Альфред Ван Вогт - Рейд к звездам

Главный капитан кивнула.

— Докладывайте по мере развития ситуации.

По пути к трансмиттеру Глория заглянула в штурманскую рубку, чтобы проверить местонахождение корабля. Сравнивая показания приборов, она ощутила холодок тревожного предчувствия. «Мы топчемся на месте. Возможно ли, чтобы один человек задержал корабль, способный завоевать целую галактику?» Но эту мысль госпожа Лор предпочла не высказывать вслух дежурному офицеру.

Старший метеоролог корабля, капитан Кэннонс, поднялся с кресла навстречу Глории. Она, неслышно ступая, пересекала просторный зал трансмиттерного приемника, посреди которого возвышалась метеостанция Пятидесяти Солнц. «До чего он стар, — невольно пришло ей в голову. — В этих людях, наблюдающих великие космические бури, пульс жизни бьется медленнее. Должно быть, они ощущают эфемерность всего сущего и бесконечность времени. Бурям нужен век, а то и больше, чтобы достичь всей полноты своей мощи. А люди — те, кто систематизирует эти бури, заносит их в каталоги, наверное, со временем обретают черты некоего духовного родства с предметом своих исследований».

Капитан поклонился ей и негромко произнес:

— Честь имею приветствовать Главного капитана Глорию Лор.

Она кивнула в ответ и, жестом пригласив к столу, развернула принесенную карту. Метеоролог, сдвинув брови, внимательно выслушал обстоятельный рассказ, потом произнес спокойным тоном:

— Широта, которую он указал для шторма, не имеет ни малейшего значения. Эти существа разработали для Большого Магелланова Облака систему координат, не привязанную к полюсам. Видимо, они приняли за центр одно из солнц, а затем, опираясь на него, создали свою пространственную географию. Она для нас совершенно неприменима.

— Почему?

Глория перехватила удивленный взгляд его задумчивых глаз.

— Скажите, каково ваше мнение об этой карте? — спросил он.

Главный капитан молчала, ей вовсе не хотелось компрометировать себя перед специалистом. Потом недовольным тоном начала:

— Я полагаюсь на свои ощущения не меньше, чем на ваши знания. Пусть они создали собственную систему координат — мы должны сделать все, чтобы подобрать к ней ключ. С моей точки зрения, главная проблема сводится к выбору направления, в котором нам следует двинуться из окрестностей этой метеостанции, — продолжала она более уверенно. — Неверный выбор чреват досадной задержкой; но главное, из-за чего мы не можем точно проложить курс, — это, конечно же, бури.

Закончив, она вопросительно посмотрела на него. Старик печально покачал головой.

— Боюсь, все не так просто. Эти светлые точки, изображающие звезды, кажутся размером с горошину только благодаря преломлению света, но если взглянуть в микроскоп, видно, что диаметр их составляет всего несколько молекул. Если так выражается их пропорциональность относительно массы остальных звезд...

Госпожа Лор давно научилась управлять своими чувствами даже в самых трудных ситуациях. Вот и теперь она сумела сохранить спокойный, холодный, задумчивый вид. Наконец затянувшееся молчание было прервано.

— Вы полагаете, что каждая из этих звезд, их солнц, затеряна среди тысяч других?

— Хуже того. Я хочу сказать, что они заселили только одну систему из десяти тысяч. Нам все время нужно помнить, что Большое Магелланово Облако — это мир пятидесяти с лишним миллионов солнц... Мир, переполненный светом, — спокойно заключил капитан Кэннонс. — Если хотите, по моим рекомендациям штурман проложит петляющий курс, который позволит с максимальной скоростью десять световых дней в минуту осмотреть все ближайшие звезды. Мы можем попытать счастья.

— Не говорите глупостей. Мне совершенно случайно известно, какова связь между законом больших чисел и десятью тысячами. Нам пришлось бы посетить не меньше двух с половиной тысяч солнц, если повезет, и от тридцати пяти до пятидесяти тысяч, если нет. — Усмешка скривила тонкие губы. — Незачем терять пятьсот лет на поиски иглы в стоге сена. Я верю в психологию больше, чем в удачу. У нас есть человек, умеющий читать эту карту, и, в конце концов, он заговорит.

Она стремительной походкой направилась к выходу, но какая-то мысль заставила ее обернуться на пороге.

— А что вы думаете о самом здании? Его конструкция вам что-нибудь напоминает?

Он кивнул.

— Тип, использовавшийся по всей галактике около пятнадцати тысяч лет назад.

— Имеются хоть какие-нибудь усовершенствования, изменения?

— Никаких, насколько я понимаю. Один наблюдатель делает все. Просто, примитивно.

Глория стояла в задумчивости, чуть вытянув шею, словно пыталась разглядеть нечто сквозь туман.

— Странно. За пятнадцать тысяч лет они могли бы хоть что-нибудь придумать.

Когда три часа спустя Главный капитан читала текущие рапорты, дважды прозвенел негромкий сигнал. Два сообщения... Первое было из Психологического Центра и содержало единственный вопрос: «Можно ли разрушать психику пленника»?

— Нет! — последовал короткий ответ.

Второе заставило ее бросить взгляд на экран орбитографа, испещренный символами: негодный старик по-прежнему предлагал изменить курс. Усмехнувшись, Глория подошла ближе и долго изучала светящиеся кривые; потом отдала приказ включить главные двигатели. Что ж, гоняться за двумя зайцами — обычное дело.

В первый день она смотрела вниз на внешнюю планету бело-голубого солнца. Мир первозданных гор и долин, не тронутых дыханием жизни, плыл в темноте под кораблем — лишенная атмосферы масса камня, однообразная, как астероид. Только камень, бесконечный камень; никакого движения или хотя бы его следов.

Следующие три планеты; одна из них — теплый зеленеющий мир, где девственные леса волновались под порывами ветра, а равнины кишели зверьем. Однако не было видно никаких следов присутствия человека.

— На какую глубину проникает ваше излучение? — мрачно поинтересовалась Главный капитан у вахтенного.

— Сто футов.

— Существуют ли какие-нибудь металлы, имитирующие сто футов грунта?

— Несколько, капитан.

Разочарованная, она выключила коммуникатор. Из Психологического Центра в тот день сообщений не поступало.

На второй день ее нетерпеливому взгляду явилось гигантское красное солнце. Вокруг своего массивного родителя кружили по огромным орбитам девяносто четыре планеты. Две оказались обитаемы, но тоже изобиловали пустынями, а их животный мир был характерен для планет, не тронутых цивилизацией.

— Количество животных соответствует средней величине для миров, не заселенных разумными существами, — доложил старший офицер зоологической службы.

— А вам не приходило в голову, что это может объясняться продуманной политикой охраны животных и запрещением обрабатывать землю даже для собственного удовольствия? — съязвила Глория.