Джон Барнс - Миллион открытых дверей

Ну и конечно, я знал предостаточно парней, которые были вооружены нейропарализаторами при встречах с девушками, которые вооружены не были… Сам Маркабру мне однажды похвалялся тем, как он «заполучил одну снежную королеву», заставив ее «открыть хорошенький ротик и удовлетворить меня, как полагается шлюхе, какой она и была». При этом он угрожал ей шпагой и пугал тем, что сделает так, что ей будет казаться, что у нее отрезают груди и… даже вспоминать было противно. Все это он вытворял, потому что хотел сразиться с ее entendedor. Он понимал, что если осуществит свои угрозы, девушка на самом деле испытает такую боль. Мне и тогда казалось, что это дикость, что до такой жестокости я бы сам никогда не опустился, и все равно я качал головой не только с осуждением, но и с восторгом… Кровожадность — как ни крути, частица enseingnamen.

Гарсенда сидела и молча смотрела на меня. Наконец она спросила:

— Как я погляжу, это новость для тебя?

— Представь себе, оказалось, что не новость.

— Понимаешь, Жиро, ты был моим четвертым entendedor, но первым, который меня не принуждал заниматься сексом. — Она вздохнула. — Мне хотелось… нет, не то чтобы поблагодарить тебя, нет. Ты был очень добр ко мне, но ты относился ко мне… ну, скажем так: несколько высокомерно.

В итоге в промежутках между охами-вздохами и порывами страсти у меня стало возникать желание кем-то стать в этой жизни. И когда я попала к межзвездникам, мне не стоило большого труда… Ну, ты знаешь. Но там я обнаружила совершенно новые идеи. В некотором роде это ты вывел меня на ту дорогу, по которой я иду теперь. И я очень благодарна тебе за помощь, а сказать я хотела только то, что у тебя был такой несчастный вид, когда я увидела твое лицо на видеозаписи…

— Пожалуй, так оно и было. Но для меня все это тоже послужило уроком. — Я поднялся со стула. Как ни странно, настроение у меня было превосходное. — Постараюсь еще заглянуть к тебе пару раз, пока ты будешь здесь. А если у тебя выпадет часок-другой свободный, забегай в Центр и познакомься со всеми, с кем хотела познакомиться. Ну а когда я вернусь, давай все-таки встречаться. Посмотрим, может быть, сумеем стать не только друзьями.

Гарсенда встала и обняла меня. Ее тело было так прекрасно, что я не мог не среагировать на ее объятия. Оставалось только надеяться, что она этого не заметила.

Вскоре я наткнулся на Брюса и Биерис. Они, не таясь, разгуливали по Ярмарке, взявшись за руки, и это меня, надо сказать, очень порадовало. Я отправил их к Гарсенде, чтобы она смогла познакомиться с Брюсом. Кроме того, мне показалось, что теперь Гарсенда и Биерис тоже смогли бы подружиться — если бы Биерис смогла перестать считать Гарсенду глупенькой, какой когда-то мы все ее считали.

На открытие Ярмарки собралось не меньше десяти тысяч человек. Я понятия не имел о том, какое у них впечатление и о чем они могут думать, да и потом так и не узнал этого.

Ослепительно ярко горели желтые светильники, и я вдруг ощутил страшную усталость. Она просто сковала меня по рукам и ногам. На какое-то мгновение мне показалось, что меня посетило вдохновение и что все новости, которые я узнал от Гарсенды, годятся как тема для новой песни, но тут же понял, что все это — следствие хронического недосыпания. Что приятно — когда я позвонил в Центр, обстановка там была спокойной, никаких новых кризисов не назрело. Встретившись с проходившим мимо Торвальдом, я передал ему чип, служивший ключом от моего «кота», чтобы он мог отвезти с Ярмарки до Центра тех, кто пожелает вернуться домой. Потом я вышел из Посольства, взял трекер и вернулся в Центр. Горячий душ показался мне восхитительной роскошью. Приняв его, я забрался в постель, застланную чистым бельем, и завел будильник, намереваясь проспать десять часов. При мысли об этом мне показалось, что я — в Раю.

Когда я неожиданно проснулся, в комнате было темно.

Я не сразу сориентировался в пространстве, но потом рука моя легла на стриженную «ежиком» голову. Я сжал руки Маргарет.

Она прошептала.

— Не бойся! Аймерик ночует у Кларити Питерборо.

Я наклонился и поцеловал ее.

— Маргарет… Но как же ты решилась…

— Гарсенда мне сказала, что ты любишь так просыпаться, ну вот я и…

Следовало догадаться.

— Как прекрасно… Просто я немного удивился. — И я тут же поспешно добавил:

— Но я рад, очень рад.

О Боже, интересно, чего еще ей наговорила Гарсенда? Есть такая аквитанская пословица: «Никогда не знакомь свою нынешнюю возлюбленную с бывшей, если только не уверен в том, что вы, все трое, не умрете в следующее мгновение».

— Ну а я боялась, что иначе у нас так ничего и не получится. Ведь в кокетстве я ничего не смыслю.

Я прижал Маргарет к себе и стал ласкать ее, шептать всякие нежности и глупости — почти как ребенку. Маргарет была взрослой, она не очень-то боялась того, что должно было произойти, но это было впервые — впервые между нами, и она, конечно, волновалась больше меня, потому я и должен был взять на себя большую часть ласки и нежности.

Как ни странно, мне с ней было удивительно хорошо. Пусть ее телу недоставало совершенства, но это было ее тело, и оказалось, что это значит для меня намного больше, чем я догадывался.

Слава Богу, Гарсенда не успела научить Маргарет всем тонкостям аквитанского секса. Маргарет не металась, не вскрикивала, не делала вид, что сходит с ума от страсти, не цитировала стихов (кстати, мне это никогда не нравилось).

Но зато она была искренняя во всем, и это было намного более волнующе, чем художественные творения любой другой donzelha.

В общем, в итоге получилось не десять, а девять часов сна, но я ни о чем не жалел, а проснувшись поутру, чувствовал себя самым счастливым человеком на свете. А уж улыбку Маргарет в то утро я бы не променял ни на что на свете.

Самое приятное из того, что происходило потом, заключалось в том, что еще несколько недель вообще ничего не происходило. Биерис и Брюс перебрались обратно, в Содомскую котловину, — теперь туда можно было добраться спокойно. Судя по отчету, который Аймерик представил Шэну, каледонцы потратили на Ярмарке за сорок восемь часов полпроцента всей каледонской наличности, а к концу третьего дня было официально зарегистрировано несколько безработных, хотя страховых органов, которые призваны были бы позаботиться о них, пока не существовало. Почти половина народа, в первые дни после переворота обосновавшегося в Центре — те, кому не было запрещено общаться с родителями, — переехали домой, но «ядерная» группа осталась. После кое-каких переустройств Маргарет и Пол получили отдельные комнаты, а Торвальд перебрался в свою.

Чаще всего Маргарет проводила ночи у меня. У нее вошло в привычку все время, когда мы были вдвоем, прижиматься ко мне или хотя бы прикасаться ко мне рукой. Просто удивительно, как мне это нравилось.