Уилбур Смит - Свирепая справедливость

"Пахнет зверем. Это оно", - говорил он себе. Глубоко вдохнул. Он не может приказать Колину перейти к "Браво". Питер больше не командир "Тора".

- Колин, - сказал он. - Я думаю, это то. Я уверен. Ты поверишь мне? Перейдешь к "Браво"? Если подождем еще полчаса, не доберемся до Мелиссы-Джейн раньше полуночи... если она там еще будет...

Наступило долгое молчание, нарушаемое только дыханием Колина Нобла.

- Дьявольщина, мне это всего лишь может стоить работы, - легко сказал он наконец. - Питер, малыш, объявляю "Браво", через пять минут будем в воздухе. Через пятнадцать минут подберем тебя на вертолетной площадке. Будь готов.

Облака расходились, но ветер по-прежнему был сильный, на открытой вертолетной площадке он пробивался через шинель и блейзер Питера. Они смотрели поверх бурной Темзы, напрягая глаза в поисках вертолетов.

- Что если подтверждение придет до того, как вы добретесь до Эннискерри?

- Свяжитесь с нами на частотах воздушного флота, - ответил Питер.

- Надеюсь, у меня не будет для вас дурных новостей. - Ричардс одной рукой придерживал котелок, полы пиджака развевались на его тощем теле, лицо покраснело от холода.

С грохотом показались два вертолета, они летели над самыми крышами и повисли на своих вращающихся серебряных роторах.

На расстоянии в сто футов Питер узнал массивную фигуру Колина Нобла в открытой двери фюзеляжа, рядом с яркими розетками Королевского Военно-Воздушного Флота, и тут вокруг закипел воздух от винтов.

- Удачной охоты, - крикнул Ричардс. - Я бы хотел лететь с вами.

Питер легко побежал вперед и запрыгнул, прежде чем вертолет коснулся площадки, Колин поймал его за руку и втянул внутрь, не вынимая сигары изо рта.

- Добро пожаловать на борт, приятель. А теперь в дорогу. - И он взял висевший на поясе большой пистолет калибра .45.

- Она не ест. - Врач появился из внутренней комнаты и выбросил еду с тарелки в мусорное ведро под раковиной. - Я беспокоюсь о ней. Очень беспокоюсь.

Джилли О'Шоннеси хмыкнул, но не поднял головы от своей тарелки. Коркой хлеба тщательно вытер остатки кетчупа. Сунул хлеб в рот, запил чаем и, пережевывая, откинулся на стуле и принялся разглядывать врача.

Тот может сорваться. Вероятно, и недели не продержится, потом совсем сдадут нервы. Джилли О'Шоннеси видел, как более сильные люди при таком напряжении распадались на куски.

Он понял, что и его нервы сдают.

Сказываются не только дождь и ожидание. Всю жизнь он был лисой, и у него развился инстинкт дикого зверя. Он чувствовал опасность, присутствие преследователей, даже когда никаких доказательств не было. И не мог долго оставаться на одном месте, особенно когда был на работе. Здесь он уже двенадцать дней, и это слишком долго. Чем больше он об этом думал, тем сильнее беспокоился. Почему приказали, чтобы он привез отродье в этот изолированный и потому особенно подозрительный тупик? Сюда ведет только одна дорога, только один путь к отступлению. Почему заставили его сидеть здесь и ждать? Он предпочел бы постоянно передвигаться. Если бы он руководил операцией, то раздобыл бы подержанный автофургон и переезжал с одной стоянки на другую - внимание его немного рассеялось, пока он думал о том, как организовал бы дело. Если бы он планировал...

Он закурил сигарету и посмотрел в залитое дождем окно, продолжая слышать жалобы и опасения своего спутника. На самом деле нужно было отрубить все пальцы этому отродью и посылать отцу с перерывами, а потом прижать к лицу девчонки подушку и похоронить в огороде или выбросить в море, и тогда не нужен был бы врач и все это лечение...

Все остальное было проделано с профессиональным мастерством, начиная с контакта, который установили с ним в фавеле Рио де Жанейро, где он скрывался в неряшливой однокомнатной развалюхе с индейской женщиной-полукровкой и истратил все, до последнего фунта.

Его удивили. Он думал, что скрыл все свои следы, но его отыскали. Дали ему паспорт и билеты на имя Барри; документы совсем не похожи на поддельные. Хорошие документы, он был в этом уверен. В документах он разбирался.

Все остальное тоже было прекрасно спланировано и быстро осуществлялось. Деньги - тысяча фунтов в Рио, еще пять тысяч в тот день, когда они схватили девчонку, и он был уверен, что получит и обещанные окончательные десять тысяч. Гораздо лучше "Серебряного города", как называют англичане концентрационный лагерь в Мейзе [Мейз - тюрьма в Северной Ирландии, где содержатся террористы]. Калиф пообещал ему это, если он не справится с заданием.

Калиф - какое идиотское имя, в пятидесятый раз подумал Джилли О'Шоннеси, бросая окурок в остатки чая в своей чашке. Конечно, идиотское, но почему-то от него бросает в холод, и Джилли вздрогнул не только от холода.

Он встал и подошел к окну кухни. Все сделано так быстро, с такой целеустремленностью и тщательным планированием, обо всем подумали заранее, и эта оплошность казалась ему еще более тревожной.

У Джилли О'Шоннеси было ощущение, что Калиф ничего не делает случайно - тогда почему ему приказано сидеть в этом опасном бутылочном горлышке, без нескольких путей отхода, просто сидеть и ждать?

Он поднял накидку и шляпу.

- Куда ты? - беспокойно спросил врач.

- Прогуляюсь, - ответил Джилли О'Шоннеси, натягивая шляпу на глаза.

- Ты все время бродишь вокруг, - сказал врач. - Я из-за этого нервничаю.

Смуглый ирландец достал пистолет и проверил, заряжен ли он, прежде чем сунуть за пояс.

- Ты просто оставайся медсестрой, - резко сказал он. - А мужскую работу оставь мне.

Маленький черный "остин" медленно шел по пустынной деревенской улице, и дождь стучал по его крыше и капоту, крошечные белые взрывы смазывали очертания машины, дождь потоком лился по ветровому стеклу, скрывая сидящих в машине. Только когда "остин" остановился возле единственного деревенского магазина и открылись обе его дверцы, любопытство жителей, поглядывавших из окон, было удовлетворено.

На двух ирландских полицейских были синие зимние мундиры с темными эполетами. Дождь покрыл брызгами кожу их шапок, когда они торопливо шли в магазин.

- Доброе утро, Мэйв, любовь моя, - приветствовал сержант полную краснолицую женщину за стойкой.

- Оуэн О'Нийл! - Она засмеялась, узнав сержанта: тридцать лет назад они заставляли священника ерзать на исповедях. - И что привело тебя сюда из большого города?

Конечно, очень великодушно так называть курортный городок Виклоу в пятнадцати милях ниже по дороге.

- Твоя цветущая улыбка...

Они минут десять болтали, как старые друзья; услышав звон чайных чашек, появился из кладовки ее муж.

- Что же нового в Ларагхе? - спросил наконец сержант. - Какие-нибудь новые лица в деревне?

- Нет, все те же самые. Ничего не меняется в Ларагхе, слава Богу. Хозяин магазина покачал головой. - Нет, появилось новое лицо - внизу, в Старом Поместье, он и его подружка, - он понимающе подмигнул, - но он чужак, и мы его не считаем.