Брайан Ламли - Психосфера

Две пары глаз следили за Ричардом Гаррисоном и Вики Малер, покинувшими свою временную резиденцию и затерявшимися в лабиринте крутых узких улочек, ведущих вниз в центр деревни греческого острова; две пары глаз, ни разу не встречавшихся взглядом. Одна пара принадлежала вору, другая — убийце.

Последний, по имени Джо Блэк, сидел за столом на верхнем патио таверны, где он обычно видел Гаррисонов за завтраком. Таверна была расположена так, что любая экскурсия была вынуждена пройти мимо неё, а открытая площадка ресторана давала Блэку возможность издали, но беспрепятственно наблюдать за входом во внутренний двор, заметно возвышающийся над ярусами плоских белых крыш. Деревня, спускающаяся в долину и залив, казалось, была построена по такому же принципу, как зрительный зал или амфитеатр; за что доброжелательный Блэк дал древним архитекторам щедрую десятку. Это сделало его задачу наблюдателя гораздо проще.

Блэк носил кожаные бриджи и подтяжки, соломенную шляпу с широкими полями и рубашку с открытой шеей, кричащей расцветки, с красными и жёлтыми цветами. Он не был немцем — несмотря на его платье, его жирное лицо и сигары, но кокни: наёмником посредственного босса мафии, Карло Винсенти, которому когда-то принадлежала четверть акций одного из лондонских мало респектабельных, но весьма доходных казино.

Факт, что в настоящее время эта четверть акций принадлежит Ричарду Гаррисону, раздражал Винсенти больше чем пустяк. Отсюда и присутствие Джо Блэка здесь, в Линдосе, на острове Родос в Эгейскогом море.

Блэк не был одинок на Родосе: второй киллер, его брат Берт (по прозвищу «Взрыватель» в кругу его сомнительных друзей), ждал в самом городе Родос. На этот раз Берт был «активной» частью команды. То есть он был тем, кто непосредственно должен прикончить Гаррисона. Роль его брата Джо заключалась в том, чтобы просто сообщить ему, когда это нужно сделать.

Спустя минуту, или около того, после одиннадцати часов утра, объекты скрытого наблюдения Блэка вышли из переулка на узкую «главную» улицу, пересекли её и поднялись по деревянной лестнице на патио для завтрака. Он ждал, пока они садились рядом, ждал, когда они привлекут внимание официанта и начнут давать ему свои заказы, потом сложил загораживающую его газету и ушёл.

Он лишь один раз посмотрел на пару, когда уходил, его взгляд чуть задержался на чёрных, как ночь, линзах и оправе очков, которые носил Гаррисон. Этот Гаррисон, якобы, слепой. Блэк фыркнул, спускаясь по лестнице на улицу, и направился в сторону открытой деревенской площади к билетной кассе автобусов и такси.

— Ха! — Самый проклятущий слепой человек, которого он когда-либо видел! И его ум вернулся к первому разу из тех, что он когда-либо сталкивался с Гаррисоном…

Это было в клубе «Туз треф», [1] В названии своеобразная игра слов: Ace of Clubs можно перевести и как «Лучший из клубов». где время от времени Блэк подрабатывал вышибалой (или «смотрителем этажа», как предпочитали говорить крупье и их телохранители). «Слепой» пришёл однажды вечером со своей женщиной, также слепой, в первый раз, когда они когда-либо посетили клуб. А также и в последний, если память Блэка не подводила. Как клиенты, во всяком случае. Он снова фыркнул:

— Ха! — Ну, и разве одного раза не было достаточно?

Это было, ох, шесть или семь месяцев назад, но Блэк всё помнил, как будто это было вчера…

…Помнил, как Гаррисон купил одну большую розовую фишку стоимостью пятьдесят фунтов стерлингов, и как он небрежно подошёл к центральному колесу рулетки, чтобы бросить фишку на зеро стола. И как со следующим поворотом шарик упал, как будто предопределенный, прямо в ту самую ячейку — как фактически он попал в эту ячейку два раза подряд. И как Гаррисон рискнул упустить свой первый невероятный выигрыш, поставив его снова!

Возгласы потрясения, удивления и восхищения, которые поднялись тогда, были вызовом, который вынудил босса, черноволосого Карло Винсенти лично поспешить к столу, лицо его потемнело под бровями уже мрачнее тучи.

— Мистер, э-э, Гаррисон? Надо сказать, ваши привычки похвальны. К несчастью клуба, похоже. — Он выдавил из себя улыбку. — Ну, сэр, вы выиграли большие деньги, фактически состояние, и…

— И я хочу поставить его на кон в последний раз, — перебил его неулыбчивый Гаррисон.

— На зеро? — у Винсенти отвисла челюсть.

Гаррисон нахмурился задумчиво, только наполовину серьёзно, почти с насмешкой.

— Конечно, на зеро, почему бы и нет?

— Но, сэр, вы уже выиграли более шестидесяти тысяч фунтов, а…

— А точнее шестьдесят четыре тысячи восемьсот, — снова перебил его Гаррисон, — включая мою ставку, конечно. Но, пожалуйста, продолжайте.

Тогда Винсенти наклонился к нему, глядя в его тёмные, тяжёлые линзы, и излагая пониженным тоном, но вполне внятно:

— Сэр, тайком от вас, оператор этого колеса уже был вынужден просить заведение разрешить принять вашу вторую ставку. Обычно, вы понимаете, мы устанавливаем предел в тысячу фунтов на этом колесе. А, кроме того, зеро не может выпасть в третий раз.

Гаррисон стоял неподвижно, как скала, словно примороженный к полу чем-то из того, что сказал Винсенти. Его ответ, когда он, наконец, заговорил, был произнесён ровным, твёрдым и холодным тоном:

— Как вас прикажете понимать — это колесо с подставой?

Винсенти был поражен.

— Что? Я ничего подобного не говорил! Конечно, это колесо без подставы. Я не имел в виду, что…

— Тогда на нём зеро может выпасть в третий раз?

— Ну, конечно, сэр, за исключением того, что это крайне маловероятно, и…

— Маловероятно или нет, — перебил Гаррисон в третий раз, — я хотел бы сделать ставку.

Наполовину извиняющееся пожатие плечами.

— Мы не можем принять её. И, сэр, — на этот раз голос Винсенти был почти заговорщический, заискивающий, — вам не кажется, что вы немного легкомысленны с вашими деньгами?

— Не с моими, — теперь Гаррисон широко улыбнулся. — С вашими, может быть, но не с моими. Я начал лишь с пятидесяти фунтов.

Всё это Джо Блэк наблюдал, находясь совсем близко, рукой подать. К тому же Винсенти внезапно побагровел от последнего замечания Гаррисона. В этот момент Джо осознал, что маленький сицилиец, независимо от очевидного исхода этого противостояния, страшно отомстит слепому в той или иной форме. Одного Винсенти никогда не был способен стерпеть — когда над ним смеялись, а сейчас он стал объектом насмешек. Конечно, в его собственных глазах. Возможно, в глазах половины регулярных клиентов клуба, которые в настоящее время собрались около стола в различных позах, выражающих эмоции от трепета до восторга. На самом деле их воображение поразила в основном полоса удачи Гаррисона, а вовсе не конфуз Винсенти, но сицилиец посчитал их улыбки, их тихое хихикание, сдавленный смех и возбуждённое перешёптывание оскорбительными.