Роберт Силверберг - Волшебники Маджипура

- У меня, Престимион?

- Кто посмеет не повиноваться вам? Вы - понтифекс! Осудите захват трона Корсибаром; прикажите императорской охране забрать у него корону, объявите меня законным короналем. А все остальное предоставьте мне.

- А что вы станете делать, Престимион?

- Восстановлю порядок. Устраню заговорщиков от власти и полностью отменю все решения, которые они, возможно, уже приняли. Верну Маджипуру мир и покой.

- На его стороне армия, - заметил Конфалюм.

- Вероятно, только личная гвардия короналя. Вовсе не обязательно вся армия и, возможно, даже не вся гвардия. Ведь не может быть, чтобы ваши собственные гвардейцы, которые были полностью преданы вам еще сегодня утром, теперь откажутся повиноваться вашим приказам.

- Они любят Корсибара.

- Все мы любим Корсибара, - ехидно ответил Престимион. - Но в нашем мире существует власть закона и порядка! Никто не может объявить себя короналем, равно как и допустить, чтобы это сделал кто-то другой! Вы забыли, Конфалюм, что понтифекс - верховный монарх, что у понтифекса, как и у короналя, тоже есть гвардия и эта гвардия находится в его полном распоряжении?

- Нет, я это помню, - сказал Конфалюм.

- Тогда отдайте им приказ! Пошлите их против узурпатора!

Конфалюм оторвал взгляд от стола, обратил его на Престимиона и долго, не произнося ни слова, смотрел ему прямо в лицо. Когда он наконец заговорил, голос звучал уныло и мертвенно:

- Престимион, в таком случае состоится кровопролитнейшая из войн.

- Вы так считаете?

- Я провел совещание со своими личными магами, - сообщил Конфалюм. Они утверждают, что сопротивление будет жестоким, что, если силой отобрать у Корсибара то, что он захватил, он сам прибегнет к силе, чтобы вернуть себе добычу. Все предзнаменования, которые они увидели, - все до одного - дурные. Пощадите меня, Престимион!

- Пощадить? - переспросил тот в изумлении.

Но тут же ему все стало ясно. Было наивностью, даже безумием думать, что тот Конфалюм, который сейчас сидел, сгорбившись, перед ним, имел нечто общее, кроме разве что имени, с великим лордом Конфалюмом, на протяжении последних сорока лет полновластно и твердо управлявшим Маджипуром. Прежний Конфалюм погиб в момент невероятной измены собственного сына. Жалкий сломленный старик за столом - полумертвец, пустая скорлупа - действительно носил звание понтифекса Маджипура, но в нем не осталось никакой силы, вообще никакой. Он разрушился изнутри, как величественное здание с древесиной, источенной сухой гнилью, которое со стороны все еще кажется крепким и прекрасным. Знаменитая энергия и жизненная стойкость полностью покинули его.

Престимион понял: Конфалюм считал, что гражданская война могла, возможно, оказаться единственным способом закрыть ту зияющую пропасть, которая из-за дерзости Корсибара - его безумной выходки - разверзлась в содружестве рас и народов, населявших планету. Но ценой восстановления порядка почти наверняка окажется смерть его единственного сына. И Конфалюм не мог заставить себя пойти на это.

А следовательно... А следовательно...

- Значит, вы советуете мне добровольно смириться с этим преступным деянием, склониться перед Корсибаром и признать его королем?

- У меня нет иного выбора, Престимион.

- Короналем должен был стать я, а не Корсибар.

- Об этом никогда официально не сообщалось.

- Вы отрицаете, что таково было ваше намерение?

- Нет-нет, - Конфалюм отвел глаза от горящего взгляда Престимиона, короналем должны были стать вы.

- Но вместо меня им стал Корсибар.

- Да. Да, Корсибар. Вы были лучшим кандидатом, Престимион. Но что я могу поделать? Я благословляю вас, мой мальчик. И только. Все уже свершилось. Власть теперь принадлежит Корсибару.

- Престимион, неужели вы позволите им выставить себя на позор, сделать из вас всеобщее посмешище? - задыхаясь от ярости, вопрошал Гиялорис, когда через некоторое время сторонники Престимиона собрались в его апартаментах. Нет, перенести это невозможно! Если бы вы не остановили меня, я скинул бы его оттуда, где он расселся, с места короналя в Тронном дворе, сорвал бы корону с его головы и возложил ее на вас.

- Сколько их там было против нас троих, безоружных? - устало спросил Престимион.

- Расскажите-ка еще раз о планах нового понтифекса - что он намеревается предпринять в связи с этими событиями? - попросил Свор.

- Он намеревается не предпринимать ничего. Он решил спрятаться здесь, в Лабиринте, и позволить Корсибару идти своим путем.

- Как вы думаете, он был причастен к заговору? -спросил Септах Мелайн.

- Нет, - отрезал Престимион, энергично покачав головой. - Вне всякого сомнения, Конфалюм не знал ничего. Это оказалось для него такой же неожиданностью, как и для вас или меня. И это полностью сокрушило его. Присмотритесь к его лицу при случае: он сломленный человек. Я видел там лишь руины Конфалюма.

- Тем не менее ему принадлежит наивысшая власть в этом мире. Мы должны привлечь его на свою сторону, - сказал Септах Мелайн, легко положив ладонь на руку Престимиона. - Это немыслимый произвол! Мы не смеем допустить, чтобы он сошел им с рук! - Обычная холодная безмятежность его взгляда внезапно сменилась тяжелым голубовато-стальным металлом, сверкающим огнем ярости, на бледной коже острых скул, словно маяки, загорелись два пламенно-красных пятна, а привычное для всех выражение высокомерно-презрительного удивления уступило место гневу. - Мы пойдем к нему, Престимион, вы и я, взглянем ему в лицо и доходчиво объясним ему, что он должен немедленно...

- Нет, мой друг, - прервал его Престимион, - нет. Не говорите со мной о том, чтобы взглянуть в лицо понтифексу и объяснить ему, что он должен или не должен делать. Это кощунство. К тому же это совершенно бесполезно.

- Так, значит, Корсибар будет короналем?! - воскликнул Септах Мелайн, воздев руки к потолку.

- А мы благовоспитанно встанем перед ним на колени? - подхватил Гиялорис. - Да, лорд Корсибар. Нет, лорд Корсибар. Не позволите ли мне облизать ваши башмаки, лорд Корсибар? - Он хлопнул в ладоши с такой силой, что от этого звука, казалось, мог пробудиться и покойный Пранкипин. - Нет, Престимион! Я не пойду на это!

- И что вы в таком случае будете делать?

- Ну... Ну...

Гиялорис умолк и с озадаченным видом уставился в стену, беззвучно шевеля губами. Но вдруг его лицо прояснилось, и он повернулся к остальным.

- Я вызову его на борцовский поединок! Да! Вот именно! Как мужчина мужчину, а ставка - трон Маджипура! До трех падений, а Олджеббин, Сирифорн и Гонивол будут судьями, и...

- Да уж, - с нескрываемым отвращением прокомментировал Свор, - это, конечно, лучшее из возможных решений.

- А вы можете предложить что-то лучше? - Гиялорис требовательно взглянул на маленького человечка.