Василий Звягинцев - Величья нашего заря. Том 1. Мы чужды ложного стыда!

В Германии, кстати, сейчас творилось примерно то же, что описано Ремарком в «Чёрном обелиске». Суперлиберальный «Веймарский» режим, вынужденный выплачивать гигантские репарации Антанте, был явным образом не в состоянии хоть как-то стабилизировать экономику. Если бы не постоянный займы и дотации Югороссии (при негласном, но строгом политическом контроле), там давно совершилась бы или коммунистическая, или нацистская революция.

К некоторому удивлению «Братства», Врангель и его правительство во главе с бессменным премьером Кривошеиным оказались вполне вменяемыми, государственно мыслящими и обучаемыми людьми. Уже первая экономическая программа Кривошеина, принятая ещё на ГИП весной двадцатого года, была весьма реалистична и могла сработать, если бы сам белый Крым не был обречён. Здесь всё получилось, особенно при постоянной поддержке и корректировке курса по рекомендациям «Братства». И поставках всего необходимого, в основном в виде идей, технической документации, технологий и натурных образцов. В общем, получился гибрид ленд-лиза и плана Маршалла, но без иждивенчества. Новиков с Шульгиным в полной мере учитывали опыт СССР в отношениях с союзными республиками, странами «народной демократии» и «идущими по некапиталистическому пути».

Фактически новое российское государство уже держало остальной цивилизованный мир за горло, только никто этого ещё как следует не осознавал. Однако стоило возникнуть реальной угрозе, с чьей угодно стороны, пальцы можно было сжать, с разной степенью плавности. Врангель и его окружение прекрасно осознавали это обстоятельство, знали, кому они обязаны, и представляли, что случится, если они или их преемники начнут вести себя неправильно. Так что лояльность югоросской власти и значащих элит была стопроцентной, тем более что Шульгин, Новиков, Берестин, да и сам Басманов занимали, пусть скорее номинально, весьма важные посты в спецслужбах и высшем военном руководстве.

А сейчас наметились новые направления во внешней и внутренней политике – экспансия на якобы навсегда захваченные Западом плацдармы, и опять с использованием инноваций . То есть создание международной банковской сети с абсолютно демпинговыми процентными ставками, организация игорной индустрии на государственном уровне, превращение крайне слабо развитого тогда международного туризма в полноценную отрасль экономики. За пять следующих лет планировалось превращение всего черноморского побережья, от Одессы и Крыма до Батума, в одну сплошную «Русскую Ниццу», доведение до высших стандартов Кавказских Минеральных Вод и горных курортов Теберды, Архыза, Бакуриани… Достаточно перспективным представлялось и планируемое на более отдалённую перспективу курортно-туристическое освоение Каспийского побережья.

За полчаса с небольшим полковник раскрыл гостям множество государственных тайн высших приоритетов, зато теперь и Ибрагим, и валькирии имели достаточное представление о стране, в которой им довелось очутиться волею судьбы и старших командиров.

Как там Кристина – по ней не поймёшь, а Марина уже испытывала сильное желание остаться здесь надолго. Не навсегда, разумеется, очень много интересно и в других параллелях, уже освоенных и только теоретически представимых. Приобрести бы скромную виллочку, вроде кисловодской дачи Ларисы, где-нибудь неподалёку от Ялты… О том, что именно таковая уже имеется у Басманова, она пока не знала.

– А сверхзадача? – дослушав познавательную лекцию, проницательно спросил Катранджи. Он хорошо понимал, что всё, о чём говорил полковник, – это всего лишь средства. Догнать по жизненному уровню подданных князей Гримальди, наследственных владетелей Монако и Монте-Карло – это, конечно, интересно, но зачем? Добиться, чтобы каждый югоросс ел вместо селёдки сёмгу, вместо кур – фазанов, и пил не отечественную «казёнку», а исключительно мальвазию какую-нибудь – можно, но бесперспективно в рассуждении экзистенциальном.

– Вообще говоря, – после краткого раздумья ответил Басманов, – главная цель развития Югороссии примерно та же, к какой стремились большинство Романовых – создание в Европе обстановки, чтобы некому и не за что было воевать. Тут идея в том, чтобы обеспечить невозможность возникновения антироссийских союзов и коалиций. Очень хороша в этом случае система исключительно двухсторонних и, как правило, кабальных для наших «союзников» договоров. Ну и поддержание всех видов сепаратизма и ирредентизма [133], желательно одновременно.

– И даже в этом случае – что дальше?

– Дальше? Можно будет подумать о воссоединении с РСФСР. Вот уже лет на двадцать перспектива имеется. А кому этого мало – междупланетными перелётами можно будет заняться… Как Колумбу в Америку сплавать…

Видно было, что его столь далёкие перспективы не заботят. Вполне естественно – это когда древний Рим упёрся в географические и интеллектуальные пределы своей Ойкумены, он и покатился к своему упадку и гибели. А тут ещё в первой своей «Пунической» войне» [134]югороссы победить не успели, только что по-человечески жить начали… Если по Гумилёву, то у нового государства впереди лет пятьсот ещё, потом только об путях преодоления общей деградации задумываться придётся…

– Да оставьте вы, – не выдержала Кристина. – Ещё и сейчас о политике. Скажите, Михаил, а там, у ваших Симбирцевых, неженатые кавалеры будут? Ужас как хочется с каким-нибудь настоящим, действующим князем или графом познакомиться.

– Думаю, найдутся. Я, кстати, прямо сейчас могу вон хоть из того кафе по телефону позвонить. Человек пять из сухопутных и флотских титулованных особ сыщем… А там всё от вас будет зависеть.

Катранджи сделал вид, будто только что откусил от цельного лимона. Волынская довольно улыбнулась и подмигнула подруге.

…Уже под утро вернувшись на броненосец, заперев за собой стальную, обшитую полированными дощечками красного дерева дверь каюты, девушки дали волю натурам. А то ведь весь долгий вечер и тёплую южную ночь приходилось изображать достойное воспитанных девушек поведение, в этих краях гораздо более чопорное, чем в Империи, не говоря о РФ. Каждое слово и каждый жест приходилось выверять и контролировать, памятуя о своём официальном статусе в делегации, возрасте, семейном положении и прочая, и прочая, и прочая…

Кристина торопливо сбросила с себя одежды и, опередив Марину, захватила ванную комнату. Натанцевалась до упаду, не раз вспотела, сейчас нет ничего лучше, чем полежать в огромной малахитовой чаше, в облаках ароматической пены.

Марина тоже разделась, улеглась на диване под открытым иллюминатором, закурила. Там, в гостях, не следовало показывать свою распущенность. Здесь после Гражданской войны открыто курили только привыкшие к этому занятию ещё «при старом режиме» богемные дамы, вроде знаменитой поэтессы и теософки Зинаиды Гиппиус или княгини Ирины Юсуповой (она же графиня Сумарокова-Эльстон), организаторши первых в мире конкурсов красоты. Вообще же занятие считалось на самой грани приличия, что ревнители нравственности подтверждали, часто публикуя в юмористических журналах карикатурные изображения грубых «коммунисток» из РСФСР в красных косынках, дымящих папиросами и даже самокрутками.