Роберт Силверберг - Волшебники Маджипура

Да. Вполне возможно. И все же... Все же...

Повисшую тишину нарушила Тизмет.

- Мой лорд, могла бы я попросить у вас час времени и ванну с теплой водой? И еще чтобы доставили чистую одежду, которая осталась в нашем сломанном парящем экипаже в соседней долине...

- Конечно. Это будет сделано немедленно. Воспользуйтесь моей палаткой, Тизмет.

- Мы уже послали людей к парящему экипажу за багажом, - сообщил Свор. А также за леди Мелитиррой, которая осталась там.

Престимион кивнул.

- Прекрасно. - И, обратившись к находившемуся неподалеку коменданту лагеря Нилгиру Сумананду, распорядился: - Позаботьтесь, пусть леди Тизмет доставят все, чтобы она могла освежиться. Она совершила долгое и трудное путешествие.

- И что вы будете делать, Престимион? - спросил Свор, когда все остальные разошлись.

- А что, по вашему мнению, я могу делать? Что бы вы сами делали на моем месте?

- Понимаю, - ответил Свор. - Кто мог бы устоять? - Он жалко, криво улыбнулся и негромко продолжал: - Не буду скрывать от вас, мой друг, что я сам влюблен в нее. Уже давно. Как, впрочем, наверно, все в Замке. Но, как подобает благовоспитанному подчиненному, я постараюсь удовлетвориться леди Мелитиррой.

- Могло бы быть и хуже, - отозвался Престимион.

- И впрямь, - Свор взглянул на палатку. - Вы не опасаетесь остаться с нею наедине?

- Пожалуй, нет. Нет. Я действительно не верю, что она намерена убить меня.

- Очень может быть, что и нет. Но она опасна, Престимион.

- Вполне возможно. Но я решусь на этот риск.

- И как вы думаете, если все пойдет хорошо, вы на самом деле сделаете ее своей супругой?

Престимион широко улыбнулся и хлопнул Свора по плечу.

- Не все сразу, Свор, не все сразу! Но это произвело бы хороший политический эффект, вам не кажется? Торжествующий лорд Престимион, берущий в жены дочь понтифекса Конфалюма, чтобы ликвидировать раскол в нашем мире, произошедший в результате глупости Корсибара? Мне нравится эта мысль. Да, хороший политический ход. Но также и эта женщина, сама по себе!..

- Как вы только что сами сказали, Престимион, могло бы быть и хуже.

- И впрямь, - как сказали вы.

После этого он, посерьезнев лицом, сказал Свору, что хотел бы побыть один, и тот ушел.

Накинув плащ и закрыв голову капюшоном, Престимион безмятежно шел по лагерю, вновь и вновь прокручивая в мозгу этот странный новый поворот событий.

Тизмет!

Как странно, как неожиданно. Конечно, она хотела использовать его как орудие для мести Корсибару. Наверняка Корсибар в чем-то сильно разочаровал ее или, возможно, попытался принудить ее к не устраивавшему ее браку... Так или иначе, но он сумел пробудить в ней такое неудовольствие, что она бросилась через весь мир прямо в руки его злейшего врага. Да, несомненно, так оно и было. И теперь они, конечно, могли прийти к взаимовыгодному соглашению. Они понимали друг друга, Тизмет и он. Она намеревалась использовать его, а он - ее. Для него не могло быть лучшей пары, и весь мир знал об этом.

И отбрасывая политику в сторону, ведь это была Тизмет! Эта пламенная, страстная женщина, за которой он так давно жадно следил издалека, наконец сама пришла к нему. Сама предложила себя ему, Он уже очень долго вел монашескую жизнь. И вообще, отказаться от такого...

- Престимион? Это же вы прячетесь в плаще! Его догонял Септах Мелайн.

- Да, - признался Престимион. - Вы все-таки выследили меня.

- Свор рассказал мне о Тизмет.

- Да.

- Поздравляю вас. Я думаю, что принцесса - самая красивая женщина в мире. Но везде, где она появляется, происходят неприятности.

- Я знаю это, Септах Мелайн.

- Престимион, разве нам нужны неприятности прямо в самом сердце нашей армии? Можно сказать, накануне сражения?

- Позвольте мне самому судить об этом.

- Мы с Гиялорисом только что говорили об этом... - Ну так больше не говорите. Сейчас она принимает ванну в моей палатке, и, когда будет готова принять меня, я намереваюсь пойти к ней и позволить этой неприятности следовать за мной, раз уж она этого хочет. Но не нужно больше говорить о ней. - Престимион положил ладонь на руку Септаха Мелайна. Говорил он мягко, все время улыбаясь, но в его голосе угадывался приказ. - Послушайте меня, старый друг. Я же не указываю вам, как обращаться с мечом. Умоляю, не пытайтесь указывать мне, как обращаться с самим собою.

А потом в его палатке они наконец стояли одни друг против друга. Тизмет вымылась и переоделась в простое тонкое белое платье, под которым ничего не было. Он видел темные пятна острых сосков, натягивавших тонкую ткань, и более глубокую темноту ниже живота. Все так же без драгоценностей и косметики, она была окутана какой-то атмосферой чистоты; "чистота" - не то слово, которое легко можно было использовать применительно к Тизмет, но так оно и было. Бравада, которую она демонстрировала час назад, предлагая обыскать себя и заявляя о своих претензиях, похоже, исчезла полностью. Престимиону показалось, что она напряжена, не уверена в себе, почти испугана. Он никогда еще не видел ее такой. Но понимал ее. Он и сам чувствовал себя примерно так же. Внезапно в нем начала расправлять крылья вера в то, что между ними возможно нечто большее, чем сговор двоих людей, стремящихся к власти, и чем простое физическое влечение. Возможно... Возможно...

- Это я виновата в том, что Корсибар захватил корону, - сказала она. Вы знали об этом, Престимион? Это я стояла за его спиной и подталкивала его. Он никогда не сделал бы этого, если бы не я.

- Дантирия Самбайл что-то говорил мне об этом, - ответил он. - Это не имеет никакого значения, Сейчас не время говорить об этом.

- Это была великая ошибка. Теперь я это знаю. Он не тот человек, который способен быть королем.

- Сейчас не время говорить об этом, - повторил Престимион. - Пусть об этом спорят историки, Тизмет. - Он шагнул к ней, протянув руки.

Холодным взмахом руки она отстранила его, без слов приказав ему оставаться на том же месте. А потом с улыбкой, подобной солнцу, вышедшему из-за грозовой тучи, она выскользнула из своего белого платья и предстала перед ним обнаженной.

Она казалась такой маленькой: даже ему, невысокому, по грудь, с изящными руками и ногами и тонкой талией, подчеркивавшей хрупкость ее тела резким переходом к прекрасным широким бедрам. И все же, несмотря на хрупкость, ее тело выглядело упругим, тренированным и сильным, с широкими, гордо развернутыми, как у брата, плечами, небольшими, но крепкими, играющими под кожей мышцами. Но при том она была чрезвычайно женственной. Ее груди были небольшими, но полными, округлыми и высокими, с небольшими твердыми сосками. Кожа у нее была нежной и смуглой. Волосы на голове и на лобке выглядели почти одинаковыми: черные, густые и курчавые.

Облик ее - само совершенство. Он никогда даже не мог вообразить подобной красоты.