Александр Соболь - Мир наизнанку

В звучном голосе монстра прозвучала столь неприкрытая издевка, что судьи отшатнулись от него вторично. А затем случилось вот что: Глезенгх'арр вдруг исчез в том месте, где стоял; скользящая белая тень мотнулась к уже вносимой в туннель клетке; с быстротой, практически не воспринимаемой обычным глазом, выбросилась вперед длинная многосуставчатая рука со страшными серповидными когтями... и четыре глубокие борозды чуть ли не насквозь пропороли толстую сталь дверей клетки.

Не успели зрители и глазом моргнуть, как Глезенгх'арр уже стоял на прежнем месте. Трибуны исторгли стон ужаса - наконец-то и там поняли, на что способно это чудовище. Более кого бы то ни было оценил это Рангар, и из-за изрядно прохудившейся завесы в памяти всплыли слова: машина смерти. Это определение в полной мере было применимо и к нему, особенно если вспомнить его кровавый путь на Коарме. Но, пожалуй, гораздо в большей степени оно подходило этому полудемону. Он вспомнил, что ему говорил о Глезенгх'арре Алькондар, вспомнил обрывки слышанных в кабачках и тавернах разговоров, насквозь пропитанных ужасом, и мысль, беспощадная в своей очевидности, пришла к нему: остановить одну машину смерти может только другая. А еще лучше, если столкновение между ними уничтожит обе машины. Вот только одна из них уже не была собственно машиной, потому что в ее сердце отыскалось место и для дружбы, и для сострадания, и для нежности, и для любви. Оно было малым вначале в общем масштабе, это место, и чувства носили утилитарный, прикладной характер, подчиненные одной, жестко запрограммированной задаче, но затем масштаб вдруг сломался, а скорее, тот маленький уголок в его душе чудесным образом раздался вглубь и вширь, вытесняя все остальное и потеснив даже программу, и машина смерти превратилась в человека.

Человек против машины смерти, подумал Рангар, и вдруг улыбка, легкая и солнечная, тронула его губы, почти такая же, какую увидели свидетели его самого первого боя в Лиг-Ханоре с Черной Маской, только та улыбка была улыбкой веселого осознания собственного превосходства, а эта - улыбкой мудрости. И десятки тысяч зрителей, страстно желавших победы человеку, увидели эту улыбку, и теплая волна надежды согрела их сердца. Но хмурились профессионалы Дайн и его друзья, и тяжело было на душе знавшему толк в искусстве поединка Карлехару, и отчаяние рвало сердце Фишура, единственного, пожалуй, человека на трибунах, способного объективно оценить боевые возможности обоих соперников... И все больше мрачнел гранд-маг Ольгерн Орнет, вся магическая мощь которого не способна была пробить плотный туман, скрывавший ближайшее будущее двух бойцов... И молчаливые слезы катились по щекам Лады, за короткое время из провинциальной девушки превратившейся в опытного, много повидавшего воина, познавшего жизнь и смерть, но не утратившего пылкости и любви.

Тем временем судейский триумвират слегка оправился от шока, и арбитры приступили к жеребьевке видов оружия. И тут слепая судьба улыбнулась монстру. Голос главного судьи слегка дрожал, то и дело сбиваясь на фальцет, когда он объявил, что право выбора оружия - одинакового для себя и соперника - выпало Глезенгх'арру. И тут же раздался баритон монстра:

- Я уже сказал, что в любом случае буду драться без оружия, поскольку оно не увеличит моих сил. Теперь пусть и мои досточтимый противник поступит так же.

Вот так, подумал Рангар и почему-то оглянулся на аккуратно сложенные доспехи и оружие, вот так-то...

И тут чей-то громкий голос донесся из ложи, примыкавшей к императорской:

- Высокие судьи! Прошу справедливости! Учитывая естественное оружие бойца Глезенгх'арра, которое он только что всем нам столь впечатляюще продемонстрировал, прошу вашего соизволения на ношение моим бойцом кольчуги, которая, как вам известно, собственно оружием не считается!

Это произнес Алькондар. Он вскочил на ноги, глаза его горели, лицо было красным. Император сердито покосился на него, однако промолчал, памятуя о сугубо конфиденциальной беседе, происшедшей накануне поединка.

Трое судей, сблизив головы, начали обсуждать просьбу Верховного Мага. По закону никто не мог отменить решения, которое они сейчас примут. Они знали это и в глубине души каждый сочувствовал Рангару и им также было понятно настроение зрителей, полностью и безоговорочно поддерживавших бойца-человека, но они также опасались гнева Императора, и сомнение тяжким грузом легло на чих. И в этот момент вновь зазвучал баритон Глезенгх'арра:

- Пусть наденет рубашечку. Я не возражаю.

Мнения гладиаторов, по закону, не имели никакого значения для судей, и все три арбитра посмотрели на Императора, чьим бойцом был Глезенгх'арр. Тор Второй Премудрый скривился, но, подстегнутый глухим ропотом трибун, едва заметно, неохотно кивнул. И триумвират тут же разрешил Рангару облачиться в доспех из черного нифриллита.

Рангар мгновение колебался, но, бросив еще один взгляд на тускло отсвечивающие кривые лезвия, венчающие конечности монстра, кольчугу натянул. Он отлично понимал, что это повышает его шансы гораздо меньше, чем считали даже умудренные профессионалы, но все же повышает. И еще он знал, что в этом поединке склонить чашу весов в ту или другую сторону может любая, самая незначительная мелочь. А кольчуга была отнюдь не мелочью.

Судьи скороговоркой произносили последние ритуальные фразы.

Рангар и Глезенгх'арр застыли друг против друга в пяти шагах.

Человек впервые пристально посмотрел в глаза монстру.

Они напоминали притушенные пеплом угли; сатанинская алчность и _предвкушение_ того, что должно сейчас произойти, горели в них под спудом равнодушия и серой скуки; и это совмещение несовместимых чувств делало их особенно страшными. Глаза сидели узко на небольшом, сморщенном как плод бетирьи лице, где лишь едва были обозначены лысые брови, нос и рот, похожий на ножевой надрез; до поры до времени рот этот прятал мощные, острые как бритва, кривые клыки. Череп тоже был абсолютно без волос; уши имели остроконечную форму и походили на звериные Шея не просматривалась, более того, создавалось впечатление, что голова сидит в ямке между покатыми плечами, свитыми, как и все тело, из тугих канатообразных мышц. Передние конечности (слово "руки" язык не поворачивался произнести) пребывали в беспрерывном и, на первый взгляд, хаотическом движении, однако Рангар довольно быстро уловил определенную систему - монстр, похоже, интуитивно дошел до кой-каких связок одной из базовых техник рукопашного боя, известных на родине Рангара. Нижние конечности были широко расставлены и прочно стояли на смешанном с опилками песке, который скрывал глубоко зарывшиеся в него когти.