Стивен Дональдсон - Мордант превыше всего!

Ведь, несмотря ни на что, король Джойс ни лично, ни через посланника не сказал ни слова после того, как он, Эремис, решил проблему с водой в Орисоне. Несмотря на то, что он сделал именно то, чего король всегда требовал от Воплотителей, он, Мастер Эремис, имел право обидеться, делая выводы из молчания короля. Неужели ему не доверяют? Может быть, враги оклеветали его? Неужели он выступил против желания короля уничтожить свое королевство? Или королевская настойчивость относительно этического использования Воплотимого и правда никогда не была искренней?

Действительно ли интерес Мастера Эремиса к любым новостям, исходящим от короля, так понятен? Учитывая обстоятельства, откуда ему знать, что его жизни не угрожает опасность вопреки тому, что он спас Орисон от ужасных страданий и неизбежной сдачи?

Такое объяснение — хотя Мастер Эремис излагал все это с предельной искренностью — было не более чем маскировкой.

Правда заключалась в том, что много дней назад он случайно прошел этой дорогой и так же случайно встретил там Тора.

Старый лорд был один. Зал ожиданий почти всегда пустовал, с тех пор как король Джойс дал понять, что сознательно отклоняет всякие петиции. Вполне вероятно, что Тор долго пробыл здесь в одиночестве, много часов, и ему предстоит ждать столько же.

Тор спал на полу, уткнувшись лицом в угол между стеной и полом; его жирное тело было безобразно, он храпел словно лесопилка и был так пьян, что Мастер Эремис не разбудил бы его и фанфарами. Запах, исходивший от него, был до того силен, что дыхание стало трудным и неприятным делом для самого Эремиса.

Пока плоть старого лорда содрогалась от богатырского храпа, Мастер в задумчивости остановился. Он размышлял, не воспользоваться ли представившейся возможностью и не воткнуть ли нож Тору под ребро. Это могло бы оказаться полезным; не сейчас, естественно, а несколько позже. Вагель проделал бы это без колебаний; Гилбур — с радостью. С другой стороны это не принесет никакого удовлетворения. Эремис хотел поиздеваться над Тором и только потом убить.

Вдобавок был всего один лорд, которого Эремис опасался меньше; Армигит, продавший свою провинцию принцу Крагену в обмен на безопасность для себя, женщин и детей. И через мгновение Эремис решил, что убийство Тора можно пока отложить.

Но он не забыл об этом.

Если Тора случайно застанут в зале ожиданий одного, пьяного, сонного, тогда, может быть, он случайно окажется рядом, одинокий, пьяный и бодрствующий. Бодрствующий, чтобы выудить у Тора сведения — и слишком пьяный, чтобы его в чем—то подозревать.

Мастер Эремис верил, что возможности подобны женщинам — приходят к тем, кто умеет ими правильно воспользоваться.

Обычно, он больше рассчитывал на вдохновение, чем на напряженный труд. Вот почему он — как, впрочем, и Вагель — нуждался в Мастере Гилбуре. Тем не менее, он постоянно пытался создавать возможности и пользоваться ими. Наверняка он ходил через зал ожиданий чаще любого в Орисоне.

Сегодня, когда он направлялся к Мастеру Барсонажу, его настойчивость принесла свои плоды. Тор сидел в одном из кресел, такой пьяный, что с трудом поддерживал голову обеими руками. Его глаза, красные и измученные, были полны страдания. От Тора исходил едкий запах застарелого пота и кислой рвоты. Остатки волос закрывали лицо.

Честное слово, долгое странное ожидание, пока принц Краген осаждал Орисон, начало приносить свои плоды. Бунт против Смотрителя Леббика. Зеркала, разбитые в рабочих помещениях. И старый друг короля, дошедший до такого состояния, что напивается вусмерть на глазах у всех.

Странно и чудесно, что все это заметил не тот, кому оно было адресовано. Не король. А Мастер Эремис.

— Милорд Тор, — весело сказал Мастер, — какая неожиданность!

Медленно, разминая давно бездействующие мышцы, Тор поднял голову; он уставился на Эремиса сквозь пелену опьянения. И тут же рыгнул.

И спросил удивительно ясным голосом:

— Есть вино?

Мастер Эремис улыбнулся, не разжимая зубов.

— Я хотел бы побеседовать с вами, милорд. В Орисоне происходит нечто странное.

Старый лорд глубоко задумался, но через мгновение уронил голову; она бессильно повисла. Тем не менее, когда он заговорил, каждое его слово было ясным, словно кусочек зеркала, разбитым и склеенным, словно предсказание.

— Слишком далеко добираться. Слишком много ступенек.

Он снова бессмысленно рыгнул.

— У нас случился бунт против нашего доблестного Смотрителя, — пояснил Мастер Эремис. — Возможно, заранее спланированный. Пока стражники справлялись с бунтовщиками, множество зеркал Гильдии было уничтожено.

Голова Тора продолжала покачиваться из стороны в сторону, словно он убаюкивал себя.

— И теперь, словно человек, знающий о творящемся за нашими стенами, принц Краген наконец предпринял атаку — хотя, признаться, на меня большее впечатление произвела дерзость его попыток, нежели их результат. Пусть продолжает в том же духе, пожелал Мастер Эремис, надеясь, что судьба накажет принца.

Тор встретил реплику Мастера храпом; точнее, он всхрапнул; затем его сотрясла дрожь, и он заморгал налитыми кровью глазами.

— Вина, — потребовал он, словно ожидал, что бочка как по волшебству окажется перед ним.

Мастер Эремис с трудом сдержал смех. Правду сказать, некоторые сторонники короля оказались непоколебимее, чем полагал Эремис. Другие же спасались от патетики лишь тем, что были смешны.

— Что вы намерены предпринять, милорд Тор? — спросил он, приходя в великолепное расположение духа. — Где силы Кадуола? Где Пердон? Какому именно поступку принца Крагена мы обязаны тем, что продержались против него так долго?

Не поднимая головы, Тор рассеянно заметил:

— Я не говорил вам, что мой сын убит?

— Ясно, — в этот миг Эремис порадовался, что не заколол старого лорда, — что принц и его сиятельный папаша знают нечто, чего не знаем мы. — Эта беседа приносила ему невероятное удовольствие, ее никак нельзя было упустить. — Они не потратили бы и дня на раздумья, разве что у них есть поводы считать, что верховный король Фесттен в ближайшее время не появится. Какие выводы вы можете сделать из всего этого, милорд?

Тор, казалось, страдал от ощущения, что ввязался в спор.

— Я говорил вам, — ответил он, — что он дал Леббику позволение пытать ее?

Это было интересное признание, но Мастер Эремис с легкостью мог догадаться о подспудных причинах такого приказа. И он повторил:

— Какие выводы можно сделать? Их всего два. Первое—Фесттен и Маргонал союзники, и Фесттен достаточно доверяет Маргоналу, чтобы позволить ему в одиночку захватить Гильдию. Если вы в состоянии поверить в это, то мне кажется, что нам больше не о чем говорить.