Адвоинженер - Из коридора в коридор или секрет маленькой Амалии

Сладкое слово свобода. Что это? Свобода «от» или свобода «для». Я свободен от всякой обязанности, свободен от исполнения своих обещаний, от соблюдения всякой нормы, правила… Я свободен и могу принимать на себя права и обязанности, нести бремя ответственности, могу соблюдать нравственный и юридический закон. Есть ли связь или общий корень между свободой «от» и свободой «для». В институте нас удолбили формулкой «свобода – есть осознанная необходимость», применяя ее в том смысле и отношении, что подчиняясь воле правящего класса или его авангарда, направившего тебя в лагерь или трудармию, отобравшего имущество, посадившего жену, отца, сына, ты должен орать от счастья, поскольку этот самый авангард размахивает книжечкой, на которой написано «Самое верное в мире учение».

Нет, дорогие мои, ничего общего свобода с необходимостью подчиняться кому-либо или чему-либо не имеет. Напротив, если мои мысли, чувства, поступки определяются не мной, мне навязаны под страхом или угрозой, если мной беззастенчиво манипулируют, обманывают, при этом, называя обычное принуждение «осознанной необходимостью, то я, извините, плюю в харю. Свобода – это то, что содержит свои основания внутри себя и нигде более. Если я сам, своей волей что-то решил, заключил сделку, принял чужую обязанность, рискнул, совершил ошибку, уверовал, полюбил… это свобода и последствия свободы воли. А всякая прочая ерунда, – за родину, за партию, – всегда заканчивается на «ни шагу назад».

Первым актом свободы является обретение сознания, вторым – отделение себя от всего остального, обретение собственного объема и места в мироздании – установление личности. Далее, идут: этическая самооценка, вина и ответственность. Остальное от лукавого. Подчинение обстоятельствам, переложение вины, избегание ответственности – путь из свободы в сиюминутный комфорт, уступка страху, утрата личности. Я, как все, я из большинства, я – несамостоятельная часть… о, как! Сложно вам, частям большого организма. Там, наверху, где некий мозг управляет своими частями, и вершатся жизни отдельных атомов, все разумно, сакрально и торжественно. Простая человечность исключена. Еще бы, судьбы мира, мать их так, не терпят суеты.

Господи, Боже мой. Все подвиги, все достижения – удел свободных. Не послушных, правильных и хороших, а именно свободных людей, которые способны что-то совершить, могут и хотят это сделать, равно, как могут принять на себя и риск, и ответственность за собственные деяния. Нет ничего проще, чем ссылаться на несвободу, на вынужденность, на приказ, на «не могу отказать» – слыхали тысячи раз. Я не герой, не праведник, не святоша, не гений, я простой, я как все… знаю, замечательная частичка «не», всего две буквы, которые исключают человека из мира тех, кто признает других за равновеликих себе, которые отправляют его в тень, в ненастоящее. Туда, где нет цветов и запахов, любви и дружбы, лишь жалкие обертки и пустое время.

Мы должны, просто обязаны совершать поступки, только так достигается цель бытия – познание. Истины, женщины, любви, мира вокруг и себя самого. Отказ от поступка означает немедленный переход в бытие сейчас, в бытие, вырванное из времени, а значит, это есть отказ от собственной судьбы, и принятие судьбы чужой, общей, к примеру. Неужели так страшно смотреть правде в глаза, быть, а не слыть, не мифологизировать себя и реальность, назвать вещи своими именами. Неужели невозможно себя мыслить вне принудительной системы, вне манипуляций, шантажа и угроз – что, страшно, холодно, одиноко? Страшно остаться без костылей, поддержки, одобрения.

Выбор сделан, и за него придется ответить. Хотел остаться на обочине, в углу, в тени, на кухне – не получилось. У многих получалось, у меня нет. Почему, наверно оттого, что не смог усидеть, не смог приспособиться по-настоящему – чтоб без статей, диспутов, стихов, ехидства. Не смог, и нечего жалеть. Дай Бог нам всем удачи, мужества и решимости.

Ухнуло, сверкнуло, смолкло – загорелась зеленая индикация.

Ура, есть излучение!

Ухнуло, сверкнуло… ухнуло, сверкнуло…, вплоть до седьмого пуска.

«Ну, Вадя, не подведи, родной!»

Ухнуло, но как-то вяло, еле-еле. Индикатор показал отсутствие излучения.

И снова: ухнуло, сверкнуло, – зеленый.

Это было нечто. Седьмой выстрел не случился, зато случились все остальные. Разумеется, кроме двадцать четвертого. Результаты превзошли все ожидания. Суперлазер выдал мощу по-полной, сжег все мишени, ничего не вылетело, не сгорело, не сломалось. Просто было два холостых выстрела – испытания, с кем не бывает.

Радость и ликование царили на полигоне. Еще бы, такую громадину испытали. Довольное начальство подписало акт ввода в эксплуатацию, и отправилось в полном составе на закрытый банкет.

Мы, как люди невеликие, хряпнули за успех прямо на рабочем месте.

– Ну, чего молчим?

– Надо бы добавить напряжения – сказал Сява, – на половинке что-то пролезло.

– А на двадцатьчетвертом вообще тишина – ни накачки, ни излучения

– Значит, начнем добавлять.

– Где-ж его столько взять?

– Комиссия слиняет, пьянка дня два будет. Нароем еще источников.

– Они потащат бомбу под накачку, как пить дать

– Скорее всего, уже подтащили. Скоро узнаем.

Тут перед нами нарисовался порученец и сразу обратился ко мне.

– Вас срочно просят прибыть в блок №29

– Ха, а я знаю, где блок 29?

– Вас проводят, пожалуйста, следуйте за мной

– Привет товарищу генералу – улыбнулся Вадя – поздравь его от нас

Меня усадили в машину и…

– Добрый вечер, принимайте поздравления – генерал встал на встречу и крепко пожал мне руку – превосходные результаты, мы даже не ожидали.

– Да, но на седьмом и двадцатьчетвертом сбоило…

– Понимаю, профессиональный интерес, прежде всего, так?

– Что-то в этом роде

– Уважаю. Честно скажу, люблю профессионалов. Все эти хмыри от идеологии, прочий народец, кормящийся от барского стола, меня не интересует. Только и знают, что на мозги давить. Но мы с Вами, согласитесь, прежде всего, люди дела. А уж только потом вспоминаем об идеологическом содержании сделанного.

– Я не люблю идеологию, ничего в ней не смыслю. Тут, намедни, особист угрожал. Видимо, по идеологическим соображениям.

Генерал махнул рукой

– Не обращайте внимания, собачья работа сказывается

– Так о чем Вы хотели поговорить со мной, товарищ генерал

– Подождите, сначала коньячку. Вы, помнится мне, Армянский предпочитали. Так у меня случайно бутылочка завалялась. Не угодно-с, за успех-то.

– Не откажусь.