Стас Ас - Тени прошлого - тени будущего (СИ)

обозначенном дохлым прожектором выходе, а на замершем где-то в недосягаемой вышине

вечернем небе. Звезды бледно мерцают в сером сумраке, гладкий диск полной луны подкрался к

противоположной стене и затаился в каком-то пыльном ореоле…

– Герф, это реальное небо – точная проекция пространства над Небесным городом…

– Только что-то с отображением здесь не то…

– Ночь тут тускнеет серостью, звезды блеклые, и луну почти не видно… А стуженые ночи

Небесного темны… И они просто сияют этим зеркальным лунным светом – холодным,

безразличным…

– Это точно поломки…

– Точно. И разбитый потолок, и небо, которое он отображает, – все изувечено… И луну мы

тоже…

– Нет, с луной порядок.

– Мы стерли кратеры… Сровняли лунные шрамы до того, что теперь… С тех пор…

– С тех пор мы получили мощный прожектор.

– Мы получили отражатель… Но похож он на зеркало, в котором нет отражений – один свет…

чужой и далекий.

– Влад, держи эти мысли подальше от моей головы…

Этот отшлифованный обломок отходит от нашей планеты – отступает дальше, к пустой

черноте… Его отступление трудно заметить – вернее, увидеть. Но по картам – проследить просто.

Я эти карты смотрел. Решил, что похоже будто мы – те, в чьей власти его уничтожить, – внушаем

ему страх… и ему – планетному осколку, припорошенному звездной пылью… Рассудил, что это

почти повод для гордости… Только теперь стало ясно, что и этому осколку, порой, под силу

пробрать наши нервы какой-то скрытой жутью. Вдруг дошло, что он вовсе не отступает перед

нашей мощью – он просто покидает нас, оставляя непроглядному мраку… И его мертвенное

свечение тревожит нас именно этим неколебимым покоем – ничем иным.

Думал, что мы затравили его сворой голодной техники, как зверя, и погнали прямиком к нашей

цели. А теперь дошло, что гоним мы его никак не к нашей цели… И вообще – мы его не гоним…

Он ведь не идет ни к охотнику, ни от него, как зверь, который не замечает гончих и следует

обычным путем. Мы требовали от него большей световой отдачи – он стал ярче, но только, отойдя

от нас. В итоге нам от него добиться почти ничего не получилось. А скоро он и совсем нас к черту

пошлет – уйдет и потускнеет пуще прежнего…

Мы будто нарушили его график работы – просто сжали время, вышибли разом его

распределенную по этому времени силу. Выбили мощную вспышку и ускорили тем угасание…

15

Усилили и неизбежно ускорили… Это, как штурм, – чем сильнее ты ударишь, тем скорее станет

ясно, победишь ты… или нет. Мы часто так поступаем – считаем, что нечего результату отсрочку

давать, каким бы он ни был. Только трудно после этих усилий вместо ожидаемой награды

принудительное наказание получать… Ведь ждем мы всегда одну награду, хоть и про риски знаем.

Теперь мы, конечно, расчеты и учеты ошибок точнее ведем. Но старые недочеты исправить

сложно. Прежде мы на безудержный риск шли без разбора ситуации и с отмашкой от последствий

– и делали это чаще, чем было необходимо… Чуть что – пошли на риск… А сейчас у нас и пути

другого не осталось, кроме как идти по этому риску, как по дороге, проложенной среди

непроходимых чащоб, – маршем и до конца…

Нам трудно думать, что мы не надо всем властны – особенно после времен полной уверенности

во всевластии. Мы привыкли считать, что наши командиры только отчасти подчинены той силе,

тому закону, которым полностью послушно все остальное, – что разум S12 возглавляет этот

порядок и управляет им. А управляют наши командиры лишь нами, направляя нас по выбранным

ими координатам одной общей системы порядка… И исходы всех наших марш-бросков зависят от

того, как точно они эти координаты рассчитают. Порой мы по их расчетам прямо к цели подходили,

но бывало и… От их ошибок мы и в гиблые пустыни заходили, и еще похуже… Но вроде

выбирались еще отовсюду… пусть и с потерями.

Солнце с луной – это еще потери не худшие… И вообще – почти еще не потери. Отдалились

мы, конечно, от солнца, но все ж не сильно. А было время, мы могли… Мы в расход чуть не всю

солнечную систему пустить собирались… Теперь холод и мрак не дают нам про это забыть…

Особенно про то, что к этому, по большей части, причастны мы… Гравитационные поля системы

перестроили мы…

А черт с ними – с гравитацией, с темной энергией… Теперь мы эти силы бездумно и без особой

нужды точно не тронем… И не только потому, что у нас к ним просто доступ перекрыт… Враг нас

даже к термосфере слишком близко не подпускает… По орбите Земли курсируют его базы и

тяжелые истребители… Нет, мы и без них эти силы бездумно не тронем – не совершим и не

допустим таких ошибок, как холод и мрак… чтоб не допустить таких ошибок, как “белые медведи”

и “хранители” Ивартэна… Но сейчас мне нужно больше думать о силах моих… К рассвету солнце

опять пробьет истонченный воздух… Будет палить так, что мы еще вспомним ночную стужу… С

рассветом мы опять вступим в бой… Но мы еще сможем вернуться в Штрауб… А наш командир…

он останется здесь – под этим сломанным небом…

Ничего, сейчас они нам головы сносят, но скоро будем сносить – мы им. Вышибем этим

железкам кристаллы, как они нам вышибали мозги. Медведь-лученосец еще склонит голову под

рукой человека, прошедшего холод и мрак. Похоже, я впадаю в дрему – эти лозунги обычно мне в

голову со сном идут, как образ того офицера, которого проецируют в Штраубе… Он и сейчас стоит

перед глазами – этот офицер приходит из тьмы со штормовым ветром, бьющим в лицо и гонящим

ледяную пыль… Он поднимает штурмовой излучатель XF501, протягивает руку вперед и бросает к

нашим ногам “убитый” вражеский разум – погасшие кристаллы… И за его спиной разгорается

утренний свет… По нему сразу видно, что он – победитель, которым повержен враг и которому

покорились могучие силы. Только в глазах этого мощного мудрого человека сохранен навечно след

военного времени. Лесовский почему-то считает, что он не похож на того, кто вышел из замерзшей

темени, – что слишком уж он хорош собой… еще и чистый, будто не с поля боя. Но он –

победитель. Не с чего ему быть обугленным, покалеченным, голодным и замерзшим. С победой и

нам ничто не помешает стать такими, как он… Как раз поэтому этот офицер встает перед глазами

каждый раз, когда я, продрогший, валюсь с ног и готов проглотить скингера целиком и живьем. А я

уже готов проглотить скингера живьем – со всеми его лохмами – вот и думаю про того гордого и

уверенного офицера, на которого равняюсь. Но нужно согнать этот полусон, отогнать боль и

усталость…