Сэмюэль Дилэни - Вавилон - 17 [Вавилон - 17. Нова. Падение башен]

— Но, капитан…

— Аштон Кларк.

Катин поглядел на Мышонка, потом снова на капитана. Мышонок возился с ремнем футляра. Потом он поднял голову. Они повернулись и покинули темную комнату.

За дверью они снова остановились перед лунным пейзажем.

— Итак, — проговорил в раздумье Катин. — Фон Рей выиграл, а Принс и Руби — нет.

— Они погибли, — сказал Мышонок. — Капитан говорил, что он убил их.

— О, — Катин глядел на ландшафт. Спустя некоторое время он сказал: — Семь тонн иллириона — и равновесие нарушено. Созвездие Дракона падет, в то время как Федерация Плеяд поднимется. Окраинным Колониям тоже предстоят изменения. Благодаря Аштону Кларку, перемена места приложения труда теперь не сопряжена с трудностями. Однако ожидается возникновение некоторых проблем. Где Линчес и Айдас?

— Уже ушли. Они получили сообщение от своего брата и отправились к нему, как только мы добрались до Окраинных Колоний.

— От Тобиаса?

— Вот именно.

— Бедные двойняшки. Бедные тройняшки. Когда этот иллирион начнут использовать, начнутся перемены… — Катин покусал пальцы. — Конец счастью. — Он поглядел на небо, с которого постепенно исчезали звезды. — Мы переживаем исторический момент, Мышонок.

Мышонок вычистил серу из уха ногтем мизинца. Серьга на его ухе сверкнула.

— Да. Я тоже так думаю.

— Что ты теперь собираешься делать?

Мышонок пожал плечами.

— Не знаю. Поэтому я и попросил Тай погадать мне на Таро.

Катин поднял брови.

— Они с Себастьяном сейчас внизу. Их питомцы разбежались по бару. Расцарапали всех до полусмерти и чуть не разнесли заведение, — он хрипло рассмеялся. — Поглядел бы ты на это! Как только она кончила приводить в чувство владельца, они поднялись ко мне, чтобы погадать. Я, наверное, буду где-то летать. Нет большого смысла думать только о рудниках, — пальцы Мышонка стиснули кожаный футляр под мышкой. — Вокруг много всего, на что стоит посмотреть, о чем стоит сыграть. Может быть, некоторое время мы будем с тобой вместе, устроимся на какой-нибудь корабль. Ты забавен, как черт-те что. Но я не люблю тебя раза в два меньше, чем не люблю остальных людей. А у тебя что за планы?

— У меня просто не было времени подумать об этом, — руки Катина скользнули под ремень, он задумался.

— Что с тобой?

— Думаю.

— О чем?

— Что я нахожусь на прекрасной луне, я только что закончил работу, поэтому некоторое время можно будет не волноваться. Почему бы не сесть и не заняться моим романом? — поднял он взгляд. — А ты знаешь, Мышонок? Я в самом деле не знаю, хочу ли я написать книгу.

— Как это?

— Когда я, глядя на эту Нову… нет, потом, в тот самый момент, когда я проснулся и думал, что вынужден буду провести весь остаток жизни слепым, с заткнутыми ушами и носом, пока я был словно сумасшедший, я понял, что многого не видел, многого не слышал, не нюхал, не пробовал… Как мало я знаю о тех основах жизни, которые держишь буквально у себя в ладонях. А затем капитан…

— Дьявольщина, — сказал Мышонок. Босой ногой он очищал пыль с ботинка. — Ты не собираешься ее писать после всей той работы, которую уже сделал?

— Я бы хотел этого, Мышонок. Но у меня все еще нет сюжета. И я только готовлюсь искать и найти его. В данный момент я просто неглупый парень, имеющий что сказать, но не знающий, о чем конкретно.

— Это дезертирство, — пробурчал Мышонок. — Как насчет капитана и «Руха»? И ты говорил, что хочешь написать обо мне. О’кей, смелее! И напиши о себе тоже. Напиши о близнецах. Ты действительно думаешь, что они прочли бы книгу? Они — веселые поросята, оба. Я хочу, чтобы ты написал ее, Катин. Может, я не смогу прочитать ее, но, будь уверен, я бы стал слушать, если бы ты прочитал ее мне.

— Ты бы стал слушать?

— Будь уверен. Ты зашел так далеко, и ты никогда не будешь по-настоящему счастлив, если бросишь это дело.

— Мышонок, ты искушаешь меня. Я теперь не буду больше ничего хотеть годы и годы, — он засмеялся. — Нет, Мышонок, я все же в большей степени мыслитель. Последнее путешествие «Руха»? Я слишком осведомлен о первопричинах, приведших к нему. Я теперь вижу, что его можно рассматривать как аллегорические поиски Грааля. Только так я могу с этим справиться, рассыпав по книге всевозможные мистическое символы. Вспомни обо всех тех писателях, которые умерли, не закончив свои пересказы Грааля!

— Катин, это же сплошная чепуха. И ты хочешь включить это в свою книгу?

— Чепуха вроде Таро? Нет, Мышонок? Я боюсь за свою жизнь, начиная это предприятие, — он снова оглядел пейзаж. Луна, так хорошо знакомая ему, на миг примирила его со всем, что было ему неизвестно. — Я хочу. И я это действительно сделаю. Но я должен бороться с дюжиной всяких бед. Может быть, я смогу. Но не уверен. Единственный способ защитить себя от напастей, я думаю, — это просто не обращать на них внимания, пока не дойдешь до конца!

Афины, июнь 1966 г. — Нью-Йорк, май 1967 г.

Изумруд пчелиных крыльев… Красное сияние полированного карбункула… Паутина серебряного огня. Свет режет глаза, вонзается глубоко в тело. Казалось, кости его расщепляются, зажимают живот и вращаются, чтобы причинить боль. Но боли нет. Он падает в синий туман, холодный как лед. Он протягивает вперед руки, стараясь удержаться…

Ладони и колени уперлись во что-то горячее. Джон Кошер потряс головой, посмотрел вверх. С него сыпался песок. Волосы упали на глаза, он откинул их и присел на пятки.

Бирюзовое небо. Горизонт совсем близко. Песок больше походил на известь. Он посмотрел вниз. От него отходили две тени. Зубец скалы неподалеку тоже отбрасывал двойную тень.

Шатаясь, он встал. Он был очень легким: с гравитацией было что-то неладно. Ноги зарылись в песок. На шее и подмышками выступил пот. Воздух обжигал ноздри. Джон прищурился.

Вдали виднелось озеро. Рядом с озером или, может, из него поднимался… город? Он еще сильнее прищурился, пытаясь разглядеть…

Когда человека выкидывают из одного мира и бросают в другой, это заставляет его одновременно решить две задачи: понять, где он сейчас, и вспомнить, где он был. Одно определяет другое.

Джон Кошер сделал шаг вперед и почувствовал прикосновение мокрой штанины к левому колену. Он снова взглянул вниз. Где-то он попал в лужу? Он растерянно обвел глазами пустыню еще раз и сделал второй шаг. Волосы снова упали на лицо.

Когда он откидывал их назад, что-то попало ему под руку.

Загрубевшие пальцы сжимали папоротник. Значит, он пробирался через густые заросли? Он посмотрел по сторонам, морщась от отраженного жара. В дюнах не видно было никакой зелени. Он пошел, но снова остановился: его рука нащупала что-то на бедре. Он осмотрел брюки, нижнюю сторону рукава и увидел соединенные углами зеленые квадраты… древесных вшей? Он недоумевающе окинул взглядом пустое безлесное пространство. Да, древесные вши зацепились за грубую одежду.