Эдвард Смит - Кровавое око Сарпедиона

- Вовремя, сир, хотя едва-едва не опоздал. Король шумно перевел дух и оттолкнул двух придворных, пытавшихся поддержать его под руки. По его багровому лицу катился пот, темная борода с нитями седых волос была растрепана. Выпрямившись и приняв подобающую позу, он провозгласил:

- Назови свою награду, лорд Тедрик! Клянусь, сегодня я был бы рад назвать тебя своим сыном!

- Только не это, сир, только не это. Меньше всего я хотел бы оказаться братом леди Роанны.

Девушка зарделась - намек был достаточно ясным.

- Сделай его лордом всей Марки, отец, - быстро сказала она. - Там слишком много мелких баронов, своевольных и неуживчивых... Им нужна твердая рука! И потом... помнишь, что гласят саги? - Роанна подняла глаза к небу, на котором сверкало гневное Око Сарпедиона. - Неуязвимый воин, могучий боец, дерзнувший руку поднять на злобного бога... Он - тот, кто рати Ломарры победоносные в бой поведет на север и юг... Он...

- Хватит, дочь, ты меня убедила. Да, это будет мудрым решением, согласился монарх. Затем Фагон пригладил бороду, и лицо его приняло величественное выражение. - Тедрик, кузнец, потомок древнего ломарианского рода! Я, властитель сей страны, ее король и владыка, объявляю тебя лордом и повелителем Верхней, Средней и Нижней Марки, пэром королевства Ломарры!

Тедрик опустился на одно колено.

- Благодарю, сир, - он склонил голову. - Будут ли одобрены мои намерения и действия по уничтожению власти Сарпедиона? Могу ли я покончить с его жрецами, как того желает великий Ллосир?

- Если ты станешь поддерживать Трон Ломарры со всей силой и мужеством, которые я вижу в тебе, то обещаю, что Трон одобрит и поддержит тебя во всем, что ты пожелаешь совершить.

Тедрик снял шлем. Ветер развевал гриву его светлых волос, серые глаза пристально смотрели в лицо короля.

- Клянусь, мой повелитель, что буду поддерживать тебя и сражаться за твой Трон, пока жив и имею силу в руках! - Я - твой вассал и верный слуга с того мига, когда кровь впервые заструилась в моих жилах. Мой мозг, моя печень, мое сердце - твои.

- Благодарю тебя, лорд Тедрик. Встань и закончи свое дело.

Кузнец вскочил на ноги, и в воздухе блеснула холодная сталь клинка. Громкий голос Тедрика наполнил площадь перед усыпальницей и полетел дальше, к городским воротам и стенам, к замершим в тревожном ожидании улицам.

- Люди Ломпора, слушайте Тедрика, глашатая Трона Ломарры! Сарпедион мертв; Ллосир жив. Никто из вас больше не станет жертвой на алтаре из зеленого камня. Таков новый закон - закон Ллосира! Никогда жрецы-воины не станут служить богам; только молодые женщины и юные девушки. Слушайте! Слушайте! Я говорю как глашатай Трона Ломарры, великого королевства Запада!

Он повернулся к принцессе, все еще державшей его за руку, и шепнул:

- Наверно, леди Роанна, ты была бы хорошей верховной жрицей, однако...

- Нет, нет! - энергично запротестовала она, - я вовсе не хочу быть жрицей, лорд Тедрик!

- Во имя Ллосира, девушка, ты права! Ты и так потеряла зря столько времени!

Щеки Роанны порозовели; она открыла рот, собираясь ответить, но тут раздался громкий возглас короля.

- Проклятье! Это же Кайтор! - Владыка Ломарры стоял у алтаря, вглядываясь в распростертое на каменных плитах тело. - А где Дивейн? Где этот старый колдун? - Фагон Третий устремил пронзительный взгляд на кузнеца. - Лорд Тедрик, сейчас я преподам тебе первый из уроков мудрого правления: воюя с богами, не забывай об их слугах! Ты понял меня?

С минуту Тедрик размышлял, уставившись глазами в пол, потом кивнул головой.

- Я понял, сир, и благодарю тебя за это напоминание. Дело еще не кончено, ты прав! - он повернулся к капитану гвардейцев. - Собери своих людей! Мы пойдем вниз, в лабиринт, и прикончим старую крысу в ее норе!

12

Дивейн уперся подбородком в сухие сморщенные руки, не спуская немигающего взгляда с Лейи, распростертой на деревянном топчане посередине камеры. Прямо над головой девушки в потолке зияла шахта, длинная и широкая, выходившая на одну из боковых поверхностей пирамиды Скина. Сейчас ее жерло было направлено в то место небосвода, где в этот час багровела далекая яростная звезда. Ни камень, ни металл не мешали прямому общению божества с разумом жертвы, которой предстояло поведать верховному жрецу волю Сарпедиона.

Да, Лейя тоже была жертвой, ибо такие сеансы связи обычно заканчивались для человека либо смертью, либо безумием, более страшным, чем смерть. Естественно, речь шла о людях, особо чувствительных к ментальному излучению, как сказали бы просвещенные современники Скандоса. Но для Дивейна все они являлись проклятыми, отмеченными яростным богом; и проклятье было тем сильней, чем большими телепатическими способностями обладали эти нечестивцы.

Многие в Ломарре, Сарлоне и Тарке ощущали головную боль и гул в ушах, когда Око Сарпедиона плыло по небу. Кое-кто из страдальцев днем почти доходил до сумасшествия, но вечером, когда кровавый Глаз прятался за горизонт, готовый терзать другую половину мира, разум возвращался к несчастным. Они были верными кандидатами на алтарь Сарпедиона, и те, кого близкие не могли удержать дома, попадали в лапы жреческих патрулей. К сожалению, безумие чаще всего поражало целые семьи и роды; отцы и матери были не в силах помочь детям, дети - спасти родителей. Наиболее благоразумные селились в глубоких пещерах, ибо только многие и многие футы камня и земли могли ослабить карающую десницу божества.

Наемники, под командой младших жрецов, регулярно обыскивали все пещеры, все старые шахты и любую доступную щель в горах и холмах, которая была способна послужить убежищем. Большинство пленников попадали на алтарь, но некоторые являлись весьма ценной добычей, предназначенной для подземных камер усыпальницы Скина. Под божественным воздействием они впадали в транс и, подстегнутые наркотическим снадобьем, могли говорить, изрекая волю Сарпедиона. Девушка Лейя была из таких.

Она застыла на грубом топчане: руки и ноги стянуты ремнями, пропущенными под ложем, виски зажаты в специальных деревянных тисках в изголовье. Рядом двое жрецов; они только что закончили вливать темную жидкость в горло девушки. Жрецы были пожилыми, но крепкими людьми, и относились к числу особо доверенных; другим не стоило слушать смутные речи оракула. Один из них уже держал дощечку с пергаментным листом, в руках второго были кисть и пузырек с краской.

Внезапно лоб Лейи покрылся испариной, она беспокойно дернулась, беспомощная в стягивавших ее тело путах. Снадобье подействовало! Дивейн лишь в древних хрониках читал, как надо вопрошать бога, но прочитанное помнил отлично. Сейчас она заговорит - быстро, сумбурно... Надо слушать, записывать и отмечать на полях пергамента время, отсчитанное по песочным часам. Важно все, что будет сказано; но главная часть пророчества содержится в тех словах, которые произнесены в момент смерти жертвы на алтарном камне - там, высоко на крыше. Кайтор опытен и сделает все, как надо... И если великому богу угодна кровь королевской дочери, он сообщит об этом. Возможно, он потребует еще жертв...