Андрэ Нортон - Повелитель зверей: Повелитель зверей. Повелитель грома

Юноша, насобирав травы, устроил подстилку для Сурры и сел рядом. Хинг возился поблизости, жалостливо вереща. Сумка, в которой был Хо, так и не нашлась, и Хингу явно не хватало друга. Землянин ободряюще погладил жёсткую шёрстку и оглядел южный край долины. Между ним и туннелем всё ещё простиралось водное пространство. Выход был преграждён водой, которая могла подняться ещё выше. Шторм усадил Хинга на колени и потянулся к биноклю.

Осмотр южного направления оказался неудовлетворительным. Шторм никак не мог понять, что там не в порядке, но что-то было не так. Произошла некая неуловимая перемена, но землянин не понимал, какая именно. Он методично рассматривал одну скалу за другой. На некоторые ловкий человек смог бы взобраться, но затащить на них Дождя явно будет невозможно. Туннель на севере остался единственным выходом из долины, но добраться туда можно было только по бездорожью.

Одиночество не было Шторму в новинку. Большую часть жизни он шёл своей собственной, обособленной дорогой. Порой душевное одиночество было легче преодолеть с его звериной командой, чем, например, находясь в человеческом муравейнике, каким был Центр. Но в этой долине присутствовало нечто, не встречавшееся Шторму доселе ни на одной из чужих или открыто враждебных планет, где землянин учился выживать среди злобы, где каждое движение могло обнаружить его перед неприятелем, но не обязательно перед лицом лёгкой или быстрой смерти. Нечто чуждое таилось в насыпях оползней, в горных глыбах. Шторм не удивился бы, обнаружив смертельную угрозу под любой кочкой. Местность буквально дышала смертью. В воздухе носился запах смерти; само тело Шторма, все его чувства стремились прочь отсюда. Если бы не Сурра, которую пока нельзя было перевозить далеко, Шторм поспешил бы убраться из долины подальше.

Ему так хотелось развести костёр! Не только для того, чтобы просушить вымокшую одежду и вещи, а подступающая сырая ночь прошла бы уютнее, но ещё и потому, что огонь — сам по себе оружие против неизвестных врагов, оружие старейшее и надёжнейшее. Шторм тихонько запел, выводя голосом древнюю мелодию. Он пел песню защиты от крадущегося в ночи врага. Индеец не помнил точных слов, но верил, что звуки, которые сейчас так свободно изливались из его души, — те самые, нужные.

Примостившаяся на каменной глыбе орлица встрепенулась. Сурра подняла голову и навострила уши. Шторм выхватил станнер и прижался к скале. Справа его прикрывал каменный уступ, небольшая, но защита. Левой рукой Шторм достал нож. Если последует атака, драться придётся в рукопашную. Лучник в такой тесноте не сможет натянуть тетиву для выстрела. А выстрелить из станнера…

— Й-и-ро-о-у-у-у!

Это был клич, который Шторм слышал часто, но воспроизвести не умел. Звук эхом отдавался в скалах. К Шторму бежала чья-то фигурка, смутная и далёкая, она была почти скрыта холмами. Казалось, это просто тени в долине переходят одна в другую. Шторм не расслабился, но и на курок станнера не стал нажимать. Солнце уже почти скрылось за холмами. Наконец бежавший появился в поле зрения Шторма. Это был Горгол. Правая рука его была прижата к груди. Добежав, он упал на подстилку из травы рядом с Суррой. Неповреждённой левой рукой Горгол «заговорил», объясняя Шторму, что случилось: «Враги — после наводнения — убили — все мертвы». «Я знаю, — жестами ответил Шторм. — Дай мне осмотреть твою рану, воин».

Возле каменного выступа было ещё светло. В свете уходящего дня Шторм осмотрел Горгола. К счастью, стрела прошла навылет и ни один из стекловидных зазубренных зубцов не обломился внутри мышцы. Шторм промыл рану остатками чистой воды и перевязал. Затем он достал блок концентрата из НЗ и, отломив кусок, протянул порцию Горголу.

Когда Горгол снова открыл глаза, Шторм задал очень важный вопрос:

«Нитра ушли? Или они ещё здесь?»

Горгол отрицательно покачал головой. Недоеденная порция НЗ так и осталась зажатой в его зубах, пока он жестикулировал:

«Это — не Нитра. Убивали — не Нитра — и не Норби». Шторм привстал, вглядываясь в темноту. На миг им овладели смутные страхи — а вдруг это вышли обитатели Запечатанных Пещер? Вдруг это их охрана или какое-либо следящее устройство оставлены в долине и всё видят? Но тут землянин заставил себя улыбнуться над собственным разыгравшимся воображением. Соренсон и другие были убиты стрелами, у Горгола также была рана от стрелы. Что бы ни утверждала наука утраченной родины Шторма, он больше верил в приметы, бытовавшие у его народа.

«Так это не Норби?»

«Не Норби — и не Нитра, — Горгол ещё раз повторил жест, удостоверив Шторма, что тот понял верно. Потом Норби задвигал раненой правой рукой, стараясь подкрепить важность сказанного. — Люди, пришедшие издалека. Похожи на тебя».

Да, подумал Шторм, но зачем тогда они использовали стрелы? Зачем, соблюдая ритуал местных племён, отрезали убитым руки?

«Ты видел их, Горгол?»

«Я видел. Я лежал за скалой — вода поднялась очень, очень высоко.

Люди пришли — когда дождь кончился. Они носили это, — Горгол дотронулся до собственной кольчуги из шкуры йориса. — У них были луки — как у Норби. Как Норби — но это не Норби. Я думаю, это — Горцы Мясоеды. Они крадут лошадей — крадут якобыков. Они убивают — и говорят — что убили Норби. Они делают на убитых такие же отметины как Норби. Они выстрелили — Горгол упал — как будто мёртвый. Но перед этим один из них был убит Горголом».

Глаза Горгола засияли, он развёл пальцы и стал загибать их, показывая, сколько было врагов:

«Горгол — теперь воин. Но их было слишком, много. Когда стрела врагов нашла Горгола — он упал как мёртвый — враги не стали карабкаться и смотреть — и вправду ли Горгол убит».

— Горцы Мясоеды! — повторил Шторм вслух. Наверное, Горгол понял этот возглас, потому что жестом снова показал: да, они.

«Они всё ещё поблизости?» — индеец переспросил Норби.

«Нет — ушли, — Горгол указал на север. — Они живут там — я думаю — они не хотят — чтобы люди знали — где прячутся Горцы. Он убивают — тех кто знает».

Что ж, теперь идти на север нет смысла ещё и по этой причине, решил Шторм. А Горгол продолжай:

«Они повезли на лошади пленного — связанного. Может быть — им нужно убить его — для того, чтобы умилостивить злых духов… — Горгол замялся и повторил жест ужаса, который как-то употреблял в разговоре с Норби Соренсон. — ПЛОТЬ».

Шторм слышал, что некоторые племена Арзора, чтобы умилостивить злых духов (или чтобы подкормить злых духов), едят пленников, добытых при определённых условиях. Но для большинства племён такой обычай олицетворял оскорбление традиций, и между каннибалами и их противниками никогда не прекращалась вражда. Для Норби символом зла было само упоминание ПЛОТИ, вот почему Горгол, естественно, подумал о каннибальских обычаях.