Андрэ Нортон - Гаран вечный: Кристалл с грифоном. Год единорога. Гаран вечный

Мы ковыляли по гребневидной дороге, когда эхо донесло до нас звуки погони. Трэла остановилась, опираясь рукой о стену.

— Вы идите, — прошептала она чуть слышно. — Идите в Ю-Лак. Я не могу.

Я засмеялся, однако нашел в ее словах зерно мудрости.

— Ты права, один из нас должен остаться и задержать их. Закат, бери принцессу, и идите!

— Неужели ты не видишь, Гаран? Меня уже не держат ноги. Дай мне свой лучемет…

Тут я понял, что она действительно выдохлась. Значит, было только одно решение. Я повернулся к Закату:

— Иди!

Он упрямо покачал головой. Я вынужден был пустить в ход свое последнее оружие:

— Это приказ! — резко сказал я.

Он поднял голову и пристально посмотрел мне в глаза.

— Если ты приказываешь, я должен повиноваться. Ты не оставляешь мне ничего — даже чувства собственного достоинства.

Он повернулся и пошел — медленно, как будто прожитые годы вдруг навалились на него. Трэла взглянула на меня:

— Иди, иди! Не оставляй хоть этого на моей совести.

Я улыбнулся.

— Я предвидел это три года назад, но, вероятно, смутно. Моя судьба — служить тебе, Леди, и так будет до конца. Ты от своих щедрот дала мне кое-что для борьбы, и Оун добр ко мне, потому что я до конца буду видеть тебя.

— Гаран! — она открыто смотрела на меня. — Гаран, раз это конец нам и Кранду — его глупые обычаи теперь не имеют значения. Гаран, неужели ты не понимаешь? Я твоя, как была твоей три долгих года, когда минуты, часы, дни были пронизаны мыслью о тебе. Нужны ли нам легкое ухаживание, сентиментальный флирт? Мы знаем!

Ее руки обвились вокруг меня, ее губы крепко прижались к моим. Пути, Кипта, Кранд — все было забыто в розовом тумане сбывшейся мечты. Трэла была моей! Моей! Ее нежное тело трепетало в моих руках, ее чудесные волосы, о которых я столько времени грезил, щекотали мою шею…

Так мало мгновений украли мы у времени, так скудна была наша нежность, однако она обогатила мою жизнь навечно, и я знал — много ли, мало ли осталось мне дней, я гордо пройду по ним, благодаря этим мгновениям.

— Значит, это наш конец? — прошептала она.

Желание жить вспыхнуло во мне, и я не хотел больше покорно ожидать грозной судьбы.

— Если мы дойдем до моста… — Я понял ее, и мы пошли.

Жуткое окружение, видимо, пугало наших преследователей, и они шли медленно, но все-таки продвигались вперед, поскольку звуки позади стали громче. Но теперь я был полон воли к победе и мне казалось, что моя сила возрастает с каждой минутой. Временами нам приходилось останавливаться, и после короткого отдыха Трэла снова шла твердым шагом впереди меня, освещая путь лучевым стержнем. На нашей последней остановке до моста я заставил ее надеть мою защитную кольчугу, а себе оставил только отделяющуюся маску. Воздух Путей холодил и увлажнял мою кожу, поскольку я был до пояса голым, но зато Трэла была защищена.

И вот мы снова рискнули ступить на невидимый мост, который был перекинут через бездну мастерами ушедшей расы. Когда мы медленно, шаг за шагом, шли по призрачной поверхности, выявленной нашим факелом, звуки охоты за нами стали еще громче. Мы прошли едва ли треть моста, как увидели их светильники, которые они держали над головой. С такого расстояния мы видели только темные фигуры, двигавшиеся туда и сюда, но было отчетливо видно, что люди Кипты не горят желанием преследовать нас в невидимости, оказавшейся перед ними.

После долгих и шумных споров от группы отделилась одна фигура и осторожно пошла за нами.

— Кипта! — негромко воскликнула Трэла.

Я решил, что он вооружен и, боясь, что он применит свой дьявольский разрушающий луч, толкнул Трэлу дальше. К моему удивлению, Кипта этого не сделал, а просто шел за нами с мрачной решимостью. Когда он благополучно ступил на мост, его люди испуганно взвыли и врассыпную бросились кто куда. Мы остались втроем.

Кипта, бросив долгий взгляд на своих отступивших соратников, пошел твердым шагом, и я знал, что он жаждет нашей смерти. Я оттащил Трэлу в сторону, так как решил пойти ему навстречу. Я увидел жаркое пламя, метавшееся в его глазах, и понял, что черная всепоглощающая ненависть ко мне победила его осторожность. Ярость сжигала его, для ее утоления он должен был убить меня голыми руками, и он отбросил свое оружие.

Итак, мы шли по гребню друг другу навстречу, балансируя на безопасной ниточке. Трэла подняла свой факел, чтобы я мог видеть, куда ступаю, но у Кипты не было такого помощника, и он только интуитивно ставил ноги. По дороге я откинул маску и заплечный мешок в сторону и шел налегке. Он тоже разделся для битвы, но, пока я подбирался на расстояние удара, его рука скользнула на широкий пояс, и я увидел блеск стали.

И вот мы сошлись, как сражающиеся рептилии джунглей. Он оскалился, и его слюна брызнула на мое плечо. Мои пальцы схватили запястье его зловеще сжатого кулака, другой рукой я вцепился ему в горло. Он был умным и опытным бойцом, этот Кипта из Кума. Я и сам участвовал в сотнях казарменных драк, но никогда еще не сталкивался с таким узлом великолепных мышц и крепких нервов.

Я использовал все уловки, какие только знал, но обнаружил, что он на каждую из них знал противодействие. Пот заливал нам глаза, наши пальцы соскальзывали с мокрых, скользких тел. Один раз он почти освободился, и я почувствовал жгучую боль, хлестнувшую меня по ребрам, но удар оказался неточным, и, прежде чем он успел ударить меня еще раз, я навалился на него. По его искаженному от ненависти лицу прошла тень, краска злобы погасла; я догадался, что к нему вернулась мудрость, заставившая его понять, что ему не следовало встречаться со мной на той почве, которую выбрал я. Ему надо было вырваться и вести бой на свободе, чтобы иметь возможность воспользоваться каким-нибудь оружием, а не только одной силой.

Как скользкий сорианин, с которым его сравнил Закат, он вертелся и извивался, в то время как я старался только удержать свой соскальзывающий захват. Наконец он вырвался, отскочил от меня и бросился бежать обратно к началу моста. Я не мог преследовать его: я шатался от головокружения в опасной близости от края моста. Обессиленными руками я ухватился за большую цепь, поддерживающую мост. Меня тошнило от слабости.

— Гаран!

Я с усилием поднял голову и глухо крикнул:

— Назад! Надень маску и стой спокойно. Он хочет сжечь нас лучом!

— Не думаю, — твердо ответила она, направляясь в мою сторону. — Посмотри, из глубин поднимается месть, как ты и предсказывал!

Сквозь туман, все еще застилавший мои глаза, я увидел серебряных существ; они по спирали поднимались из бездны мрака. Ровно взмахивая мощными крыльями, они поднялись над нами и понеслись, как боевые стрелы, за Киптой.

Что произошло, когда они спикировали на мчащегося куминца, какое ужасное дело свершилось в темноте — мы не видели, но когда до нас долетел страшный крик, вопль нездешнего ужаса, я понял, что жители внутреннего мира рассчитались с Киптой сполна. Плоды греховных изысканий Кипты в конце концов принесли ему смерть.