по коридору за решётчатой дверью. Затем они поднялись выше, но под ногами по-прежнему чувствовали толчки продолжающихся взрывов. Когда грохот утих, Губва немного расслабился и начал поглаживать себя по бокам.

— Не опускай руки, жирный ублюдок! — зарычал Стоун. Он сделал два шага вперёд и ткнул стволом Губве в живот, выпирающий под махровым халатом альбиноса. — Кроме того, можешь закрыть глаза — закрой! И держи их закрытыми. И я тебе вот что скажу: стоит мне почувствовать малейшее щекотание чужой мысли у себя в голове, только одно, и через секунду ты будешь весить на фунт тяжелее. И я это сделаю с удовольствием!

Всё это время из динамика в потолке лился монотонный, записанный на плёнку, голос Губвы, произносящий гипнотические приказы, в сопровождении пульсирующих голубых вспышек стробоскопа. Только Стоун не был приучен получать такие приказы. Скривив губы в безрадостной улыбке, он отошёл от альбиноса, поднял ствол автомата и выстрелил в репродуктор и стробоскоп.

— Вот так, — сказал он, когда записанный голос Губвы резко оборвался, а свет погас, оставив их в полутьме. Затем ещё раз ткнул Губве в живот дымящимся дулом автомата. — Теперь это дерьмо заткнулось! Это касается и вас, мистер. Касается и тебя. И если у тебя достаточно здравого смысла, ты просто будешь стоять совершенно неподвижно и абсолютно ничего не делать…

Гаррисон несколько минут лежал совсем неподвижно, но пока его истерзанное тело отдыхало, разум был необычайно активен. Сначала он заставил утихнуть невыносимую боль в груди, конечностях, туловище и голове; для чего потребовалось лишь незначительное усилие воли, простая команда, чтобы боль прекратилась. Затем он впитал себя сущность дома, долины, плотины и окружающей местности, над которой непредсказуемая летняя гроза была уже готова разразиться с невиданной яростью. Таким образом — этим систематическим проведением ментального исследования своего местонахождения — он ещё раз вызвал у себя воспоминания о своих пророческих снах, убирая их мистицизм, в итоге всё, что осталось от них, было то, что они были пророческими. Сквозь них он видел будущее, будущее столь же незыблемое и неизменное, как и прошлое.

Прошлое ушло, а его будущее, каким бы оно ни было, началось здесь и сейчас. И, пусть смутно, но его судьба в будущем была намечена. Гаррисон теперь был сильным, но ещё не достаточно мощным, чтобы идти к этой судьбе, пока нет. Но насколько близкой была аналогия, когда он сравнил себя с разряженным аккумулятором. И каким простым и ужасным решение. Во сне он видел огромную МАШИНУ, и знал теперь, что эта МАШИНА была здесь, в этом месте, в этой долине. Как и её источник питания.

Гаррисон мысленно потянулся к плотине и стал изучать её устройство…

Джонни Фонг остановился на трети пути вверх по склону долины, сел и уставился на золотое свечение купола. Тот перестал расти, был теперь выше сосен и захватывал весь участок вокруг дома. Фонг не знал, состоял ли купол из какого-то вещества, и не был готов это выяснять. Но это определённо было проявлением способностей Гаррисона. Насчёт этого у китайца не было никаких сомнений. Если бы только Харон смог связаться с ним сейчас, возможно, альбинос мог подсказать ему, что делать с этой штукой. У его любимого Харона всегда находился ответ на такие…

Фонг вскочил на ноги. Начали падать первые тёплые капли дождя, тучи яростно клубились над головой, но даже вой ветра не мог заглушить новый звук — внезапный, стремительно нарастающий гул запущенной гидротурбины. Взгляд Фонга остановился на фасаде плотины, прикованный зрелищем шести серебристых струек, которые бежали вниз по бетону, становясь шире и перерастая в водопады; затем его ушей достиг грохот низвергающейся воды.

Он попятился, повернулся и пополз выше, не оглядываясь до тех пор, пока больше не смог игнорировать то, что происходило позади и ниже его. Целых пятнадцать минут Фонг карабкался вверх, и его конечности дрожали от усилий, когда он наконец остановился и обернулся. Теперь он знал, почему побежал прочь — это был инстинкт, который погнал его подальше от дома и от плотины. Инстинкт и страх.

Не страх перед стремительно несущейся водой, нет, он уже был на такой высоте, что она не могла достать его. А страх перед силой, которая заставила эту воду обрушиться вниз, перед Гигантской Непреодолимой Силой, чьё сердце билось в центре золотого купола!

Билось, да, потому что купол сейчас был нестабилен. Он пульсировал с неравномерным расширением и сжатием, словно огромный инопланетный маяк. Он боролся с самим собой, или с тем, что внутри него, подобно расплавленной лаве в конусе вулкана, выбрасываемой бурлением внизу. И в конце концов он прорвался.

Из разрыва вышла фигура — вертикальная, человекоподобная, золотая и сияющая, как какой-нибудь антропоморфный фрагмент самого купола — постояла минуту, обдуваемая ночным ветром, затем стала подниматься по склону долины прямо к дрожащему и задыхающемуся китайцу.

Никакая часть этой фигуры из золотого огня не касалась склона. Полностью висящая в воздухе, она левитировала двумя футами выше жёсткой травы и низкорослого кустарника; и когда она проплыла рядом с Фонгом, её природа, о которой он, конечно, догадывался, стала очевидной. А именно, что это был Ричард Гаррисон, но сморщенный, усохший, почти высохший. Это был Гаррисон, но лишённый жизни — вернее, жизни в понимании Фонга. Гаррисон, но всё же нечто меньшее, чем просто Гаррисон, и при этом большее, гораздо большее.

Когда фигура миновала его, Фонг поднял пистолет и стал стрелять — выстрел за выстрелом, зная, что каждый раз попадает в цель; но фигура не замедлила движения, не проявила никакого интереса, вообще не обратила внимания. И когда магазин опустел, когда оружие выпало из обмякших пальцев китайца, похожая на мумию фигура Гаррисона продолжала плыть вперёд. Его глаза пылали, кожа была вся в золотых морщинах, а руки ниже локтей напоминали обгоревшие деревья с жалкими остатками ветвей.

А позади него, внизу, в долине, мучительные колебания психической плазмы вокруг заброшенного дома внезапно подошли к концу, сияние погасло, и в следующий момент дом обратился в пыль и обломки, унесённые бешеным пенящимся потоком, который с рёвом устремился по старому руслу реки.