Павел Данилов - Власть будущего (сборник)

Лилия улыбнулась, чмокнула мужа в щеку, и поглядела на экран.

– Ничего интересного? – с наигранным безразличием спросила она.

– О планетах, которые дальше, чем за тысячу парсеков от нашей системы, информации нет вообще. Когда обновлялась база данных в этом компьютере – так далеко еще никто не летал.

– Потом, думаю, тоже.

Бог пожал плечами и сказал:

– А мы вот слетаем.

Челнок прыгал из системы в систему. Большинство планет оказывались без атмосферы, а если она и была, то чаще всего метановая и гелиево-водородная или очень разреженная азотно-кислородная.

Лилия все чаще грустила. Бог списывал все на беременность.

– Проверим еще одну системку, – сказал он, – и пойдем спать.

Лилия меланхолично кивнула – фраза мужа заведомо озвучивала неудачу.

Определив с помощью приборов тип звезды, компьютер выдал, что живая планета может быть от нее на расстоянии в пределах от ста сорока до ста шестидесяти миллионов километров. После крохотной планетки шли четыре гиганта один больше другого. Вокруг каждого кружились в бесконечном хороводе целая орава спутников. Преодолев астероидный пояс, Соколовы удостоили небольшую красноватую планету лишь одним взглядом. Глаза Лилии расширились, когда она увидела сине-белую красавицу.

– Почти копия нашей планеты! – воскликнула она с восторгом. – Скорее туда!

Сердце Соколова забилось чаще, эмоции жены передались и ему. Выбрав материк с зелеными просветами, Бог направил корабль к нему.

Поляны благоухали цветами: от невысоких и скромных, до гордых, с большими яркими бутонами. На деревьях висели сочные ароматные плоды. Чудесно пели птицы, а кузнечики подыгрывали им своей стрекотней. Из-за дерева выглянул олененок и с интересом стал разглядывать пришельцев.

Лилия разулась и, слегка ошалев от восторга, ходила по мягкой шелковистой траве босиком.

– Здесь настоящий рай! – воскликнула она. – Как мы назовем эту планету? Я отсюда никогда не улечу!

– В древние времена моряки, увидев сушу, радостно кричали: «Земля!», – задумчиво сказал Соколов. – Думаю, мы похожи на них. Бескрайний космос и крохотный челнок. Пусть это будет планета Земля.

Лилия улыбнулась и, погладив живот, спросила:

– А как мы назовем детишек? Для мальчика я придумала имя Адам.

– А мне нравится имя Ева.

Лилия хлопнула в ладоши.

– Чудесно, Бог! Пусть так и будет! Адам и Ева – первые дети Земли!

Краешек солнца показался из-за горизонта, проложив светящуюся дорожку на ряби воды. Океан тихо шелестел – одинокий и бескрайний. Ирил и Кречет плыли возле самой поверхности, изредка выпрыгивая для очередного глотка воздуха. Два брата позавтракали и направились подальше от стаи, чтобы немного поговорить без посторонних. Ирил – дельфин светло-серого металлического цвета с округлыми плавниками. Кречет – почти черный, с более грубыми формами плавников. Братья так привыкли к совместным утренним прогулкам, что даже выпрыгивали для вдоха зачастую одновременно.

– Ирил, а почему киты такие тупые? По строению мы очень похожи.

– Кречет, какие-то бытовые разговоры ты начинаешь, – недовольно сказал второй дельфин. – Зачем нам киты? Пушечное мясо нам не нужно, воевать мы ни с кем не собираемся.

– Да снилось сегодня ночью, что я превратился в большого и неповоротливого кита. Вот и спросил.

Ирил оскалил ряд мелких острых зубов.

– Я пару дней назад гулял с Иденой, – начал он.

Кречет издал звук, выражающий недовольство.

– Нырял для нее за ракушками, благо здесь неглубоко, и наткнулся на недавно затонувший лайнер.

– Недавно?

– Я думаю, корабль пошел ко дну тогда, когда мы уплывали к теплым течениям на зиму. Пиршество мелких рыбешек едва закончилось.

– Взглянуть бы. Почему не рассказал раньше?

– Да я же с Иденой кувыркался, вот и вылетело из головы. Вчера вечером вспомнил.

– Идена, Идена… – пробормотал Кречет. – С меня пример бери – ничто не мешает осуществлению наших безумных планов.

Ирил шлепнул хвостом по серебристо-розовой в рассветных лучах поверхности.

– Ладно, не хочешь с меня, – улыбнулся Кречет так, что стало видно все четыре ряда зубов, – возьми с людей-монахов.

– О людях завтра поговорим, – отрезал Ирил, – только заплывем еще дальше.

– Какой ты недовольный. Мы могли бы вообще ничего не обсуждать, а сбежать на пару дней со стаи да пособлазнять крестовидных самочек. Или Идена мешает?

Ирил издал переливчатый звук.

– А ты все шутишь! Крестовидные дельфинки… они же мелкие. В половину тебя.

– Ты их со мной не сравнивай, – запротестовал брат, – они вон какие красивые.

Ирил еще раз улыбнулся и проговорил:

– Вот здесь. Неглубоко, но воздуха побольше хватани, повнимательнее посмотрим.

Дельфины высоко выпрыгнули из воды, мокрая кожа заблестела в лучах ласкового утреннего солнца. Братья набрали полные легкие и начали погружение. Кречет двигался за Ирилом плавник в плавник. У них давно так повелось. Кречет был сильным, веселым, упорным, но инициатива всех действий шла в основном от Ирила.

Межокеанский лайнер впечатлил размерами даже много повидавших из-за своей развитости и непоседливости молодых братьев.

– Вот люди! – восхитился Кречет.

– Да… чем слабее они становятся, тем сильнее и сложнее их сооружения.

– А мы…

– Давай послушаем об этом сегодня вечером в стае, – перебил его Ирил. – Надоело уже. Мы с тобой исправим все. Приготовься, вдруг там акулы.

Кречет не любил, когда его прерывают. На секунду его рыльце еще сильнее вытянулось от обиды. Потом он увидел какой-то странный предмет возле корабля и тут же забыл о своем оскорбленном достоинстве. На дне лежал небольшой ящик, вырезанный из красного дерева и покрытый золотыми нитями. Закрывался он на элегантный маленький засов.

– Смотри, – сказал Кречет. – Красивый какой.

– Красивый до бесполезности.

– Ну, Идена твоя тоже красивая, – весело заметил Кречет.

– Сейчас хвост откушу, – спокойно сказал Ирил и отмахнулся от брата светло-серым плавником, как от назойливой прилипалы.

– Если красивый, значит уже небесполезный, – наставительно заверил почти черный дельфин и попытался откусить маленький засов.

– Перестань, зубы переломаешь, – сказал Ирил. – Дай я.

Из его пасти торчал тонкий прутик. Он пару раз тыкнулся мордой в ящик, наконец-то попал палочкой в торец засова, и дверца открылась. На одной-единственной полочке лежал странный предмет. На платиновую палочку, длиной немного больше прутика в пасти Ирила, был насажен сапфир в форме пирамиды, размером с морского ежа. Прозрачно-голубой кристалл казался в воде мутно-зеленым и как будто слегка светился изнутри, завораживая любопытных дельфинов.