Александр Соловьёв - Дороги Богов

Яркая вспышка.

Картинка исчезла.

– Что там случилось?! – вскрикнула Милена.

– Заро сожалеет, он изменился… – сказал парень, и внезапно раздался голос Виктора:

– Мы безоружны!

Милена выныривает из собственного сознания, и вот она посреди просторного вместилища с прозрачными стенками. Там, где стопы соприкасаются с полом, гнущийся пол не вмят. Напротив, он вздыблен, и оттого все стоят немного приподнятые.

Отовсюдусползаются тени – те самые, многолапые, которые только что маячили на картинке, и диски в их языках те же самые.

«Заро нас предал!» – хочет крикнуть Милена, но что-то её удерживает.

– Заро! – Этот голос, похожий на шелест листвы. – Вам не кажется, что вы излишне старались, помогая этим и без того живучим хомунам, которым так и не суждено ступить на небытийные земли Иного Подобия?

Тени подступили, остановились на расстоянии трех-четырех шагов. Сзади приблизились несколько человек в костюмах.

– Приветствуем, Заро! – воскликнул один из них. – Я кашатер Карликов. Всегда мечтал познакомиться с кем-то вроде вас. Жаль, что пришлось при таких обстоятельствах.

– Как вы могли?! – с укором добавил другой.

– Я делал всё, что считал нужным, – спокойно сказал Заро.

Лана с Максом взглянули на него с непониманием.

Милена отыскала руку Виктора и крепко её сжала.

– Эх, – вздохнула тень. – Если бы не уважаемые коллеги хомуны, я бы напомнил вам одну поговорку, но, к сожалению, юмор даанов иногда воспринимается сущностями сознания… э-э… несколько превратно. Не по их вине, разумеется.

– Что вы понимаете в вине? – спросил Заро. – Вина – это чувство, которого вы лишены, бескровные.

– Ба! – воскликнула тень. – Ученый Заро переродился. Теперь он – коллеги, простите великодушно – полукровка!

– Как вам будет угодно, драмин.

Координатор поднял руки, и по телу его прошла радужная волна. Кожа покрылась золотистой оболочкой. Волосы взвились, и через миг на голове его был головной убор.

– Ашам-Ху! – сказал Заро и шагнул навстречу тени.

Тень, которую координатор назвал драмином, сделала молниеносный выпад и ударила. Координатор упал.

Тут же две другие тени подскочили к нему и стали топтать. Пол под ногами заходил ходуном.

Милена оглянулась, но сзади было пусто. Не было даже темноты.

Она вспомнила, как в детстве поскользнулась на льду и ударилась затылком: два или три часа она не могла видеть ничего, кроме серебристо-белого света.

Там пустота, шепчет тот, кто находится у неё в сознании.

Пальцы Виктора медленно разгибаются…

Не надо, Вик!

Виктор бросается на помощь координатору, пытается вырвать из лап теней, но Карликов бьёт его, и Виктор отлетает в сторону.

Пол раскачивается, как батут.

– Держись, Вик! – Макс и Лана бросаются в драку.

Заро с трудом поднимается, поворачивается к Милене.

– Я… хотел стать своим… поздно…

Он стоит один на открытом пространстве, языки тени медленно расходятся в стороны.

– Пошёл в пустоту, Заро!..

Тень целится в координатора.

Милена бросается вперед и успевает сбить Заро с ног.

«Всё», – шепчет внутренний парень.

Нет. Не всё. Милена успевает увидеть, как между дисками тени проскакивает голубоватая молния.

Вспышка!..

Времени было слишком мало, чтобы увидеть всю жизнь. Лишь несколько мгновений пронеслось перед ней. Ком сладкой ваты, купленный на аттракционах. Там же, с родителями, на чертовом колесе. Потом вдруг третий класс, урок математики. После этого сразу первый курс и экзамен по английскому. Затем неожиданно город чистой расы. Хозяйка «Томной Розы Ветров» предлагает мутанта-ублажителя (какая глупость!). Балкончик и мелкая рябь на воде… Вик!.. И ещё несколько вопросов. Что было смыслом твоей жизни? Что ты искала? Что нашла? И куда теперь?

Осторожный шаг.

Тот парень, что жил внутри, тоже шагает навстречу. Выходит наружу, становится рядом.

– И я умер, – говорит он. – Мы оба.

Милена о смотрит на свои руки, ноги.

Замечательно, что на ней опять та же старая юбка, блуза… Вообще, всё замечательно. Так легко.

– Всё реальное! – говорит она. – И… я мыслю – выходит, существую! Я смогу ещё увидеть землю?

Парень коротко улыбается.

Навстречу, из густого фиолетового тумана выходит немолодой мужчина. Это человек крепкого телосложения со здоровым румянцем и лохматыми седыми бакенбардами. На нём жилетка поверх голого тела, мятые штаны. Вид у него суровый и скучающий.

– Всё как ты сказал, Харт, – говорит парень, назвавший себя кашатером. – Три мира, а потом смерть… Это и был путь становления.

Он оборачивается к Милене.

– Всё будет так как ты сама захочешь.

Старик поднимает руку. Туман рассеивается.

– Ты почти прав, – говорит Харт.

– Почему: почти?

– Она так и не побывала в иной вселенной.

Харт указывает в сторону моря.

– Тебе туда, девушка.

– А что там? – Милене кажется, что она чувствует дыхание моря.

Ей уже не нужны эти двое. Она всё знает сама.

Только бы не потерять ощущение реальности.

Она идёт, ускоряя шаг, к воде. На ходу сбрасывает с себя блузу, юбку и всё остальное…

Милена оборачивается, не замедляя шаг. Сзади всё та же серебристо-белая пустота. Там ничего нет. Всё – впереди.

– Свобода!

Ей становится несказанно легко.

Милена радостно вскрикивает и, легко толкаясь босыми ногами, несётся вперёд, в ласковую пену прибоя.

Балмар резко оборвал связь и отстранился от пульта. Руки дрожали. Смерть стояла перед глазами.

Итак, история изменилась. Это значит, что ему никогда и не перед кем не придется отвечать за случившееся.

Та история, которая была прежде, стала его личным достоянием. Теперь он – жрец-не-происшедшего.

Балмар добрел до кресла и, развернувшись, опустился в него.

Ему надо было осмыслить то, что только что случилось.

Женщин было две. Одна из них должна была стать Журдиланой, другая Ладо.

Только что одна из женщин была уничтожена.

Кем ей суждено было стать? Ладо? Журдиланой? Одной из равновеликих божеств, которым поклонялась треть вселенной…

Что было дальше?

Нет, он не в силах был смотреть.

Боги умирали.

Когда-то скандальная слава этих кумиров докатывалась до противоположного берега вселенной.

Богов-хомунов боялись и уважали.

Теперь одно из имен навеки стерто из памяти вселенских сущностей. Даже те кашатеры-хомуны, которые участвовали в операции, мгновенно о нем забыли. Так было задумано. Временные способны и на большее.

Горе мне, горе… Уж лучше бы пережить страшный позор и сгинуть самому, чем продолжать существовать с невидимым клеймом убийцы собственных богов!

Сигнал до лаборатории долетает мгновенно. Это значит, что смерть не рожденной богини случилась только что.