Роберт Сильверберг - Железная звезда

— Ты же знаешь Джо, — сказал я. — У него здесь информация поступает круглосуточно.

Больше ничего я ей говорить не стал. Когда полчаса спустя я спустился к завтраку, голубой лабораторный фургон уже ждал меня у отеля.

Хедли, похоже, спал прямо в лаборатории. Взъерошенный, с покрасневшими глазами, он тем не менее был готов действовать и метался по комнате, как маленькая собачка.

— Вот распечатка ночного разговора, — заявил он, едва я вошел. — Расшифровка выглядит глупо, прости. Компьютер монгольского не знает. — Он сунул мне распечатку. — Загляни в нее и подумай, слышал ли ты в действительности все то, что тебе слышалось.

Я пробежал взглядом по длинному листу. В нем через слово стояли «бармаглоты» [49] Бармаглот (англ. Jabberwocky) — фонетическое чудище из книга Л. Кэрролла «Алиса в Зазеркалье». Видимо, текст в компьютерном переводе для героя выглядит таким же бессмысленным, как герой Кэрролла. (Примеч. перев.) , но едва я понял компьютерную систему фонетических эквивалентов, текст стал достаточно читабелен, На мгновение я поднял взгляд, ощущая сильную внутреннюю дрожь.

— А я-то надеялся, что все это мне приснилось. Оказывается, нет.

— Объяснишь?

— Не могу.

Джо нахмурился.

— Я не прошу тебя производить фундаментальный анализ. Просто переведи, идет?

— Это пожалуйста.

Он выслушал меня с напряженным и страстным вниманием, которое прикрывало тревогу и сильнейшее возбуждение. Когда я закончил, он сказал:

— Хорошо. А что ты плел о Чингисхане?

— Темучин — таково настоящее имя Чингисхана. Он родился около тысяча сто шестьдесят седьмого года, и его отец Есугей был мелким вождем где-то в Северо-Восточной Монголии. Когда Темучин был мальчиком, его отца отравили враги. Темучин сбежал, но к пятнадцати годам начал собирать союз монгольских племен, целые сотни, и в конечном счете завоевал все, что только можно.

— Как же так? Наш монгол живет в Константинополе, по твоим словам. Он христианин, и у него греческое имя.

— Он Темучин, сын Есугея. Ему исполнилось двадцать ровно в тот год, что и Чингисхану.

— Какой-то другой Темучин! — агрессивно заявил Хедли, — Какой-то другой Есугей.

— Вслушайся в то, как он говорит. Это впечатляет, разве нет? Даже не понимая ни слова, нельзя не почувствовать исходящей от него силы. Клокочущего гнева. Это голос человека, способного завоевать континенты.

— Чингисхан не был христианином. Его не выкрали чужаки и не увезли в Константинополь.

— Знаю, — ответил я и, к собственному изумлению, добавил: — Но не исключено, что это все же он.

— Господи всемогущий! Что ты имеешь в виду?

— Я не уверен.

Глаза Хедли остекленели.

— Надеюсь, ты поможешь нам решить проблему, а не создашь новую, Майк.

— Мне надо хорошенько подумать.

Я замахал руками, призывая его проявить терпение. Джо смотрел на меня с ошеломленным видом. Глазные яблоки у меня пульсировали, вдоль позвоночника пробегала дрожь, мозг от недосыпа был перенасыщен адреналином. В сознании, словно газы над сточными водами, поднимались дикие, фантастические идеи.

— Ладно, попробую, — начал я. — Допустим, существует множество возможных миров. Мир, в котором ты — король Англии. Мир, в котором я играю третью базу [50] В бейсболе базами называют любой из четырех внутренних углов бейсбольного паля; третья база — последняя перед «домом», завершающая круговую пробежку. (Примеч. перев.) за янки. Мир, в котором древние ящеры не вымерли и каждое лето в Лос-Анджелес вторгаются голодные тираннозавры. И мир, в котором Темучин, сын Есугея, попадает в Византию двенадцатого столетия и становится христианином, а не основателем монгольской империи. Именно с этим Темучином я и разговаривал. Этот ваш долбаный луч пересекает не только временные линии, но и вероятностные, и мы наткнулись на альтернативную реальность, которая…

— Ушам своим не верю, — сказал Хедли.

— И я тоже, по правде говоря. Я не настаиваю. Просто предлагаю одну возможную гипотезу, способную объяснить…

— Я не про твою проклятую гипотезу. Не верится, что это именно ты, мой старый приятель Майк Майклсон, сидишь здесь и болтаешь чушь, превращая таинственное событие в чертовски абсурдное. Ты, старый добрый здравомыслящий, уравновешенный Майк, вешаешь мне на уши лапшу о бешеных тираннозаврах в Лос-Анджелесе…

— Это лишь пример того…

— Плевал я на твой пример! — взорвался Хедли. Его лицо потемнело от раздражения на грани ярости. Казалось, он вот-вот перейдет на крик, — Твой пример — полная чушь. Твой пример — дрянь несусветная. Чтобы услышать всю эту новомодную чепуху, мне не нужно было разыскивать кого-то в Сиэтле. Альтернативная реальность! Третья база!

Из ниоткуда возникла девушка,

— Сигнал вернулся, мистер Хедли.

— Следующим самолетом я лечу на север, идет? — предложил я.

Лицо Джо залилось краской, снова начало раздуваться, как у африканской гадюки, адамово яблоко выпучилось, словно стремясь прорваться наружу.

— Я не пытался задурить тебе голову, — продолжал я. — Извини, если так получилось. Забудь все, что я только что наговорил. Надеюсь, хотя бы отчасти я тебе помог.

Выражение глаз Джо слегка смягчилось.

— Я чертовски устал, Майк.

— Понимаю.

— Я не хотел кричать на тебя.

— Никаких обид, Джо.

— Но эта твоя теория альтернативной реальности… Думаешь, мне легко было поверить, что мы разговариваем с людьми из прошлого? Но я сумел убедить себя, как бы дико это ни выглядело. А теперь ты вываливаешь на меня еще более дикое объяснение, и это уже чересчур. Нарушено мое ощущение правильного, подобающего, разумного. Ты же знаешь, что такое «бритва Оккама»? Старая средневековая аксиома: «Не умножай гипотезы без необходимости. Всегда выбирай самую простую». Здесь эта «самая простая» и так на грани безумия. А ты заводишь ситуацию еще дальше.

— Послушай, — сказал я, — может, кто-нибудь из твоих сотрудников отвезет меня в отель…

— Нет.

— Heт?

— Дай-ка я подумаю. Тот факт, что это не имеет смысла, еще не означает, что это невозможно. И если у нас есть одна невозможная вещь, почему бы не принять вторую, шестую, шестнадцатую? Правильно? — Глаза у него стали как две черные дыры, на дне которых мерцали холодные звезды. — Черт, на этом этапе нам нет нужды задаваться объяснениями. Сначала надо понять главное. Майк. Я не хочу, чтобы ты уезжал. Хочу, чтобы ты остался здесь.

— Что?

— Не уходи. Пожалуйста. Кто-то же должен продолжить разговор с этим монголом. Пожалуйста, останься, Майк, Пожалуйста.

Времена, рассказывал Темучин, сейчас очень тяжелые. Неверные под управлением Саладина разбили силы крестоносцев на Святой Земле, и Иерусалим пал под натиском мусульман. Повсюду христиане оплакивают погибших. Похоже, что Византию — где Темучин был капитаном гвардии в личной армии принца Теодора Ласкариса — оставила Божья благодать. Огромную империю штормит. В результате мятежей за последние четыре года свергли двух императоров, а нынешний слаб и робок. Провинции Венгрия, Кипр, Сербия и Болгария восстали. Норманны Сицилии отрезают у Византии Грецию, на другом конце империи турки вгрызаются в Малую Азию.