Джон Беркли - Парк Юрского периода: миллионы лет спустя

— Что? — моментально среагировал Хаммонд. — Что случилось?

Сегодняшний день был настолько наполнен неприятными сюрпризами, что любая мелочь, хоть чуть-чуть не вписывающаяся в рамки привычного течения дел, воспринималась им либо как угроза, либо как знак фатального невезения.

— Система электронных запоров дверей отключилась.

— где?

— По всему административному блоку.

Хаммонд с облегчением вздохнул:

— Все в порядке. Деннис предупреждал, что некоторые системы будут давать сбои. Ничего страшного.

— Конечно, — подал голос сидящий в стороне Сол. — Конечно, ничего страшного, если только не даст сбоя система контроля энергоподачи на защитное ограждение.

В зале повисло тяжелое молчание.

Теперь они могли оценить лилово-черную темноту за окном. Это еще не было ночью, — до настоящей ночной темноты оставалось не менее часа, — виной всему послужили тучи. Грозовые, рыхлые, отливающие свинцом, они затянули блеклое небо за несколько минут. Ровно столько времени понадобилось гостям, чтобы добраться до «блейзеров». Темнота не просто наступила, она обрушилась на землю, похоронив под собой все. Вечер стал заметно холоднее.

— Будет дождь.

В почти полной, нарушаемой лишь слабым уютным урчанием электромотора тишине голос Малколма прозвучал очень резко и громко, хотя зоолог говорил абсолютно спокойно, даже с ноткой тусклого безразличия. «Ну, будет и будет, что с того? Просто скомканный, неудавшийся уик-энд».

Он задумался, а потом тем же тоном добавил:

— Или ливень. Даже, скорее всего, ливень. С молниями и ужасным громом.

Грант посмотрел на него. Они сидели вдвоем в пестром «блейзере», и было много места, из-за чего возникало ощущение холодности, отчужденности. Тим, Лекс и Эль Спайзер предпочли передний пикап. Им с зоологом пришлось ехать во втором. Поначалу оба вяло пытались поддерживать какой-то пустой разговор, но тема быстро исчерпала себя, и беседа, скомкавшись, сама собой сошла на нет. Молчание, хотя и натянутое, было все же лучше этой ненатуральной болтовни ни о чем.

Так считал Грант. Точнее, он подумал так, исходя из собственных ощущений. А о чем можно говорить с человеком, которого знаешь-то всего полдня? Ему вдруг остро захотелось чего-нибудь выпить. Лучше побольше. Не допьяна, но прилично, чтобы рассосалось чувство тревоги. Одиночества, несмотря на отсутствие Элли, он не испытывал. Только абстрактную тревогу. Была ли она навеяна рассуждениями Малколма о несовместимости людей и этого мира, или самой природой, томно-зловещей, особенно в этих чернильных сумерках?

Ветер становился все резче. Его порывы, напористые, упругие, били в лобовое стекло, тонко завывали в решетке радиатора. Люди в кабине физически чувствовали, как его сильная невидимая ладонь проходилась по крыльям, багажнику, стеклам. Он, как огромный великан, пытался остановить «блейзеры» — часть чужой жизни, так бесцеремонно вторгшейся в этот первобытный мир.

Деревья раскачивались, шелестели листьями, и это создавало иллюзию насыщенности. За каждым кустом, стволом, веткой папоротника пряталось живое опасное нечто. Оно следило за двумя странными коробками, мерцающими огоньками фар, настороженными глазами. Сквозь верхнее обзорное стекло, занимающее почти всю крышу, можно было увидеть, как черные облака, словно сорвавшиеся с нити причудливые воздушные змеи, быстро уплывают за неровную линию горизонта, проступающую над лесом узкой синей полоской.

Крупная дождевая капля со звонким шлепком разбилась о лобовое стекло. Еще одна — о верхнее. И еще, еще, еще, еще. Одиночные капли быстро сменились настоящим серебристым водопадом. Стекла стали мутными, лишь красные переливающиеся пятна стоп-сигналов переднего «блейзера», окаймленные искусственной электрической радугой, пробивались сквозь застилающую обзор амальгаму ливня.

— Ну вот, — вздохнув, констатировал зоолог и улыбнулся, но не так весело, как обычно, а с какой-то почти грустью. — Я же говорил. Ливень. Но это только начало. Настоящий еще впереди. Гром и молнии тоже.

— Очень радостный прогноз, — пробормотал Грант. — Вселенский потоп?

— Может быть. Что мы знаем об этом?

Зоолог указал пальцем в стеклянный купол, покрытый змеистыми извивающимися дорожками.

— Хаос? — догадался Грант.

— Совершенно верно. Это — тоже хаос. Непредсказуемость, — Малколм помолчал. — И пучина поглотила их.

Дождь был на удивление коротким. Он кончился внезапно. Мгновенно, как и начался. Будто кто-то просто завернул кран. Несколько капель еще шлепнулись на капот, но уже лениво, в полсилы.

Далеко за лесом, где-то над океаном, бело-желтые протуберанцы молнии врастали в бушующую пенящуюся воду, отплясывая на ней фантастический по красоте танец. Электрическое колдовство. Зачаровывающее, притягивающее взгляд. После ливневой барабанной дроби наступило затишье. Машины, все так же упорно и размеренно, ползли вперед. Три желтых пятна прыгали по мокрой траве, преломляясь в висящих на кончиках листьев алмазах дождя веселыми искрами.

— У вас есть дети? — вдруг, поддавшись безотчетному порыву, спросил Грант.

Малколм озадаченно посмотрел на него:

— У меня? Да, есть. Трое. Я люблю детей.

— А вы женаты?

— Время от времени. Думаю о будущем.

В кабине вновь воцарилось неловкое молчание. Первым заговорил зоолог:

— А доктор Сетлер… ведь она не свободна?

— В каком смысле? — не понял Грант.

— Я имею в виду, вы вместе?

Алан, с некоторым удивлением, осознал, что Малколм смущен.

— Да, — ответил он. — Мы двое.

— Понятно. Извините.

— Да нет, ничего.

И вновь молчание. На этот раз оно было недолгим. Грант как раз хотел поинтересоваться общим впечатлением Малколма о парке, но в этот момент фары «блейзеров» вдруг странно моргнули, электромоторы сбились с ровного монотонного ритма, а затем смолкли вовсе. А еще через секунду свет погас совсем, и собеседники оказались почти в полной темноте. Поэтому-то Грант сказал вовсе не то, что собирался:

— Я ничего не касался.

— Да и не надо было ничего касаться, — совершенно спокойно ответил зоолог. — Просто кто-то отключил подачу энергии.

— Что за чертовщина? — Арнольд Кеймен растерялся окончательно. — Ничего не понимаю.

— Теперь что? — в голосе Хаммонда слышалась усталость. Он действительно устал. Все же к таким ударам судьбы его нервная система готова не была.

Кеймен кивнул на экран. Схема парка, подробная, со множеством светящихся огоньков, отмечающих местонахождение и перемещение всех рептилий, преобразилась. Линии, обозначающие защитное ограждение, электрорельс и подземные системы коммуникаций, окрашенные раньше в сочные яркие цвета, начали темнеть. Полминуты, и весь монитор оказался иссеченным черными полосами и приобрел уродливый вид.