Александр Шуваев - Книга Предтеч

- А ты говоришь... Что ты там говорил насчет планера? У нас никакого серьезного оружия нет?

- Разумеется нет. Сама посуди, зачем оно может нам понадобиться? А насчет планера ты бы лучше покамест молчала.

- Да, пожалуй, ты прав. Лучше покамест проявить умеренность мыслей... И прямой поединок может оч-чень плохо кончиться.

- Да что ты такое буровишь?

- А ты что, не видишь, что это она? Та самая Волчья Кровь?

- Да ты-то откуда можешь это знать?

- Ох уж эти умники! Все им непременно надо доказывать, как теорему. Будто на ее рожу глянуть недостаточно...

И тут до меня начало доходить, что она причастна к тому, чтобы эта встреча состоялась. Даже если сама не подозревает об этом. И нечего тут удивляться, и винить некого и незачем в том, что это создание ТОЖЕ начало развиваться, и в том, что направление ее развития оказалось весьма отличным от моего. Я и раньше замечал, что мы немножечко отличаемся. Но мне очень присуще то, что называется "постановкой точек над "i" в неприятной манере:

- Да тебе-то что? Почему тебя волнует ее деятельность?

- Потому. Они сюда-то никак вломиться не могут?

- Оч-чень это сомнительно... Да если и так, то ЧТО они могут нам сделать, ты не задумывалась? Война с Файтом по телевизору, анекдот.

- Людей жалко. Вон Пьер...

- С какой стати тебе их может быть жалко? Это все равно, что жалеть книжного героя.

- А я и книжных героев, между прочим, жалею! Переживаю страшно, даже плакать кое-когда начинала... Да и вообще, - "почему", "отчего" переживаю, - а вот нипочему! Хочу, и волнуюсь, ни перед кем отчитываться не собираюсь!

А что, - надо сказать, - подход... Так мне и надо со всей моей логикой и гнилым мудрствованием. Вид у нее меж тем стал весьма озабоченным:

- Слушай, тут больно концы велики, я никак ее зацепить не могу, слишком близко, что ли? Помог бы...

Тут и меня словно бы ошпарило ледяным кипятком: сходства в общепринятом понимании тут ни с кем не было, но СУТЬ внешности Волчьей Крови, экстраполяция возможной первообразной ее личности вдруг заставили меня предположить и заподозрить ужасное. А и не сам ли я, раб божий, не своими ли собственными ручками СОЗДАЛ это чудище? Тогда я не имею права, если бы даже и мог достать ее и вывернуть наизнанку. Мушка - другое дело, она пусть себе, как хочет, пока же она сидела молча, то ли задумавшись, то ли на меня обидевшись, то ли со мной слегка поссорившись.

- Дай-ка еще водорослевки...

Вот ведь упрямая какая девчонка! Я налил ей прежнюю дозу, она глянула на стоящий стакан, и практически вся жидкость из него вдруг исчезла, только отдельные изумрудные капли сиротливо скатывались по цветному стеклу.

-Мне пришло в голову, что вовсе нет никакой нужды проглатывать это, чтобы оно оказалось внутри... А вообще-то я понимаю тех, кто ее пьет: это вроде честности, как целку ломать - заплатить болью, чтобы купить право на удовольствиеЕ

Тут она откинулась на искрящуюся, похожую на густой мех из световых лучей "эманацию" с той самой Земли Марка, и отчетливо, хотя и вполне умеренно поплыла. Глаза ее как будто бы плавились в своем собственном желтом огне, а движения приобрели этакую размашистость.

- И вообще нас бессовестно прервали, - заявила она, глядя на меня непонятно чего ожидающим взглядом, - мы только начали обсуждать культурную программу, ты всячески хохмил, тебе было так весело... Но мы ни на чем так и не остановились, поэтому продолжай.

Я без прежнего жара продолжил, и процесс шел по затихающей, пока я, засмотревшись в ее кошачьи глаза, не замолк окончательно. Она короткое время выждала, а потом осведомилась:

-Все? Знаете ли, милостивый государь, это на уровне пьяных драгунов. До пьяных гусар не дотянули. Какая пошлость! А если так: я сниму сейчас штаны, ты меня будешь в..., - тут она очень точно указала, куда именно, - целовать, а... а я буду развлекаться. Каково?

Вот вроде бы и ругательство, а употреби она любое другое слово, вышло бы фальшиво и противно. А тут все прозвучало как надо, - я сам не успел сообразить, что делаю, а уже стиснул ее, как падающий с дерева стискивает древесный ствол, и впился в ее губы, как вампир - в яремную вену молоденькой девушки. И тут уже дошло до меня, чего я на самом деле хотел все это время, а в хотении этом трусил признаться себе, а трусость эту в свою очередь прятал за шуточками, - и над кем? Я судорожно сдирал с нее форменные штаны, а она судорожно выгибалась дугой, помогая мне. А эти ее дурацкие ботинки! Когда мы справились и с ними, то на пиджак, по экстренности дела, у нас не хватило ресурсов. Мы поначалу следовали выдвинутой ею культурной программе, мне даже голову чуть не отдавили, но хорошо это оказалось только в теории, а на практике надолго ее не хватило:

- О-ой! Хватит! Давай!...

На этот раз она не уточнила - чего именно, но я понял. Этот ее дурацкий пиджак! На него опять не хватило времени. Меня очень ждали и были по-настоящему рады, поэтому мы немедленно пустились в плавание, с которым, что бы там ни говорили поклонники всякого-прочего, в конечном итоге все-таки не может сравнится ничто. Поначалу меня, - вероятно, тоже из теоретических соображений, - обняли ногами за поясницу, потом задрали ноги прямо вверх, потом закинули их мне на плечи, а потом, наконец, она разом бросила все глупости и легла просто так, прислушиваясь к собственным ощущениям. И почти сразу все поняла, чуть прогнула спинку и после этого ей хватило буквально нескольких движений. Потом меня приподняло в воздух и не вот опустило. И мне вновь довелось услышать тот самый ее голосок, тот хриплый, абсолютно нечеловеческий визг, услыхав который посторонний человек решил бы, что Мушку пытают, - час, этак, четвертый подряд, неторопливо и без особенной цели. Я тоже слегка испугался, но она сравнительно скоро открыла глаза и первым делом ощупала себя снизу.

- Вот не понимаю, - сказала после короткой паузы, - как это я до сих пор могла без этого жить? Знаешь, после того раза мне кое-когда впору было себе пальцы отрубить.

- Бог ты мой... Ну и что? Самое что ни на есть житейское дело.

- Дурак ты. Это значит лишить себя праздника, разменять грошами золотой. Тут весь смысл в том, чтобы терпе-еть... А потом дать себе во-олю.

Тут она навалилась на меня и начала целовать в губы, а живот у меня стал мокрым. ЭТО странно пахло, ни в коем случае не противный, запах имел какой-то химический оттенок, ничем не похожий на остальные присущие человеку ароматы, приятные и неприятные. Тем более он никак не ассоциировался с Мушкой, от которой, вообще говоря, пахнет потрясающе. Даже вспотев она, не в пример мне, грешному, пахнет чем-то вроде свежезаваренного чая. Смысл существования формировался прямо на глазах: это сильно напоминало нередкую ситуацию, когда какой-нибудь парнишка, надравшись первый раз в жизни, поначалу просто в толк не может взять, почему это люди не пребывают пьяными всегда? Правда, - в этих случаях Обратная Сторона Медали показывает себя уже минут через двадцать, и тут заключается бо-ольшая разница. Она не нашла покоя, пока я, после нескольких томительных минут не больно-то нужных ей ласк, снова не вошел в нее, на этот раз сзади, на всю глубину, а она только медленно выдохнула и прошептала: