Конни Уиллис - Книга Страшного суда

— Так и знал, — услышал он голос Колина. — Это все потому, что вы не сделали прививку. Бабушка Мэри меня убьет.

— Этого не может быть, — прошептала Киврин. — Какой 1348-й, откуда?

Но все сходилось: и погибший капеллан Имейн, и отсутствие слуг, и боязнь Эливис посылать Гэвина в Оксфорд за выяснениями насчет Киврин. «Там все хворают», — сказала леди Ивольда. В аккурат под Рождество 1348-го чума докатилась до Оксфорда.

— Как же так? — Голос Киврин сорвался на крик. — Как это?! Меня отправляли в 1320-й. Двадцатый! Да, мистер Дануорти отговаривал, предупреждал про некомпетентность кафедры медиевистики, — но не могли же они отправить меня в совершенно другой год! — Она умолкла. — Выходите все отсюда немедленно! Это черный мор!

Ответом ей были недоуменные взгляды. Неужели переводчик снова переключился на современный английский?

— Черный мор, — повторила Киврин. — Синяя хворь!

— Нет… — выдохнула Эливис едва слышно.

— Леди Эливис, отведите леди Имейн и отца Роша вниз, — распорядилась Киврин.

— Не может такого быть… — пробормотала Эливис, однако покорно взяла Имейн под руку и вывела. Старуха стискивала в ладонях тряпку с мазью, будто серебряный реликварий. Мейзри, зажав уши, кинулась следом.

— Вы тоже идите, — сказала Киврин отцу Рошу. — Я с ним побуду.

— Тпр-р-р-ру-у-уу… — пробулькал клирик с кровати и дернулся, силясь встать. Рош шагнул навстречу.

— Нет! — Киврин ухватила его за рукав, преграждая путь. — Не подходите к нему. — Эта болезнь заразна. — Лишь бы не подвел переводчик, лишь бы подыскал правильное слово. — Она передается через блох и… — Киврин запнулась, не зная, как объяснить про воздушно-капельную инфекцию. — Через телесные жидкости и дыхание. Она смертельна и убивает почти всякого, кто приблизится к недужному.

Киврин напряженно следила за лицом Роша. Понял ли он хоть что-то из этих разъяснений? Под силу ли ему понять? В XIV веке еще ничего не знали о микробах, не имели представления, как распространяются болезни. Чуму считали карой господней. Верили, что ее насылает ядовитый туман, стелющийся по лугам на заре, или взгляд покойника, или колдовство.

— Отче… — позвал клирик, и отец Рош снова попытался шагнуть к кровати, но Киврин не пустила.

— Негоже оставлять человека при смерти, — покачал головой Рош.

«А ведь оставляли, сплошь и рядом, — подумала Киврин. Спасались бегством, бросая больных. Бросали собственных детей, лекари отказывались входить в дом, священники уносили ноги».

Она подобрала с пола тряпицу, предназначенную леди Имейн под основу для вонючего компресса.

— Возьмите, прикройте себе рот и нос, — велела она Рошу.

Тот забрал у нее обрывок полотна и, хмуря в недоумении брови, свернул из него квадрат, который неуверенно приложил к лицу.

— Не так, надо завязать.

Она взяла другую тряпицу и, сложив треугольником, повязала как разбойничью полумаску, затянув узел на затылке.

Рош последовал ее примеру. Лишь когда он наконец справился с узлом, Киврин отодвинулась — Рош приложил ладонь к груди клирика.

— Нет! — воскликнула Киврин. Рош посмотрел вопросительно. — Не касайтесь его лишний раз…

Киврин напряженно затаила дыхание, опасаясь, что в любую секунду клирик опять вскочит и кинется на Роша, но тот даже не шевелился. Бубон под мышкой начал сочиться кровью и тягучим зеленоватым гноем. Киврин перехватила потянувшуюся к нему руку Роша.

— Не трогайте. Наверное, он лопнул, когда мы тут боролись.

Она вытерла кровь и гной другой тряпицей, а оставшейся перевязала рану, сделав тугой узел на плече. Клирик не поморщился и не издал ни звука, он лежал не шелохнувшись, глядя в пространство перед собой.

— Он умер? — не поняла Киврин.

— Нет, — ответил Рош, снова положив ему ладонь на грудь, и Киврин сама разглядела едва заметные колебания. — Я схожу за причастием. — Сквозь маску его речь звучала так же неразборчиво, как у клирика.

«Нет! — перепугалась Киврин. — Не уходи. А если он умрет? Или снова вскочит?»

— Не бойся, — успокоил ее Рош, выпрямляясь. — Я быстро обернусь.

Он поспешно удалился, оставив дверь открытой. Снизу донеслись голоса — Эливис и Роша. Надо было предупредить, чтобы ни с кем не разговаривал. Агнес заныла: «Я хочу обратно к Киврин», и Розамунда накричала на нее раздраженно. «Все скажу Киврин!» — пообещала Агнес, надувшись. Киврин заперла дверь на засов.

Нельзя пускать сюда Агнес, и Розамунду нельзя, никого. Они не должны контактировать с вирусом. От чумы нет лекарства. Единственный способ спасти их — не дать заразиться. Киврин лихорадочно принялась вспоминать, что говорили о чуме в лекциях по XIV веку и что рассказывала доктор Аренс, когда делала прививки.

Чума бывает двух разных видов — нет, трех, в третьем случае вирус сразу поражает кровеносную систему, и человек умирает в считанные часы. Бубонная чума разносится крысиными блохами, при ней как раз появляются бубоны. Другая разновидность — это пневмоническая, бубонов не дающая, зато дающая кашель и рвоту с кровью. Она распространяется капельным путем, очень заразная. У клирика бубон, он менее инфекционный. Недостаточно просто постоять рядом с больным, блоха должна перепрыгнуть с него на следующую жертву.

Перед глазами Киврин мелькнул клирик, валящий на пол Розамунду. Что, если девочка заразилась? Нет, ни за что! Лекарства не существует…

Клирик шевельнулся в постели, и Киврин подошла ближе.

— Пить, — просипел он, облизывая губы распухшим языком.

Киврин подала ему кружку с водой, он жадно отпил несколько глотков, поперхнулся и фонтаном выдал все обратно, прямо на Киврин. Она отскочила, срывая с лица промокшую маску. «Это бубонная, — уговаривала она себя, лихорадочно отряхивая капли с груди. — Она не передается воздушнокапельным. И ты не можешь заразиться, у тебя есть все прививки». Однако антибиотики ей тоже кололи и Т-клеточное наращивание делали, и вирус ей якобы не грозил. И в 1348-м она не должна была оказаться.

— Как же так вышло? — прошептала Киврин.

Вряд ли из-за сдвига. Мистер Дануорти, конечно, переживал, что не сделали предварительную проверку, но даже в самом худшем случае расхождение измерялось бы неделями, никак не годами. Значит, что-то случилось с самой сетью.

Да, мистер Дануорти ругал мистера Гилкриста самонадеянным профаном; да, где-то что-то сорвалось, и она угодила в 1348-й, но почему не прервали переброску, когда ошибка обнаружилась? Может, у мистера Гилкриста и не хватило бы ума ее вытянуть, но мистер Дануорти уж точно сообразил бы? Он с самого начала пытался ее не пустить. Почему же он не включил обратную переброску?

«Потому что тебя там не было», — ответила сама себе Киврин. На установление привязки ушло как минимум часа два. К тому времени она уже отправилась бродить по лесам. Но мистер Дануорти оставил бы сеть открытой, он не стал бы закрывать ее и дожидаться намеченной стыковки. Он бы держал ее открытой.