Жюль Верн - Двадцать тысяч лье под водой (пер. Вовчок)

Но в этой коллекции недоставало птиц, свойственных этой местности и никогда не покидающих острова Ару и Папуа.

Но судьба приберегла это удовольствие на потом.

Пройдя сквозь довольно редкий лесок, мы нашли поляну, заросшую густым кустарником. Из этого кустарника выпорхнули великолепные птицы, которые, судя по расположению длинных перьев, способны летать против ветра. Их волнообразный полет, отлив их красочных перьев были восхитительны. Я без труда их узнал.

— Райские птицы! — вскрикнул я.

— Отряд воробьиных, — сказал Консейль.

— Семейство куропаток? — спросил Нед Ленд.

— Не думаю, мистер Ленд, — отвечал я. — А я рассчитываю на вашу ловкость и надеюсь, что вы мне поймаете одну такую птичку. Мне очень хотелось бы приобрести это очаровательное создание тропической природы!

— Попробую, хотя я больше привык цеплять острогой, чем стрелять из ружья.

Малайцы ведут крупную торговлю райскими птицами с Китаем, они их ловят различными способами, которых мы не могли использовать. Иногда, например, они ставят силки на верхушках высоких деревьев, иногда ловят, обмазывая ветки липким клеем, парализуя таким образом их движения, иногда даже отравляют источники, из которых эти птицы пьют воду. Мы же могли только подстрелить птиц на лету, на что было мало шансов. И действительно, мы понапрасну истратили много зарядов.

Около одиннадцати часов утра мы перешли через первую гряду холмов в центре острова, а еще ничего не убили.

Голод уже давал о себе знать. Охотники понадеялись на богатую добычу — и просчитались.

Но вдруг Консейль выстрелил и обеспечил нам завтрак. Он убил белого голубя и вяхиря, которых мы проворно ощипали и насадили на вертел. Пока они жарились, Нед готовил плоды хлебного дерева.

Птицы были съедены до последней косточки: все мы заявили единогласно, что кушанье это превосходно. Мускатные орехи, которыми они питаются, придали мясу особый запах и вкус.

— Точно пулярки, начиненные трюфелями, — сказал Консейль.

— Чего вам теперь недостает, Нед? — спросил я у канадца.

— Четвероногой дичи, господин Аронакс, — отвечал Нед. — Все эти голуби одна забава, а не кушанье! Вот если бы убить такое животное, чтобы из него наделать котлет! Пока я такого не убью, не успокоюсь!

— И я тоже не успокоюсь, пока не поймаю райскую птицу! — сказал я.

— Надо еще поохотиться, — сказал Консейль, — только давайте повернем к морю. Мы дошли уже до первых склонов гор, а в горах, я думаю, охота хуже, чем в лесу.

Это был дельный совет, и мы ему последовали.

После часовой ходьбы мы пришли к настоящему лесу из саговых пальм. Безвредные змеи уползали из-под наших ног, а райские птицы при нашем появлении скрывались из виду. Я уже отчаивался, когда Консейль, шедший впереди, вдруг наклонился, испустил крик торжества и поднес мне великолепную райскую птицу.

— Браво, Консейль! — вскрикнул я.

— Их честь очень добры, — отвечал Консейль.

— Да нет, дружище, какая тут доброта! Ты мастерски поймал ее: взял живую птицу голыми руками!

— Если их честь посмотрят на нее хорошенько, то их честь увидят, что моя заслуга не очень велика.

— Да что такое, Консейль? Говори!

— Эта птица пьяна, как перепел.

— Пьяна?

— Да, опьянела от мускатных орехов. Я ее поймал под мускатным деревом: она сидела под ним и объедалась. Подумайте-ка, друг Нед, чем откликается невоздержание!

— Тысячу чертей! — возразил канадец. — Это ко мне не относится, я целых два месяца ничего в рот не брал!

Я между тем рассматривал птицу. Консейль не ошибся. Она действительно ошалела от хмельного сока мускатных орехов, не могла лететь и с трудом шла, но меня это не беспокоило.

Эта птица принадлежала к лучшему из восьми видов, обитающих в Новой Гвинее и на соседних островах. Это была райская птица «большой изумруд» — самая редкая. Она имела в длину тридцать сантиметров, голова ее была относительно мала, глаза, посаженные близко к клюву, тоже маленькие. Однако ее оперение представляло превосходное сочетание цветов и оттенков: у нее был желтый клюв, коричневые лапки и когти, орехового цвета крылья с пурпурным окаймлением, хохолок и затылок желто-палевые, шея изумрудная, брюшко и грудь коричневые. Над хвостом поднимались два пушистых перышка, а хвост состоял из длинных, очень легких и удивительно тонких перьев.

Это была чудесная птичка! Туземцы имели основание назвать ее «солнечной». Мне очень хотелось привезти в Париж этот великолепный образец и подарить ее ботаническому саду, в котором до сих пор не было еще живой райской птицы.

— Это они такие редкие? — спросил канадец тоном охотника, который очень мало ценит дичь за красоту и изящество.

— Очень редкие, а главное, их очень трудно поймать живьем. Ими и мертвыми хорошо торгуют. Туземцы их подделывают, как жемчуг и алмаз.

— Что? — вскричал Консейль. — Делают чучела фальшивых райских птиц?

— Да, Консейль.

— Их честь знают, как это они ухитряются?

— Знаю. Райские птицы во время восточного муссона теряют свое великолепное хвостовое оперение. Эти самые перья туземцы подбирают и ловко приклеивают или вшивают в хвост какого-нибудь попугая, потом закрашивают швы, покрывают лжептичку лаком и сбывают в европейские музеи или европейским любителям.

— Ну что ж такое? — сказал Нед Ленд. — Если не сама птица, так ее перья настоящие, и если их покупают не на жаркое, так, по-моему, тут нет ничего страшного.

Мое желание овладеть райской птичкой было удовлетворено, но желание канадца еще не исполнилось. К счастью, около двух часов Нед убил превосходного кабана, который известен у натуралистов под именем «бариутанг». Нед Ленд был в восхищении от своего выстрела. Свинья, сраженная электрической пулей, упала замертво. Канадец содрал с нее шкуру, выпотрошил и нарезал для ужина с полдюжины антрекотов.

Затем снова охота возобновилась и вскоре ознаменовалась новыми охотничьими подвигами Неда и Консейля.

Два приятеля, обшаривая кустарники, подняли целое стадо кенгуру, которые пустились от них бежать, прыгая на своих эластичных лапах, но, как бы быстро они ни бежали, электрические пули их настигли.

— Ах, профессор! — вскрикнул Нед. — Какая великолепная дичь! Особенно если из нее приготовить тушеное блюдо! Каков запас для «Наутилуса»! Две, три, пять штук убито! И как я подумаю, что мы съедим все это мясо! А те болваны и не покушают!

— Какие болваны, Нед? — спросил я.

— Да наши хозяева…

Я думаю, что в приливе радости канадец перебил бы все стадо! Но он удовольствовался дюжиной этих интересных животных, составлявших, как сказал наш Консейль, первый отряд млекопитающих.

Эти животные были невелики и принадлежали к роду кенгуру-кроликов, которые преимущественно живут в дуплах деревьев, быстро бегают, и хотя у них мало мяса, но зато оно считается одним из самых вкусных.