Александр Тюрин - Падение с Земли

Меркурий — это как посудная лавка, в которой чашки и тарелки долго били, топтали и плавили, поди разберись, где тут севрский фарфор, а где ночной горшок. Система ориентации по спутникам мало кому из наземников пригождалась — попробуй установи связь сразу с двумя сателлитами. И по магнитному полю Меркурия хрен сориентируешься. Если даже не затесалась под ноги магнитная аномалия, Солнце окатывает планетку, как из ведра, своими протонными вихрями. Единственная надежда у странников на счисление курса борткомпьютером. Но ежели возникает постоянная курсовая ошибка, то вездеход начинает упорно ползти в какую-то чертову задницу.

Впрочем, в борткомпьютере параллельно и независимо фурычат три системы счисления… Чтобы все они подгадили одинаково, тут требуется злое и преднамеренное вмешательство. Не рановато ли я доверился фемке и передал ей в безраздельное владение борткомпьютер, по-мужски взяв на себя кипящий и булькающий реактор. Да, я действительно люблю кипящие реакторы — с тех пор как в старшем классе детского питомника построил программируемый самогонный аппарат, — но не до такой же степени, чтобы чихать и кашлять на все остальное. Вот если бы можно было сделать фемке укол раскрепостителя. Но как вначале совладать с этим монстром? Поди, скрути зверюгу такую.

Машину стало бросать. Урчание, взвизги, даже хрюканье. Это несмотря на то, что поверхность ровная, рычаги мощности никто не дергает, а электроприводы, судя по датчикам, такую тягу дают на колеса, какую надо — исходя из сцепления с грунтом. Я пощелкал клавишами диагностики — генераторы, турбина, приводы — все в норме. Значит, с реактором нелады. Если он барахлит, то это моя вахта. И заняться им надо поскорее, пока не началась какая-нибудь катавасия вроде электрической бури, от которой лучше улепетывать со всех колес.

Запустил слив натриевого кипятка из активной зоны, ввел туда замедлители нейтронов, напялил скафандр — тот в брюхе уже свободен мне стал, тощаю в отсутствие бацилльных харчей — и выбрался через шлюз. За бортом умеренное волнение пылевого моря. Тут мне подумалось: а что, если подружка сейчас рванет с места, скоро ли я стану малопривлекательным трупом? Кислорода-то немножко захватил, чтобы напялить тяжелый антирадиационный халат по прозвищу «презерватив Ильи Муромца».

Когда проходил мимо холодильника-радиатора, померил тепловое излучение — перегрев налицо. Отпер ключом люк, на котором нарисован смеющийся мне череп, поднял циркониево-керамический колпак отражателя, затем торцевую крышку, повращал барабанами управления. Так и есть, спеклись урановые шарики, несмотря на пирографитовую упаковку. Опять же компьютер сплоховал при контроле подачи и вывода из активной зоны сраных этих шариков. Теперь придется самые вредные шматки клещами выкидывать на песочек, а остальное пропускать через сепаратор. Пока я колупался, в мою огорченную голову забрело, что эту заморочку можно устроить, подгадив через компьютер. А когда я ударно ворочал клещами, не раз мысль меня мучила, что за время моего неприсутствия Шошане очень удобно внести поправочку в счисление курса.

Когда я вернулся в кабину, фемка какая-то взъерошенная была, словно замела только-только следы своей бурной деятельности. Я промаршировал к компьютеру — ага, не успела убрать свою пачкотню из архивного журнала! Вот они — прежние контрольные точки и курсовые параметры. Для сравнения я рядышком по-быстрому разместил новые фемкины цифры. Не сходи-и-ится!

Едва все понял, как она влепила мгновенный фемский удар, ногой по среднему уровню, как раз в то место, куда собираешься двинуться. Но я и до этого вполглаза за ней присматривал. Поэтому не сплоховал…

Да как не сплоховал!

Я сделался весьма необычным, совсем не таким как всегда. Человеком-юлой. Нечто похожее я испытал на своей шкуре в пневмопроводе, только сейчас все произошло на реактивной скорости.

Мигом оживилось несколько полюсов, источников напряжения, каждый из которых высвободил свою собственную силу в виде вихревого поля. Появились поля едкие, наступательные, и менее подвижные, плотные, защитные — в общем, плюрализм был соблюден. Они смешивались друг с другом, образовывая множество пульсирующих струй, похожих на кровеносные сосуды. В итоге и слепилось что-то вроде кокона.

Уму — по крайней мере, моему — непостижимо, почему я не очумел, запутавшись в новых ощущениях. Как будто у меня действительно имелся Контроллер, который все преображал в более-менее приемлемый и усваиваемый вид. Он же, по-моему, и дирижировал всем этим делом.

Один из полюсов еще поднапрягся и вдруг резко разрядился. Трах-тарарах, крик «я-a». Кажется, орал лично я, а не полюс. В нескольких «сосудах» энергия забила, как психованная, словно собиралась вырваться фонтанами наружу. Из-за этого движение всех предметов и членов тела вокруг меня изменилось настолько, что башмак фемки впаялся в панель компьютера. Пинок был внушительным, нога утопла. Пока девушка забирала свой башмак обратно, я успел цапнуть с переборки огнетушитель и впаял им по стриженой голове. Вернее по тому месту, где недавно была цель — фемка согнулась с той же быстротой, с какой лопается бутылка с водой, выставленная на меркурианский холод. Вследствие этого ее башка вошла в мое брюхо. Я опрокинулся на пол и тут увидел подметку, опускающуюся мне на физиономию…

Я ощущал спиной палубу, даже сварной шов чувствовал — надо мной склонялось ненавистное лицо Шошаны. Прежде чем попробовать ударить ведьму, скосил глаза вбок, освежая знания об обстановке. Что за бурда-муда — панель компьютера цела! Я сел, сунул в рот сигарету — от дыма в голове немного прояснилось. Шошанка была матово-бледной, как пепельница, по ее пальцам гулял тремор.

— Погоди-ка, девушка, ты разве не расквасила ногой компьютер?

— А зачем?

— И мы с тобой не бились как Ослябя и Челубей?

Неужели все такое мне прибредилось, как недоноску, надышавшемуся аккумуляторной жидкости? Но Шошана несколько восстановила мою репутацию.

— Я еще не могу до конца все объяснить. Что-то подействовало из тебя и через тебя. Причем вначале на машину. Ты разобрал реактор, но когда выключил сепаратор, началось, как ты выражаешься, ахинеанство.

На тебя что-то нашло — какое-то вихрящееся марево, видимое даже невооруженным глазом. Если точнее, это было вещество с весьма слабым, не фиксированным излучением, которое полностью заэкранировало тебя. Когда мне удалось прошибить этот экран, я немного разобралась с его возможностями. Он, чем-то напоминая тренажер, выдавал для тебя синтетический мирок. Крохотный, но вполне настоящий.

— Тренажер? — дурным голосом повторил я.