Александр Шуваев - Книга Предтеч

- Странно как-то: ведь типичнейшая же, махровая Окраина, а плотность населения-а! Как бы не побольше, чем на ХарральдаЕЧто там не говори, а есть что-то глубоко противное в улицах, особенно если их много. Ты погляди только, - вот где ужас-то!

И он поглядел, и почувствовал вдруг дикую, ненужную, душную расчлененность, от которой начало тупо давить голову: ширмы, скрывающие только другие ширмы, самоутеснение до безвыходности в самой страшной его форме, когда, выбравшись из одной ловушки, попадаешь в другую, более обширную, а один коридор ведет только в другой коридор, и они бесконечно изгибаются, обходя что-то, ведут окольными путями и, в конце концов, обходят все, минуют все и ото всего уводят. Когда он опомнился, очнулся от своих мыслей о вновь и по-новому воспринятой Безысходности, о том, что все это, - малость разбавленный и оттого только еще более противный ад, лицо его было мокрым от слез.

- Теперь есть повод еще раз спросить тебя: зачем ты явилась и стала мне очередной помехой? Почему помешала мне, испортив такой удобный момент?

- В чем н помешала? - Рассеянно спросила она и замолчала, потому что во двор, устало хрустя колесами по гравию дороги, вполз милицейский УАЗ-ик, и она со страшным любопытством наблюдала за его движением:

- Интересно. И тут то же самое. Все до странности расчленено... Коро-отенькие огрызочки из которых все и слеплено. Я кое-где видела подобные штучки, но не до такой все-таки степени. Тут металл из руды делают?

- Из чего ж еще?

- Тогда тем более непонятно. Рудное тело н само по себе превосходная машина.

Вряд ли милиционеры приехали по делу. Скорее, - привезли на время или же совсем кого-то из своих, домой. Один, во всяком случае, вылез из машины и целенаправленно отправился в один из соседних подъездов. Водитель н остался на месте, а еще двое н выбрались из машины и стали неподалеку, закурив. Один из них, тот что помоложе, судя по тому, как выворачивалась из его непослушных пальцев сигарета, был тяжело, застойно пьян. Он курил, покачиваясь, и медленно озирался, ноздри курносого носа были раздуты от злобы даже не важно н на что, просто так, а взгляд его почти бесцветных, остекляневших глаз был полон такой бессмысленной лютости, что делалось страшно. Наконец, взгляд этот наткнулся на двух выпивающих парней, и они почувствовали его, и немедленно сжались. Страж порядка проснулся в пьяном немедленно, глаза его несколько оживились, и он преувеличенно-твердой походкой направился к нарушителям.

- Так, значит? Распиваем в обшЕ оп-щес-ственном месте?

- Не, неЕ - примирительно проговорил Карлуша, - уже уходим. Все нормально, командирЕ

Тот стоял некоторое время, пытаясь понять, что именно ему сказали, но, в конце концов, все-таки понял, а поняв, - сделал выводы:

- Щто-о?!! Щто ты сказал?

За этим последовал короткий шаг вперед и сокрушительной силы взмах дубинкой. Плотный Юрок, с потрясающей, крысиной юркостью перекинул ногу через лавочку и бросился наутек. Гинтер, которому, собственно, и предназначался удар, шарахнулся назад, увернувшись от смертоносной булавы, задел задницей за стену, чуть не упал и кинулся вслед за другом. Сила удара бросила милиционера на лавочку, он не удержался на ногах, уронил фуражку и со страшным матом опрокинулся на заплеванный асфальт. Тут же поднялся, на удивление быстро, и бросился в погоню. Подобно велосипеду, набрав скорость, он одновременно набрал и устойчивость. Был ли он хорошим спортсменом, или это злоба его окрыляла, но только расстояние между ним и жертвами начало сокращаться, и, очень может быть, что он так бы и догнал хотя бы одного, не попадись ему под ноги проклятый поребрик. Он снова, со всего размаху, плашмя шлепнулся на землю, сдавленно вякнул и замер в такой позе. Друг его, докурив, вытащил из кабины шофера, поправил фуражку, и направился на помощь к павшему товарищу.

- Саня! н Ласково прогудел он, без особых усилий подымая товарища на ноги. н Раз у подъезда сидел, так, значит, местный?

- Ну?

- А Валерка тут живетЕ Так что потом с ним разберешься, никуда он не денетсяЕ

- ТоЕ щно?

- Ну. Я тебе говорю! Отметелим, а потом еще и возьмемЕ А там н в прессовку. Так что пошли в машину, мы тебя домой отвеземЕ

И он тут же, послушно, как это не так уж редко бывает с пьяными буянами после приступа буйства, дал увести себя в машину. А гостья, внимательно понаблюдав некоторое время за опустевшим полем битвы своими спокойными, в этот момент н странно-прозрачными глазами, после паузы подвела итог:

- Если этот пьяный солдат не друг тебеЕ Если ты заранее не попросил его оказать тебе услугуЕ Или не заплатил ему за нееЕ Тогда нам оказалось достаточно выждать, и это - не настоящий Зверь твоей судьбы и не тот, кто залег твой путь. Дутое ничтожество, мнимая величина, и тебе совершенно незачем бояться его.

- Тебе хорошо говорить, - проворчал он, успокаиваясь, - а вообще-то, - в плане театральной критики, касательно той роли, которую ты играешь, - учти, что разговариваешь ты навроде нудного профессора, логика или математика. Отнюдь не девчонки. На диво педантичная манера выражаться. Или и мышление такое же?

- Скажем, - странно усмехнулась она, - эпизоды имеют местоЕ Я знаю за собой этот порок.

- Или среди предков немцы со шведами были?

- И опять, - она рассмеялась, - имели место эпизодыЕ

- Ладно, - прервал ее он, - нам пора домой. Уже давно пора.

И действительно, они уже шли к подъезду, когда первые капли, тяжелые и холодные, как пули, буквально просвистели мимо их ушей, наискось врезаясь в пыльную землю, пыльную листву деревьев, пыльный асфальт и пыльный воздух, поэтому последние метры они буквально пробежали, сгибаясь и втянув голову в плечи. А когда они, впопыхах, влетели в подъезд, и дверь захлопнулась за ними, снаружи тут же полыхнуло, а следом отрывисто, оглушительно, взорвался гром. По инерции, стремглав, взлетев на четвертый этаж, они остановились. Он открыл дверь ключом, делая вроде бы как приглашающий жест, но, одновременно, как-то перекрывая вход. Он еще раз, на всякий случай глянул на нее. Все верно. Потрясающая внешность. Ослепительная настолько, что даже глядеть больно. Длинное оранжево-золотистое платье из чего-то вроде тяжелого шелка. Надо сказать н ис-сключительно подходящая одежка для ночных прогулок по этому городу. Она бы еще эту, как ее? Парчу напялила. Златотканную. А на фоне стены, окрашенной масляной краской неописуемо мерзкого цвета, испятнанной черными кляксами "жучков", испещренной глубоко врезанными матершинными граффити с грамматическими ошибками, Елена Тэшик просто-напросто светилась. Так что снова пришлось отводить глаза, - чтобы не слишком расстраиваться.

- Моя мама, - проговорил он чуть шутовским тоном, - всегда говорила мне, чтобы я никогда не впускал в дом незнакомых, - но так как мы, вроде бы, познакомилисьЕ Проходи и чувствуй себя, как дома Е