Альфред Ван Вогт - Вечный дом. Мир ноль-А. Пешки ноль-А

— Вы не должны судить слишком поспешно, — тихо возразила Патриция Харди. — Мы не могли помешать вторжению. Да и кого предупреждать? На Венере нет правительства. Детективные агентства, судебные органы и радиовещание контролировались заговорщиками. Поверьте, мы с Элдредом перебрали множество вариантов, но выхода не нашли. Он предложил решение на будущее. Будет создана новая Машина. Это вполне осуществимо. В Институте семантики уже сконструированы приборы, которые мгновенно определяют физическое и умственное состояние человека, не проводя никаких испытаний. Следовательно, не нужны громоздкие тридцатидневные Игры. Разработаны схемы, способные защитить Машину от постороннего вмешательства в любой форме. — Она перевела дыхание. — Как только вы доставите мне искривитель, я вам все объясню. А сейчас слушайте! В отеле служит один человек, который вам поможет. Когда я уйду, прочитайте его записку, но знайте, что он не в курсе наших дел. Я оказалась рядом с вами в критический момент, но он спас вам жизнь и совершил невозможное: ни одна живая душа не знает, что вы здесь.

— Гилберт Госсейн, — продолжала она, наклонившись и глядя на него большими голубыми глазами, — потерпите. Я знаю, с вами обошлись грубо. Мы проанализировали ситуацию и пришли к следующему: вы появились в разгар военных приготовлений. Это неприятно удивило Торсона, но убили вас случайно. Затем вы оказались в двух местах, исключительно важных для галактической империи: госпитале Прескотта и доме-дереве Кренга. Вы даже представить себе не можете, как они были напуганы. Торсон стал действовать предельно осторожно. Узнав, что вы не можете использовать свой дополнительный мозг, он позволил Элдреду Кренгу отпустить вас. Тогда мы еще не знали, что Торсон согласился только потому, что его агенты вот-вот должны были обнаружить ваше третье тело. Нам до сих пор неизвестно, где его нашли. Важно другое: после того, как Госсейна-3 уничтожили, вы подвергаетесь смертельной опасности. Они снова объявили ваш розыск.

— То есть как уничтожили? — спросил Госсейн.

Впервые за весь разговор на лице ее появилось растерянное выражение.

— Разве вы ничего не знали? — воскликнула она. — Как же так? — Тон ее резко переменился: — К сожалению, мне некогда. Просмотрите газету. — Она встала с кресла. — Поймите, искривитель необходимо доставить в дом того молодого человека, который работает в отеле. Мы встретимся там завтра, я потом сообщу, когда. — Она достала ключ из сумочки и кинула его на кровать. — От наручников, — сказала она. — До свидания. Желаю удачи.

Дверь бесшумно закрылась.

Госсейн освободил руки, уселся на край кровати и задумался. «О чем она говорила? Какая-то записка». Он окинул взглядом комнату и увидел на небольшом бюро газету и лист бумаги. Перегнувшись через кровать, он взял его и, все еще удивляясь, начал читать:

«Дорогой мистер Госсейн, когда передавали последние известия, я понял, что вас будут искать, и немедленно уничтожил вашу регистрационную карточку, а потом выписал на ваш 974 номер другую, под первым попавшимся именем: Джон Уэнтворт.

Когда мое дежурство закончилось, я попытался предупредить вас, но так как вы не открывали, воспользовался запасным ключом. Вы лежали, не двигаясь, и слушали включенную на повтор запись. Я ее стер и сделал новую, чтобы нейтрализовать депрессивное воздействие первой.

Когда я заходил к вам в последний раз, я выключил магнитофон, потому что по вашему лицу было видно, что вы полны оптимизма. Надеюсь, мне удалось вернуть вам равновесие, ведь для борьбы вам потребуются все силы.

Это написано человеком, который мечтает принять участие в Играх следующего года, на которого вы можете положиться и который не боится подписаться.

С пожеланием всего самого доброго.

Дан Литтл.

P.S. Я зайду к вам после дежурства сегодня в полночь. Прочитайте сегодняшнюю газету. Тогда вам станет более понятен смысл моей записки.

Д. Л.»

Госсейн потянулся за газетой и разложил ее прямо на одеяле. Крупный шрифт заголовка бросился ему в глаза: «МАШИНА ИГР УНИЧТОЖЕНА».

Дрожа от возбуждения, он принялся читать, пропуская отдельные слова.

«…Открыла огонь по дворцу и… Все радиостанции одновременно сообщили о загадочном нападении на Венеру (никакого нападения… не было. См. радиоотчет, стр. 3). Принято решение… сразу же вслед за убийством президента Харди… доказательством того, что Машина поддерживала связь… уничтожена».

«…в течение часа… Машина передавала на всех волнах… непонятное обращение к Гилберту Госсейну, фотография которого… странице… ранее отпущенного на свободу… Задержать до выяснения обстоятельств… Подлежит аресту, где бы ни находился…»

Читая статью, Госсейн медленно, слово за словом, вспоминал, что сказала ему Машина. В волнении он посмотрел на фотографию. Собственное лицо показалось ему странным.

Прошло несколько секунд, прежде чем он понял, что это лицо трупа Гилберта Госсейна-1.

Он мрачно улыбнулся, отложил газету и перебрался в кресло. Он чувствовал сильную слабость, но в душе его нарастало возмущение Машиной, которая приказала ему покончить жизнь самоубийством. «Ваше тело уничтожено!» Она просто не имела права ничего предпринимать, если не была обеспечена безопасность Гилберта Госсейна-3.

А ведь он чуть было не застрелился. Смерть стояла за спиной, и он еще не совсем оправился от нервного шока.

Постепенно гнев его остыл. Вздохнув, Госсейн начал разбираться в сложившейся ситуации. «Прежде всего, — подумал он, — необходимо завладеть искривителем. Потом научиться управлять своим дополнительным мозгом».

Или это невозможно? Ведь до сих пор его многочисленные попытки ни к чему не привели. Он иронически улыбнулся.

— Хватит загонять себя в угол, — громко проговорил он. — Пора приниматься за дело.

Сейчас главное — не забывать о мелочах. Он отключил экран видеофона — кто знает, когда меняются дежурные, — и набрал номер. Ему ответил приятный мужской голос.

— Вас беспокоит Джон Уэнтворт, — сказал Госсейн.

После короткой паузы дежурный ответил:

— Да, сэр. Как вы себя чувствуете? Говорит Дан Литтл. Я сейчас приду, сэр.

Госсейн ждал его, сидя в кресле. Он хорошо запомнил худощавого невзрачного юношу с приятными чертами лица и черными волосами, который предложил ему расписаться в регистрационной книге. Когда Литтл вошел, он показался Госсейну еще более худым. Справится ли он с трудной ролью, которую предназначила ему Патриция Харди? Однако сдержанное поведение и непринужденные манеры молодого человека говорили о том, что он стоит на ноль-А пути развития.

— У меня мало времени, — сказал Литтл. — Я должен вернуться на свое место.