Крис Роберсон - Древний Марс (сборник)

– Очнись!

Опять никакой реакции. Боумен положил фонарик на следующее, более высокое сиденье, чтобы он по-прежнему освещал неподвижно застывшую фигуру. Затем согнутыми пальцами подцепил край одетой на голову маски и попробовал сдернуть ее.

Марсианские воины на марше продвигались к полю битвы блестящими издалека ротами по 144 бойца в каждой. Шесть рот составляли батальон численностью 864 бойцов. У них были щиты из кованой бронзы, которые хорошо сочетались с их отполированными доспехами и ружьями, способными изрыгать на противника потоки металлических насекомых которые при встрече с живой плотью буравили её насквозь. По флангам и в боевом охранении впереди резво перемещались электропауки, ростом примерно по колено бойцам, и пощелкивание их суставчатых сочленений сливалось в постоянный стрёкот.

Шесть батальонов вышли из костяных ворот Айпсли, почти весь мужской состав населения города. Они отправились навстречу хакцам по дороге вдоль моря и к полудню прибыли к назначенному полю сражения. В этом месте холмы расступились, уступая простор прибрежной равнине. Воины построились в боевой порядок – четыре батальона впереди, два в резерве – и присели в ожидании противника.

Армия хакцев подошла с опозданием, справедливо заработав насмешки со стороны айпслийцев. Им навстречу понеслись вопросы: неужели у них нашлись дела неотложнее битвы, или их постели были сегодня слишком уютны, или жены слишком ласковы?

Хакцы отвечали, выкрикивая свои издевки, относящиеся к прошлым сражениям, в которых айпслийцы не добились желаемого. Затем герольды вышли встретиться в центре поля для переговоров о порядке сражения. Как обычно, вначале бились единоборцы, затем малыми группами. Первый батальон айпслийцев пылал желанием отыграться; было чувство, что исход сражения прошлого года решился в основном состоянием поля битвы – накануне ночью шел дождь, – а не искусностью в военном деле.

Первыми сражались молодые воины с максимально легким вооружением. Затем пошли в бой бойцы средних рангов, парами и четверками. Айпслийцы держались хорошо, всего два убитых и один тяжелораненый, в то время как нескольких хакцев уже унесли с поля боя. Общее настроение в рядах воюющих склонялось к решительному генеральному сражению в этот же день.

Подошло время перерыва на ланч, во время которого проводились паучьи бои. Хакцы и айпслийцы делали ставки друг против друга на исход поединков, герольды принимали их ставки и выдавали выигрыши победителям. Затем наступило время индивидуальных турниров.

Фред Мэзер видел себя верховным айпслийским воином, в броне своего великого прапрапрадеда из бронзовых полос, покрытых сверху отполированным сплавом золота с серебром – электрона. И когда во второй половине дня горны подали сигнал, он подхватил свое длинное копье с навитым на черное древко упрочняющим прутком. Он считал ниже своего достоинства сражаться со щитом.

Когда он вышел перед строем с поднятым над головой копьем, громкий гул одобрения поднялся над батальонами айпслийцев. Он широкими шагами прошествовал к середине поля боя, наблюдая, как лучший боец хакцев направляется ему навстречу. В отличие от прошлого года, его оппонент выбрал из оружия лишь электрический меч. Это, должно быть, какой-то известный исторический турнир, подумал Мэзер. На следующий год, вероятно, об этом дне сложат песни.

Он не уставал удивляться ощущению присутствия двух личностей в одном сознании. Марсианские мемо-видения были наподобие документально-исторических драм, виденных им по телевизору дома на Земле, где актеры исполняли роли исторических деятелей, с той лишь разницей, что здесь зритель занимал место актера. Его волновал вначале вопрос: не подобен ли получаемый таким путем опыт тому, который давала художественная литература читателям книг прежде, до очищения от ненужных ресурсов в мире?

Сейчас же Мэзер-воитель размеренными широкими шагами приближался к ожидающим его на месте ристалища герольдам. Он поставил копье острием кверху и сдвинул шлем на макушку своей длинной вытянутой головы. Вышедший ему навстречу уткнул свой меч острием в дерн и откинул назад свое забрало. Его золотые глаза смотрели без тени страха.

Первый герольд запел традиционную песню. Услышав начало последней строфы песни, Мэзер быстро и твердо взялся за древко копья, медленно вздохнул и надвинул свой шлем. Далее он изготовился и стал в боевую стойку. Меченосец тоже опустил забрало и поднял свой клинок.

Боумен решительно потянул маску-шлем с целью увидеть лицо психа, но маска сидела слишком плотно и не снялась до конца. Глаза Мэзера в свете фонарика выглядели широкими и опалесцирующими. В какое-то мгновение они отчетливо показались золотистыми, но бригадир отнес это на счет отражений матовых костяных стен в чрезвычайно расширенных зрачках человека.

Мэзер моргнул раз, потом через мгновение ещё два раза.

– Очнись, тебе говорят! – сказал Боумен и еще раз толкнул его пистолетом.

Археолог поднялся с сиденья и одним быстрым, неуловимо текучим движением повернулся к бригадиру. Тыльной стороной ладони он плавно отбил пистолет в сторону, тогда как его правая рука направилась Боумену в живот. Но удар не завершился контактом, и не только из-за того, что Боумен успел отпрянуть.

Мэзер посмотрел на свою правую руку, словно удивляясь чему-то. По тому, как он её держал, сначала у Боумена возникло впечатление о каком-то зажатом в ней предмете – может, Мэзер имел какие-то невидимые лезвия, которыми он хотел его достать? Но по тому, как он моргал, Боумен понял – у полоумного видения.

Почему-то именно это рассердило Боумена больше всего прочего. Никуда не годилось, чтобы от помешательства заучившегося мальчишки зависела судьба бонуса Боумена, который даст ему шанс обустроиться на Марсе как следует, обзавестись домом и собственным делом. Он был готов к трудной работе во имя достижения цели, и не фантазеру-чернокнижнику отбирать у него заслуженную награду.

Он сделал шаг вперед и наотмашь нанес удар Мэзеру сбоку по голове стволом пистолета. Но вреда это ему не причинило. Сталь столкнулась с неясным ровным сиянием защитной маски, закрывающей голову Мэзера. В результате раздалось мелодичное звучание чистой ноты, и шлем, по всей видимости, поглотил энергию и импульс удара. Мэзер едва ли почувствовал его.

Но все же что-то изменилось. Археолог моргнул снова, и сейчас, скорее всего, в первый раз на самом деле увидел перед собой бригадира. Он снова посмотрел на свою правую руку, охватившую пустой воздух, затем потряс головой, как будто выходя из забытья.

– Ты пойдешь со мной, – сказал Боумен. Он поднял пистолет и, чтобы сумасшедший не сомневался в результатах неповиновения, большим пальцем взвел ударник пистолета.