Крис Роберсон - Древний Марс (сборник)

Следы Хафиры вели меня в Скарлайт, и поэтому я выбрала север. Значит, и бледный маг был тоже здесь. И, видимо, Дэйр-Преграда-Ночи.

Я оставила равнину далеко позади и к закату забралась высоко в горы. Они впереди вздымались стеной, громоздясь башнями теней. Когда окончательно стемнело, я спешилась, развела костер и устроилась на ночлег. Мне удалось уснуть, но всю ночь меня преследовали странные сны о прошлом, где заставляла нервно вздрагивать кожекрылая птица и лицо девушки мелькало сквозь огонь.

Проснувшись, я лежала, глядя на звезды. Конечно, я знала эту девушку из сна. Хафира, из-за нее я здесь. Ее сияющие глаза были цвета свежей листвы, ее кожа – золотистой, а волосы – коричневато-красные, как земля. Она улыбалась, оборачивалась, манила к себе, и я видела изгибы ее тела в свете огня. Одета, как рабыня: на ней были салатовые шаровары, а нагую грудь свободно обвивали сотни изумрудных нитей. Желание наполнило меня. Все вокруг было пронизано ею, но она сама ускользнула, исчезнув тем утром. И я продолжила путь.

Я рассчитывала уже встретить признаки близости Племен, и их отсутствие здорово меня беспокоило. Было холодно, но они вряд ли уже вернулись в свои горные укрытия, настолько хорошо спрятанные, что некоторые даже считали их обитателей призраками. Однако к середине дня следов стало встречаться больше, затем вдалеке я заметила целую деревню из серых круглых шатров, похожих на поганки среди мертвой травы на плато. В них Племена жили летом. Их тоупы паслись недалеко, и я увидела красно-синее знамя Инар, развевающееся на шесте. Я вздохнула с облегчением: это были самые цивилизованные, если можно так сказать, Племена. Они, по меньшей мере, стреляли не сразу. Именно их я и искала. И все же приближалась с опаской.

Когда я подошла совсем близко, из шатра вышла жрица с кистенём в руках. Немолодая, и ее кожа, украшенная узором цвета индиго, была вся в рубцах. Я заметила шип, протыкающий ее нижнюю губу. Это значило, что она – говорящая-со-смертью, и в волосы были вплетены бусины в знак богатства. Она не была рада меня видеть.

– Шэн-хай, – таков был ее титул, – я принесла послание. Из Кадрады.

– Я не знаю никого из городов и с ними не связана, – грубо ответила жрица. – Не лги мне.

– Я говорю правду, – спешившись, я швырнула на землю кусочек ткани с эмблемой Инар. У нее перехватило дыхание при виде эмблемы, и, быстро подхватив ее с земли, как будто я собиралась украсть ее снова, она сказала:

– Откуда это у тебя?

– Принеси воды, и я расскажу. Ничей труп я не грабил, если что.

Она пристально разглядывала меня несколько долгих секунд, затем встряхнула кистень и прошептала заклятие Защиты от Инарских богов падали…

– Мне оно не требуется, – произнесла я. Ее глаза расширились, темно-зеленые, цвета хвойного леса. Я вспомнила Хафиру, и дыхание перехватило. Жрица была моложе, чем я думала поначалу. Она принесла чая из горько-сладкого верзана с высоких склонов (гораздо лучше воды!) и вежливо подождала, пока я не сделаю первые три глотка. Затем она сказала:

– Я спрашиваю снова. Откуда это у тебя?

– Из дома удовольствия. – Жрица пока не поняла, что я не мужчина. Если все пойдет как надо, и не к чему ей знать. – Зачем я здесь – мое дело. Но я встречал девушку, которая утверждала, что она принцесса Инара. Ее звали Хафира. Она и передала мне эмблему.

– И ты принес ее нам. Зачем?

– Я направляюсь в Койин через Холодные Пустыни. И хочу преодолеть их без приключений.

– И ты покупаешь ее с помощью эмблемы потерянной, – произнесла она нейтрально, без осуждения. Я видела, что она крепко задумалась.

– Если тебе так нравится.

Она слегка кивнула головой:

– Очень хорошо. Что еще ты узнал от девушки? Мы не говорим «принцесса».

Я сделала вид, будто мне не интересно.

– Я не знаком с вашей иерархией.

– Что ж, я объясню тебе это, хотя ни один мужчина не в состоянии постичь, как управляются Племена. – Она повернулась ко мне и заговорила с яростью: – Вы со своими городами, которыми правят мужчины, вы не можете понять наш матриархат. Хафира – отмеченная-духами, говорящая-с-травой. Комета пронеслась в небе при ее рождении, и мы верим, что это знак богов, которые скачут на ветрах по земле, где живет смерть. Она оракул, предвестник, она отмечена знаком силы.

– Поэтому вы хотите вернуть ее.

– Можно и так сказать. Она пропала полтора года назад. Мы думали, она мертва, но ветер не приносил известий от нее, и я, признаюсь, не понимаю почему.

Я отвела глаза:

– Как вы думаете вернуть ее?

– Хм, – хмыкнула Шэн-хай, – не считаю, что рассказывать тебе это – благоразумно.

– Мне до этого и нет дела. А безопасный проход вы гарантируете?

– Да. Ты оказал мне услугу. Даже несмотря на то, что ты мужчина, я не забуду этого. Завтра мы проведем церемонию, оставайся на нее. Это не ради тебя. Просто это лучший способ быстро уведомить как можно больше людей о твоем появлении.

– Что представляет собой церемония?

– Призыв ветрам и богам, которые скачут на них. Не больше. Делать ничего не потребуется. Здесь правят жрицы.

– Тогда это, несомненно, честь для меня, – сказала я и увидела холодную улыбку в ее дремучих глазах.

Для жителей Кадрады эти люди – варвары. Но сравнивая дом удовольствия Халса и деревню, я подумала, что Племена честнее. Церемония, на которую меня пригласили, проходила в горах, на низком плато, с которого открывался вид на темнеющую равнину и багровый закат. Быстро холодало, в воздухе витал запах зимы. Натянутые между шестов сухожилия застонали и запели под нарастающим вечерним ветром. Знакомая мне жрица танцевала между ними, шепча что-то, и чем больше темнело, тем более буйной становилась эта пляска. К началу церемонии собралось примерно три сотни человек. Появились и другие вымпелы, не только Инар. Женщины сгрудились вокруг костра, а мужчины угрюмо стояли с краю, охраняя церемонию.

Шэн-хай воззвала к духам ветров. Для своих церемоний они используют древнее наречие, язык, который мертв уже тысячи лет и не имеет ничего общего со строителями каналов или городов равнины. Он дикий, странный, непонятный для людей. Мурашки побежали по коже, когда я услышала его, и он наполнил меня странным аскетическим желанием. Полная противоположность похотливым песням, которые исполнялись в доме удовольствия, чтобы возбудить слушателей. Здесь же пелось о чистоте и добровольном уединении. Возможно, в этом я и нуждалась. Я утонула в музыке, пока жрица бранилась, или упрашивала, или заклинала своих богов: я не знала, о чем пелось. Неожиданно я очнулась, почувствовав, что кто-то стоит за плечом. По инерции я обернулась.

В его глазах цвета густого чая отражался огонь. На нем была изношенная, но хорошего качества куртка. Еще он носил шляпу с эмблемой, которую я уже отдала жрице, – эмблемой Инар. Вблизи его лицо оказалось вытянутым, желтоватого цвета, как выточенная свеча, с длинными желтовато-коричневыми волосами. Последний раз я видела его на вороном тоупе: его преследовал маг из Изнесса.