Артем Петров - Старая война – лишь прелюдия к новой

— Что с тобой произошло? — из ее глаз уже давно текли слезы.

Максим молчал больше минуты.

— Повзрослел.

— Это еще не конец, убийца! — сплюнув кровь, крикнул Сэм — Теперь вы все поплатитесь. Я вожак этой стаи!

— Верь в свои иллюзии — бросил ему парень, не останавливаясь.

Он не видел, как все сели в вертолет и улетели.

Как только двери лифта открылись, его насильно втащила внутрь Ольга.

— Кто это такая? — чуть ли не прошипела девушка-оборотень.

— Какая разница?

— Большая.

— Мы были знакомы. Она и ее сестра помогали мне в свое время. И сестру убили из-за меня. И все — Максим ответил только чтобы отмахнуться.

— Конечно… Даже сверху было видно, что тут нечто большее. Все это видели.

— Плевать…

— Мне не плевать! — Ольга прижала парня к стене — Может поэтому ты отказался от наших отношений? Потому что все еще любишь ее?

Максим рыкнул и грубо оттолкнул девушку так, что ее спина оставила вмятину в противоположной стене лифта. А взгляд из-под очков заставил ее задрожать.

— Когда внутри тебя живет зверь, когда тебя и всех вокруг хотят убить множество врагов, о какой любви можно говорить?

Двери лифта открылись, и он оставил там еле пришедшую в себя девушку. Во вновь разрушенном кабинете был лишь Эдвард — остальные разошлись по местам.

— Я пытался ее остановить… — сказал вожак парню.

Максим в ответ промолчал, а после проверил телефон, увидев новую смс.

— Андрей упустил лугару.

— Проклятье… — вздохнул Эдвард — Если бы я знал, что у нас в плену один из генералов, то мы могли бы его использовать.

— Я думаю, Маркус его использовал как мог.

— Наверное, ты прав. Но мы могли бы держать его и дальше в заложниках. Где-нибудь здесь. Ты же понимаешь, что вопрос времени, прежде чем лугару мирно попросят права оккупировать нашу территорию. Они почти закончили кампанию в Ираке, и им нужен другой подход к Афганистану.

— Просить мирно они будут только один раз — Максим подошел разбитому окну, любуясь раскинувшимся внизу пейзажем.

— Верно. И еще не хватало гражданской войны. Лугару тут же ухватятся за возможность помочь нашим врагам.

— Дело дрянь…

Молчание длилось несколько минут.

— Я понимаю, почему Маркус так любил смотреть в окно — неожиданно сказал парень — Хороший вид отвлекает от неприятных мыслей… — собеседник не заметил, как в его глазах мелькнула странная белая вспышка.

Эдвард с недоумением посмотрел на него и перевел тему.

— Ты хорошо сблефовал насчет мемуар вожака. Это просто выбесило Сэма. И все увидели его слабость. Заполучить поддержку остальных ему будет непросто. Может, стоило его убить?

— За ним кто-то стоит.

— Кто? Лугару?

— Нет. Я пощадил его только потому что хочу выяснить, кто за ним стоит. Убийство ничего не даст — войну будет вести другая марионетка.

Максим пошел к выходу из кабинета.

— И насчет мемуар… Это был не блеф.

Впервые с детства мне начали сниться кошмары. И не только ужасы войны. Еще что-то непонятное, что нельзя вспомнить после того, как проснешься. Как будто этого недостаточно.

Разум словно расплывался, и даже мощная доза алкоголя не помогала. Зато помог хороший заряд героина. Как-то давно в восемнадцать лет я решил попробовать эту штуку — не понравилось, поэтому сразу бросил. А здесь… Было обеспечено несколько приятных часов. Главное, чтобы барыга из трущоб не был осведомителем в полиции или ФБР, хотя отмазаться всегда можно. Особенно агенту ЦРУ.

Меня освободили от новых заданий на месяц. Как раз то, что нужно. Несмотря на подорванное психическое здоровье, я нашел место на заброшенном складе, где можно по полной испытать свои способности. Все усилилось. Молнии пробивали насквозь бетон, если сильно сконцентрироваться.

О психологических способностях говорить не приходятся. Раньше люди всегда замечали вторжение в их разум. Хватались за голову, истерили. Теперь же я мог незаметно прочитать их мысли. А те, у кого разум покрепче, мог легко проникнуть внутрь, но только с болью для них. Но память, разумеется, таким ребятам стереть невозможно.

При этом я старался вести себя так, будто все как обычно — такое документируется и стоит потянуть время с раскрытием потенциала. Чтобы не вызвать подозрений. Я подсознательно чувствовал, что конкретно вляпался с этим куском металла, и Армстронгу дай только повод, чтобы меня либо убрать, либо крепко посадить на крючок. А тогда может пострадать и Вероника… Но о ней позже.

Коннорс до сих пор лежал в специальной клинике в Вашингтона. Малярия мешала заживлению пулевых ранений. Письмо, что он передал все еще лежало у меня на столе перед телевизором. Я узнал, где живет его сестра, но так и не решился пока съездить. Думал о том, что скажу, когда прибуду на место.

А с судьбой Мартина все также было туманно. Переговоры ведутся, но крайне медленно. Потому что вампиры все затягивают по неизвестной причине. Ясно, что им нужен этот артефакт, но знают, что жизнь агента его не стоит. Отчасти я чувствовал себя виноватым, что не пришел на помощь инструктору. Даже если бы ничего не получилось сделать, попытку никто не запрещал.

Говоря о чувстве вины. Именно оно было второй причиной психологического расстройства. Война заставила меня стать чувствительным, я размяк. И перегорел. Любой психиатр просто выслушал бы мою грустную историю и прописал антидепрессанты. Но вряд ли они смогут стереть воспоминания. Сколько из-за меня погибло? Волк, Митчелл. А пострадали Мартин и Вероника. Пусть от меня не всегда все зависело, лучше от этого не становилось. Поэтому все чаще возникало желание послать все, попроситься на войну в Афганистане и сдохнуть там где-нибудь под ковровой бомбардировкой. Тем более, что запрос, посланный Коннорсом насчет документов о моей матери был отклонен. Никто не хочет говорить правду, и никто их не заставит.

Единственное, что удерживало от окончательно безумия, толкающего на самоубийство, была Вероника. Я навещал ее каждый день. Приносил цветы. Сидел по нескольку часов. Но за долгие месяцы никакого прогресса. Лекарства не помогали. Ее мать просила меня рассказать, что произошло. Прознала где-то, что мы работали в одном отделе. Но я лишь сказал, что мы оба повидали в Лос-Анджелесе такое, о чем лучше не знать.

Только мои новые способности могут помочь. Я начал тренироваться. Разумеется, на людях. Бездомные и шпана идеально подошли. Половина обезумела, у других все закончилось припадком, и им приходилось стирать память. Безумных я убивал из пистолета, подобранного у одного бандита — рецедивиста. Если за мной не ведется наблюдение, то никто на меня не выйдет.