Александр Шуваев - Книга Предтеч

- Стой! Идь сюда!

Не он ослушался. Что-то внутри него ослушалось. Сердце вроде бы как подскочило в груди и забилось, как бешеное, все тело обдало огнем, и он бросился бежать, куда глаза глядят, со страшной силой. И то, что за спиной послышался тяжелый, неуклюжий топот и хриплое дыхание погони, буквально окрылило его. В драпе своем он ни о чем не думал, не задумывался о последствиях, он просто бежал, стараясь постоянно сворачивать. Потому что предложенное деловитым Юрком непременно оказалось бы хуже смерти, хуже всего на свете. Проклятием, от которого не избавила бы даже смерть. Тем, что достанет даже по ту сторону ее.

Вокруг было очень тепло и тихо, но, однако же, душно. И вообще, - была вокруг разлита непонятная тревога, напряженная готовность к чему-то. И сейчас, как и с утра, как уже несколько суток подряд, по небу окрест бродили небольшие, бурно клубящиеся тучи, насквозь светящиеся множеством молний, непрерывно рокочущие громами и летящие будто бы сами по себе, каждая - со своим собственным ветром. Потом он несколько опомнился, ощутив, что совсем запыхался, а в правом боку н угнездилась колющая боль, но и погони за спиной тоже слышно не было, ее трубные клики постепенно удалялись, пока, как теперь, не смолкли вовсе. А потому, нырнув в очередной проход, он прекратил свой темный бег, перейдя на быстрый, размашистый шаг, чтобы успокоить дыхание.

Было похоже, что он попал в какой-то парк, потому что кругом сильно и свежо пахло какими-то цветущими растениями, но разглядеть что-нибудь в этом темном саду было почти невозможно: тут почему-то вовсе не видно было фонарей. Даже скала какого-то огромного здания поблизости была совсем темной, и на непроглядной поверхности его не светилось ни единое окошко. Затянутое низкими тучами небо едва заметно светилось мутно-розовым светом, и оттого в непроглядной темноте еще смутно белели облака цветущих кустарников, и едва виднелся ряд каких-то странных лавочек. Замедлив шаг, он неторопливо побрел вдоль этого ряда, а потом поневоле напряженным глазам его почудилось, что на очередной скамеечке, расположенной в нише, образованной громадным кустом, кто-то сидит. Это почему-то несказанно удивило его: сегодня, невзирая на теплынь, ему на улице встретилось на редкость мало людей. Можно сказать, н совсем не встретилось.

Любая, любая вечерняя встреча чревата страхом и неприятностями, поэтому он, не ускоряя шага и не замедляя его, направился мимо, стараясь как-нибудь этак не зацепить тонкой оболочки незримого пузыря, имя которому н чужое одиночество, даже взглядом. Потому что прямой взгляд, - это очень серьезная вещь, - за него непременно приходится отвечать. Когда ему немножечко, самую капельку, - везло, ему было присуще нечто вроде умения, - оставаться по своей воле вроде бы как и на глазах, а незаметным. Как и нет его. Даже в самых агрессивных компаниях, так и ищущих, к кому бы придраться. Только хватало этого умения ненадолго: рано или поздно он чувствовал вдруг, как в совершенно особом, специальном таком, месте, аккурат между лопаток, вдруг обильно выступал холодный пот, - и его тут же ЗАМЕЧАЛИ. Страшное ощущение, как будто тебя накололи на булавку, и некуда деться от этих прикалывающих взглядов, всегда одинаковых вне зависимости от цвета глаз. Но главное в этом умении, это, конечно, уметь не смотреть в глаза, даже боковым зрением не заглядывать, это Гоголь правильно насчет Вия, он подтвердить может. Вот и сейчас надо просто-напросто превратиться в тень, а ежели не слишком медлить, то, глядишь, оно времени-то и хватит на то, чтобы просквозить мимо и никого не задеть. Вот он поравнялся с началом лавочки, вот уже серединка, вот он миновал "створ" конца ееЕ Еще чуть-чуть, и уже можно будет перевести дух, а то непременно потечет пот, а тогда обязательно заметят, обратят внимание, где ты ни будьЕ И почти не зрением даже, пусть и самым, что ни на есть, боковым, а почти что затылком он ощутил, как бесшумно встал сидевший на лавочке. Вот у него, например, как минимум, два дополнительных органа чувств: затылок и то самое место между лопаток.

- Простите, пожалуйста, вы не могли бы подсказать, где здесь проезд Зеленый, дом два? Хотя дом я тогда найдуЕ

А что, - очень приятный такой голос, немного торопливо говорит от опасения, что вот сейчас он не расслышит, скроется, а обладатель приятного голоса до самого утра так и не узнает, где находится проезд Зеленый, дом два. Чистое такое, глубокое меццо-сопраноЕ Дух все-таки переведем, а вот повернуться н повернемся. И, невзирая на чувство громадного облегчения и все эти высокоразумные мысли, повернулся он без всякого изящества. А, продвинувшись деревянной походкой к незнакомке, бездарно замер на нелепом расстоянии.

- Не знаю. Никогда про такую улицу не слыхал. Наверное, это где-то совсем не тут, потому что я, вообще-то, местный. - И вдруг спросил, хотя это, вообще говоря, было совсем не его дело. н А вы что н приехали откуда-то?

- Приехала. Да. Я с Юга приехала. С ЮгаЕ

- И что, - прямо так, без багажа?

- Нет, почему?

- И только теперь он заметил, вдруг, что у нее в руках, довольно объемистая сумка в форме длинного горизонтального бруса, на длинной ручке.

- Да, неудачно. А тут еще, похоже, собирается дождьЕ

- Похоже, - кивнул он в темноте, - и давно собирается.

- Вы не смогли бы тогда показать мне какой-нибудьЕ постоялый двор?

- Чего? Гостиницу?

- Ну даЕ Гостиницу, конечно.

- А вы, похоже, издалека приехали, - хмыкнул он, - гостиницу! Да там сроду никогда никаких мест не бывает.

- А, может быть, вы согласились бы предоставить мне кров? На одну только ночь? У меня нашлось бы, чем заплатитьЕ

- Нет. К сожалению, - он нелепо развел руками и покачал головой, - это совершенно исключено. Рад бы, и родителей как раз нет, но на эту ночь у меня назначено совершенно неотложное мероприятие. Совершенно. Если не сегодня, то никогда.

- Свидание?

- Ну что вы. Можно сказать, - наоборот. Этой ночью мне необходимо свести кое-какие счеты. Понимаете? Совсем.

- А здесь что, - осторожно спросила незнакомка, - принято пользоваться услугами наемных убийц?

- А?!!

И когда до него дошло вдруг, что именно она подумала, он захохотал так, как не смеялся уже очень, очень давно. Повизгивая и задыхаясь, не успевая вытирать текущие из глаз слезы.

- Ты это про, - он вынужден был прерваться, чтобы перевести дыхание, - меня? Компаньеро Стасик! Боец Фронта Национального Освобождения имени Ф-фарабундо МартиЕ Тигр освобождения Тамил Илама! Н-ночной Демон! Позвольте представиться, - знаменитый киллер по кличке Лысый Таракан! Даже Крестный Отец где-то! С той же кличкой! Ой, не могу-у!!!

- На протяжении всего этого времени она стояла, молча глядя на этот буйный приступ несколько истерического веселья. А он, насмеявшись, еще раз вытер слезы и решительно сказал: