Александр Тюрин - Падение с Земли

Плазма снова пшикнула, но организм не пострадал. Вместо этого меня подняла за шиворот крепкая рука, неужто решили убивать красиво, чтоб я, стоймя, с матюгами («так умирает русский, пардон, меркурианский лейтенант Терентий»), встречал смертельный исход?

— Включайся скорее, Терентий, — вдруг стал уговаривать кто-то.

Я озираю окрестности. Вот так так, рядом сержант Мухин и еще двое полицейских, Митя и Алеша, оба мамаль-фейцы, наш клан. А мои сопроводители раньше меня переехали на тот свет, оставив на память свои невеселые трупы. Один валяется, прошитый плазмобоем, рядом с моим каблуком, второй, порезанный бластером — у открытой дверцы кабины, голова его укатилась в сторонку.

— Дывысь, яка кака! — пока копы бросали неживых сопроводителей в «воронок» и затворяли дверцы, я разглядел уклон почвы. Васино-то, хоть и усиленно вращает колесиками, заметно вибрируя своей палубой, все ж соскальзывает под откос. Значит, тоже собирается ухнуть в преисподнюю.

— Видеокамера, та, которая в «вороньем гнезде», показывает, что горизонт все выше и выше становится, — пожаловался Мухин. — А потом он сделается таким тесным, что в него можно будет вставить пробку.

— Хвалю. Ты просто научился читать мои мысли. Не расстраивайся, мы окажемся у демона в пузе и в процессе пищеварения принесем ему немалую пользу. Сплошной альтруизм.

— Я так понял, ты стал теоретиком в кишечных делах, настоящим профессором глистоведения, — польстил мне Мухин. — Ты единственный, кто может нас как-то вытащить из этой передряги.

— Если бы ты не так понял, лежать мне уже с безвозвратно понижающейся температурой… Ладно, никого я выручать не стану, пока мне не достанете мою фемку Шошанку. Без нее я работать не могу. Там, где я едва понимаю, она все досконально знает. Шошана у меня — для ясности — как силовая установка и рубка у корабля. Хотя у нее тоже случаются остановы и отказы.

— Вот зараза, — непонятно в чей адрес выразился Мухин и длинно сплюнул. — Живо в машину. Ее уволокли сразу после тебя в госпиталь Скорой Помощи. Там, видимо, и собираются прикончить до наступления положенного срока.

Хорошо хоть мои доблестные спасатели использовали для догонялок не «клопа», а куда более скоростной «таракан-патрол». И госпиталь был всего в двух кварталах от места только что случившейся крутой разборки. В Васино все рядом. Въехав на первый этаж с главного пандуса, мы вломились в здание через один из боксов.

— Укромные местечки тут есть в подвале рядом с судебным моргом, куда ни врачи, ни больные, само собой, не ходят, — подсказал коп Алеша. — Была тут у меня знакомая медсестренка-миньетчица.

— Ну надо же, какие вредные вещи могут посодействовать спасательным работам.

— Конечно, вредные. У меня даже импотенция случилась, потому что там какой-то покойник-мутант зомбифицировался, поэтому то орал, то стучался из морга, — вспомнил Алеша свою страшную «лав стори».

Около трупохранилища пришлось снять санитара — ударом электрошоковой дубинки по затылку. Я хоть и без демонометра, но чувствовал паутиновые объятия нитеплазмы там и сям. А пульс Шошанки пока не проклевывался. Плазмонт, если прознал, что мы здесь, мог и поторопить работничков эшафота. Впрочем, я, натрудив водяной полюс, творил помехи, мешающие опознанию наших намерений.

Мы пробежались табунчиком по моргу, мимо покойников в пластиковых гамаках, сделанных из охлаждающей пленки. В ней жмурики вылеживаются до той поры, пока не становится ясно, кому они еще понадобятся — производителям кормов или, например, при достаточной интеллигентности — фармацевтам. Какой-то зомби просунул руку из гамака и ухватил меня за воротник, а когда я выдрался, то завыл крайне обиженным недовольными голосом. Кстати, в отряд пролетариев-зомби попадают иногда вполне приличные люди, которым при жизни врачи-бандиты вживили пятую сигнальную систему. Вот и приходится даже после отлета души трудиться биороботом где-нибудь за прилавком или кассой.

Пройдя гнусными закоулками трупохранилища, мы оказались в бетонном коридоре, который под ногами превратился в страшно цепкую слизь. Сотоварищи тут же стали биться, как мухи в паутине. Но меня этим не зачаруешь, не зря я сидел в плену у демона. Просто пол заряжен «налево».

— Стоп, не надо рваться, это не какая-нибудь высокомолекулярная пленка, приученная к приклеиванию людей. Это иная физика. Нитеплазма прилипает прямо к вашим душам. Двигайтесь очень аккуратно, как бы скользя на лыжах, не отрывая подметок.

Ребята застыли, изумленно свесив нижнюю губу на подбородок. Но когда я умело заскользил, они тут же переняли мой стиль движения. Надо учитывать, что я, человек-юла, постегав их силовые коконы плеткой, сплетенной из своих пульсаций, выбил там, как пыль из матраса, слабенький левый заряд.

Потом коридор перегородила стена, совершенно глухая, тупиковая и перпендикулярная.

— Приплыли, что ли? Надо хоть попробовать подорвать ее, — предложил Мухин. — Я захватил парочку мин направленного действия.

— Рвать мы всегда успеем. Прильните к стене, как можно теснее, и перекатывайтесь влево.

Я понял, что сейчас опасно влияю на психику копов и надеялся лишь на то, что им поможет временное умопомрачение.

Тупик был нитеплазменной структурой со сферическим правым зарядом. Мы стали перекатываться вдоль стены под истеричные смешки Мити и Алеши, она, загибаясь, принялась накручиваться на нас. Далее будто вертушка сработала: все мы, потеряв поверхностный левый заряд (разрядившись, по-народному говоря), оказались в каком-то черном-черном коридоре с одной внушительной дверью в конце.

Я только успел предупредить копов, чтоб не топали ногами, а почти семенили на месте — пол так же, как и наши фигуры, был заряжен «направо». Но Мухин уже замаршировал безрассудным шагом и в итоге совершил сальто мортале — я едва подстраховал сержанта, срочно выжав из него левый заряд. После этого Мухин стал почти ручной, совсем послушный и мы спокойно добрались до двери. Но ребята, как ни дергались, ничего с ней не могли поделать.

Но, демон, я тебя знаю, ты все-таки играешь по правилам. Дверь имеет слабенький левый заряд. А нам, значит, лучше несколько убавить свой правый.

— Слушай мою команду. Ничего не надо дергать. Вы не на работе. Просто положите ладони на дверь. Потом очень мягко, нежно, почти мысленным усилием потяните ладони на себя, как будто к ним прилип листик тонкой бумаги.

Сотоварищи просто очумели от всего этого, однако же в столь безвыходном для себя положении были безропотны. И мы успешно осилили очередную препону. Следующий коридор сворачивал за угол, белизной напоминая истиннобольничный. И тут… чу, кто-то переминается за углом. Я предупредил соратников посредством приложения ладони к нижней части лица.